Собрать «круглый стол» из нескольких специалистов, занимающихся внеземными цивилизациями? Не говоря уже о том, что времени для этого совершенно недостаточно (кто ж приглашает накануне?), включение в состав участников человека явно ненормального (либо же шарлатана и афериста) будет воспринято учеными как оскорбление. Это все люди щепетильные, с обостренным чувством собственного достоинства.

Организовать что-то вроде внутриредакционного клуба интересных встреч? Тоже странно. «Интересная встреча» — с маньяком, с душевнобольным (скорее всего). Дожили. Докатились. Начнутся опять разговоры по редакции. Может и дальше пойти…

Нет, это все как-то по-другому надо устроить. В конце концов я остановился на идее «интересного клуба», только в несколько препарированном виде. Никаких объявлений. Собираю человек десять, на кого можно положиться. С каждым говорю индивидуально, объясняю все как есть: дескать, такой вот настырный тип, говорит, что он с другой планеты, никак от него отвязаться невозможно; главный посоветовал организовать с ним встречу в узком кругу, чтобы он выговорился, выпустил пар… Официально это все будет обставлено как микролетучка, совещание нескольких смежных отделов (в отличие от общередакционной летучки). Время от времени такие микролетучки с обсуждением некоторых, особенно нашумевших публикаций последнего времени в самом деле проводятся.

Я позвонил главному, сказал, что микролетучка, на которой предполагается побеседовать с Кохановским, намечена на завтра на пять часов.

На этот раз главный разговаривал со мной вполне приветливо. Впрочем, по разговору его можно было заключить, что вопрос этот мало его занимает.

— Хорошо, — сказал Фрол Петрович. — Вы не будете возражать, если там поприсутствует… Екатерина Васильевна?.. Она ведь тоже журналистка, такие вопросы ей интересны…

Казалось, главный забыл, что еще несколько дней назад он совсем иначе говорил о жгучем интересе своей жены к «пришельцам» и экстрасенсам.

— Разумеется, нет, какие могут быть возражения, Фрол Петрович. Милости просим.

Я хотел было добавить, что только в случае присутствия Екатерины Васильевны эта «летучка» и может состояться, но поостерегся.

— Ну, добре, — сказал Фрол Петрович, переходя на совсем благодушный тон. — Значит, тогда так и порешим. Я, конечно, не знаю, захочет ли она… Вполне возможно, что не захочет… Но если придет, вы уж ее не выгоняйте, Юрий Александрович.

— Что вы, что вы, Фрол Петрович… Пусть посидит, послушает. Женщинам, вы знаете, такие материи интересны. Должно быть, их природа — более эмоциональная, чем мужская, — влечет их ко всякого рода чудесам.

— А как ваша жена, Юрий Александрович, верит в «пришельцев» и в экстрасенсов? — спросил неожиданно главный.

Моя жена, Нина, не то чтобы верит, но допускает существование некоторых вещей, которые «не снились вашим мудрецам». Однако по привычке поддакивать начальству я ответил более определенно;

— Еще как верит, Фрол Петрович.

— Ну, вот видите, — сказал главный, окончательно поддавшийся благодушному настроению. — Так, значит, мы обо всем договорились? Привет вам!

Он повесил трубку.

— Юрий Александрович, привет!

В кабинет заглянула женщина с сигаретой, в модном костюме-комбинезоне, в босоножках на высоких каблуках. Это была Екатерина Васильевна. Она не только не опоздала, но пришла минут за двадцать до назначенного времени.

Едва она успела произнести приветствие, кто-то в коридоре, невидимый мне, отвлек ее внимание. Она так и стояла, приоткрыв дверь, кокетливо перебрасываясь с этим невидимым сначала дежурными, а потом полудежурными фразами о житье-бытье.

Это позволило мне, вставшему со своего места, лучше рассмотреть ее. По моим расчетам, лет Екатерине Васильевне должно было быть около пятидесяти, но привычка постоянно следить за собой сделала свое дело — выглядела она гораздо моложе.

— Привет! — сказала она еще раз, закончив наконец разговор и вступив в пределы моего кабинета. — Где же ваш «пришелец»?

