Предстоит большая работа по реализации этой программы, сказал в заключение Ельцин, но я верю, что она увенчается успехом. И прежде всего потому, что мир, спокойствие и безопасность нужны чеченскому народу, всем народам России.
Знаменательна самая последняя фраза ельцинского выступления:
Мы с военными твердо настроены на мирное решение этого вопроса.
«Мы трижды предлагали ему переговоры»
Конечно, согласие Ельцина начать переговоры с Дудаевым прозвучало как сенсация. Однако вскоре выяснилось, что переговоры предлагались Дудаеву уже не однажды.
Мы три раза делали попытку склонить его на мирные переговоры, сказал Ельцин на пресс-конференции сразу после своего телевыступления, и три раза ничего не получилось. Три раза он отказывался от этих переговоров. Это сейчас он согласен, как нам говорят посредники…
Журналисты поинтересовались, кто эти посредники. Ельцин сказал, что свои услуги предлагают разные люди: бывший советский диссидент Юрий Орлов, казахский президент Нурсултан Назарбаев и даже некий арабский шейх…
В общем посредники эти достаточно серьезные, сказал Ельцин.
Коснулся он и вопроса о будущем статусе Чечни:
Самое главное, через что мы не можем переступить и с чем не можем согласиться: то, что Чечня независимая, вне России. Это уже нарушение целостности России. Это уже нарушение Конституции. На это мы пойти не можем.
Ельцин выразил надежду, что переговоры с Дудаевым приведут «к какому-то более мягкому варианту» скажем, к такому уровню самостоятельности Чечни, каким довольствуется Татарстан…
На пресс-конференции Ельцин сообщил, что собирается посетить воинские части, расквартированные в Чечне, «в энное время».
В конце он еще раз подчеркнул, каковы должны быть главные шаги по урегулированию чеченского кризиса: первое это прекращение боевых действий, второе создание условий для формирования парламента Чеченской Республики.
Наши усилия должны предотвратить дальнейшую гибель людей, сказал Ельцин.
Если бы такая цель всегда ставилась российскими правителями на первое место!
Гладко было на бумаге…
Вскоре, однако, выяснилось, что войну гораздо легче начать, чем кончить. Формально все вроде бы делалось для скорейшего ее прекращения, как и предписывалось президентом. Так, уже 1 апреля командующий Объединенной группировкой федеральных сил в Чечне Вячеслав Тихомиров заявил, что «сегодня» с ноля часов подчиненные ему войска прекратили все войсковые операции на территории республики, что военные поддерживают мирные инициативы президента и намерены «неукоснительно проводить в жизнь» все его планы по прекращению вооруженного конфликта. В то же время, по словам генерала, это не означает отказа федеральных сил от проведения «специальных операций против бандформирований и террористов».
Уже из этих слов было ясно, что никакого прекращения бойни в реальности не случится произойдут лишь перемены в терминологии: не будет войсковых операций, но будут операции «специальные».
Так оно и вышло. Тогда же, 1 апреля, генерал Тихомиров обвинил противоположную сторону в продолжающихся провокациях: дескать, за прошедшую ночь боевики 11 раз обстреливали позиции федеральных сил. Понятное дело, тем приходилось отвечать…
Такое же «примирение» продолжалось и в следующие дни.
А «на бумаге» все вроде бы двигалось к миру. Тихомиров сообщил, что уже готова «схема передислокации войск и их вывода из спокойных районов Чечни» она будет реализовываться «по мере развития оперативной обстановки». Еще до провозглашения ельцинского плана примирения по всей республике начали подписывать тройственные мирные соглашения между представителями федеральных войск, промосковского завгаевского правительства и местных администраций. По этим соглашениям военные брали на себя обязательства не обстреливать соответствующие населенные пункты, проводить разминирование, а местные жители не пускать к себе боевиков. Таких соглашений становилось все больше и больше: уже к 5 апреля их набралось 156 (всего в Чечне 365 городов и сел). Ясно было, однако, что все это филькины грамоты: ни федеральные военные, ни боевики ни у кого не спрашивали разрешения, где и когда им появляться и по каким целям вести огонь.
После мирного договора бомбежка
Чего стоили все эти мирные договоры, говорит хотя бы случай с селом Шалажи. Поселок сугубо мирный. За весь период боевых действий его жители, по их утверждению, ни разу не допустили к себе ни одного боевика. 2 апреля они по собственной инициативе, в присутствии высокого гражданского и военного начальства подписали этот самый договор о мире и согласии. А ночью на 3-е по селу был нанесен мощный ракетно-бомбовый удар с воздуха…
Воинские чины, естественно, открещивались, что отдавали приказ о бомбардировке…
Конечно, можно было бы сослаться на то, что все произошло случайно. Обычно в подобных случаях так и утверждается: дескать, какой-то пьяный наводчик установил не тот прицел. Но здесь, повторяю, была бомбардировка с воздуха. По рассказам очевидцев, самолеты попарно около семи раз заходили на село. Какая уж тут случайность!
В результате бомбежки было разрушено семнадцать домов, около трехсот повреждено.
Но и на этом дело не кончилось. 4-го вечером Шалажи вновь подверглось бомбардировке. На этот раз на село заходили по четыре самолета. Было уничтожено еще несколько домов. Ранения получили более тридцати жителей, один погиб.
Корреспондент ИТАР-ТАСС, пройдя часть села, насчитал и сфотографировал по меньшей мере шесть воронок глубиной около четырех и диаметром около девяти метров, более десятка воронок меньшей глубины и диаметра.
В общем-то эта двукратная бомбардировка мирного села имела некий символический смысл. Ее зачинщики как бы показывали, что плевать они хотели на все эти мирные договоры, на разглагольствования о прекращении боевых действий, что у них собственные планы насчет «мирного урегулирования» в Чечне, отличающиеся от ельцинских. Утверждение Дудаева, что в Москве существует мощная «партия войны», словно бы получало наглядное подтверждение.
Свое возмущение по поводу этих инцидентов осмелилось высказать даже кормящееся с руки Кремля завгаевское правительство. «Это провокация, направленная на срыв мирного процесса в Чечне», заявил пресс-секретарь Завгаева Руслан Мартагов. По его словам, если расследование этих бомбардировок не будет доведено до конца и виновные не понесут наказание, «народ полностью перестанет верить российскому руководству».
С еще более мощным протестом выступили Президиум Верховного Совета и Комитет национального согласия Чеченской Республики. 6 апреля они приняли совместное заявление, адресованное российской Госдуме. В нем, в частности, говорилось:
«Народ Чечни и вся прогрессивная Россия с большой надеждой восприняли обращение президента России с изложением программ урегулирования кризиса в Чеченской Республике и поверили, что действительно прекратятся военные действия и перестанут гибнуть мирные люди. Однако военные действия и крупномасштабные войсковые операции не только не прекращены, а продолжается нанесение ударов по тем населенным пунктам, которые сделали шаг к миру, подписали соглашение или изъявили желание скрепить его подписями. Так было в Новогрозненском, Катыр-Юрте, теперь это Шалажи поселок, который традиционно находился в оппозиции к власти Дудаева».
В заявлении выражалась просьба к Госдуме «принять меры по прекращению гибели мирных жителей Чечни и военнослужащих российской армии». Если же Госдума не в состоянии оказать воздействие на исполнительную власть, авторы просили ее «обратиться к мировому сообществу, к руководителям международных организаций с призывом обратить внимание на трагедию чеченского народа и сделать все от них зависящее, чтобы прекратить кровавую бойню».
Увы, об истинных виновниках авианалетов на Шалажи мы так ничего и не узнали. Зато в оборот была запущена версия, будто село бомбили некие неизвестные самолеты, взлетевшие с территории Азербайджана.