Она приблизилась ко мне, раскачиваясь из стороны в сторону в такт шагам, и протянула мне руку, глядя прямо в глаза. Этот жест получился у нее не очень уверенным: было непонятно, протянута ли рука для светского поцелуя или просто для пожатия. Из этого можно было заключить, что, несмотря на светский лоск, она все-таки волнуется.

Мгновение и я колебался, что делать с этой рукой. «В конце концов мы коллеги, — решил я, — здесь контора, а не светский салон». Я слегка пожал протянутую руку, повернув свою ладонь вверх.

Екатерина Васильевна опустилась в кресло, зажгла потухшую сигарету и посмотрела на меня выжидательно, по-прежнему улыбаясь.

— «Пришелец» сейчас придет, Екатерина Васильевна, — сказал я. — «Пришельцы» приходят точно в назначенное время, ни минутой раньше, ни минутой позже. Мы ведь назначили на пять…

— Что это за человек?

Я пожал плечами.

— Ну, вы можете мне сказать, что это за человек? — сказала она капризно. — Я его спрашиваю, а он только плечами пожимает.

— Я считаю — сумасшедший какой-то.

— Да? — она затянулась. — А как же теорема Ферма?

— С теоремой Ферма не все ясно…

— Что значит не все ясно? Он ведь представил ее доказательство?

— Любители математики присылают в Академию наук сотни доказательств. Некоторые из них похожи на истинные… Но истинного доказательства пока нет.

— В самом деле? Значит, вы считаете, что его доказательство не истинное?

— Я так не сказал. Я сказал: не все еще ясно.

— Юрий Александрович, а вы сами… верите в «пришельцев»? — сказала она, как-то уж чересчур быстро исчерпывая тему.

— Я? Не-е-е-ет… — засмеялся я.

— Значит, вы скептик? Но ведь это скучно — ни во что не верить. Во что-то же надо верить!

— Разве я сказал, что ни во что не верю?

— А во что вы верите? — с ленивым любопытством спросила она.

— Ну, во многое…

— Во что, например? — настаивала Екатерина Васильевна.

— Например, в разум…

Тут же в голову мне пришло, как она могла бы мне возразить: «Вы не верите в разум. Если бы верили, вам не казалось бы странным, что разумные существа, во всех отношениях далеко превзошедшие людей, давно нашли способы преодолевать гигантские расстояния в космосе, о чем вы еще не можете и помыслить.: Вы верите в свой, ограниченный разум, и это называется верой в разум вообще. Для истинной веры в разум у вас не хватает многого — фантазии, смелости, мудрости, человечности… Целого комплекса истинно человеческих качеств».

Однако Екатерина Васильевна сказала только:

— Как скучно, господи!..

И ткнула окурком в подставленную мной пепельницу.

Перешли в другую комнату, больших размеров. Там уже сидели приглашенные мной сотрудники. Был тут, естественно, и зачинатель всего Виктор Борисов — как же без него? Увидев Екатерину Васильевну, женщины зашептались.

Кохановского не было, хотя часы показывали две минуты шестого.

— Где же его хваленая инопланетная точность? — сказала Екатерина Васильевна. Она уже освоилась в непривычной обстановке. Ее не смущали даже любопытные взгляды, которые она то и дело ловила на себе.

Я начинал уже волноваться, когда в комнату заглянула секретарша:

— Юрий Александрович, с вахты звонят — к вам пришел какой-то мужчина с цветком в горшке…

— С каким цветком? — машинально спросил я. — Пусть пропустят. Это Кохановский, — пояснил я присутствующим.

Кохановский появился минуты через три. Он тяжело дышал. Должно быть, поднимался пешком: не так просто в этом здании дождаться лифта. В руках он действительно держал горшок с каким-то растением.

— Это что — приз тому, кто больше всех знает о планете Геда? — пошутил я. С самого начала я решил, что единственно возможный тон разговора с инопланетянином — шутливый.

— Вот, позвольте вам представить: Валерий Викторович Кохановский, посланец дружественной нам планеты, кандидат земных физико-математических наук…