А также, что они говорили вступавшим, что Он был распят не ради спасения рода человеческого, но за грехи свои.

А также, что они говорили, будто ни принимающие, ни принимаемые не имеют надежды получить спасение через Господа нашего…

А также, что они заставляли тех, кого принимали, плевать на Святой крест, или же на его изображение в книге, или же на статую распятого Христа…

А также, что порой принимавшие сами мочились на крест, и попирали его ногами, и заставляли других мочиться на него, а несколько раз они делали это в Страстную пятницу.

А также, что они поклонялись некоему коту, (который) порой появлялся перед ними во время их собраний.

А также, что во время приема в упомянутый Орден или вскоре после этого неофитов или тех братьев, которые принимали их в Орден, целовали в губы, в пупок или же в обнаженный живот, а также в ягодицы. А также, что иногда (целовали) в половой член…

А также, что они проводили прием в Орден тайно.

А также, что из-за этого ужасные подозрения долгое время витали вокруг упомянутого Ордена.

А также, что они говорили братьям, которых принимали в Орден, что те могут вступать в греховную связь друг с другом.

А также, что так они поступают согласно уставу.

А также, что в каждой провинции у них были свои идолы, а именно головы, и некоторые имели по три лица, а некоторые одно, а у некоторых внутри был человеческий череп.

А также, что они поклонялись этим идолам или этому идолу, особенно на общих собраниях братства. А также, что они (их) почитали. А также, что (они почитали их) как Господа…

А также, что они говорили, будто эта голова может спасти их. А также, что (она может) сделать их богатыми. А также, что она дала им все богатство, каким обладает Орден. А также, что она заставляет деревья цвести. А также, что (она заставляет) землю приносить плоды. А также, что они окружали или касались тонкой веревкой головы вышеупомянутых идолов, а потом эту веревку носили на себе поверх рубахи или же на голом теле.

А также, что они делали это из почтения перед идолом. А также, что им велено было носить эти веревки на себе согласно их уставу и не снимать даже ночью…

А также, что тех, кто не желал исполнять упомянутое выше во время своего вступления в Орден или некоторое время спустя, убивали или сажали в тюрьму.

А также, что их заставляли клясться, что они никому не расскажут о вышеупомянутом.

А также, что (это делалось) под угрозой наказания — смертной казни или тюремного заключения.

А также, что Великий магистр, досмотрщики, приоры и магистры указанного ордена, имея такую власть, жестоко наказывали (тех), кто не соблюдал или не желал соблюдать указанный способ приема и не делал всего вышеперечисленного, если им об этом доносили…»

Заговор против тамплиеров готовился не один год. Шпионы, вступавшие в Орден под видом преданных рыцарей, следили за каждым шагом своих мнимых братьев и собирали любую информацию, которая могла бы их опорочить. Разумеется, Орден был не без греха. Соперничество, злоупотребление властью, воровство — ничто человеческое не было чуждо рыцарям-монахам. Случалось, высокопоставленные тамплиеры помогали вступлению своих родственников в Орден. Но — по утверждению Барбары Фрейл, благодаря которой миру явился знаменитый Шинонский список, «ни один из этих фактов, достаточно обычных для любого военного и даже религиозного орденов, не мог свидетельствовать против них на процессе. Суть дела заключалась в юридическом иммунитете, который был у тамплиеров и освобождал их от власти мирской и даже церковной юрисдикции: это было оружие защиты, дарованное папством, дабы укрыть такой богатый и могущественный орден от зависти его врагов. Те м не менее, у этого щита неприкосновенности было слабое место.

В начале XIII века религия катаров была широко распространена во Франции и северной Италии, включая в себя даже большое количество клириков. В 1230 году эта ситуация привела папу Гонория III к наделению из ряда вон выходящей властью инквизитора Тусция, распространяющейся и на свободные от неё ордена (тамплиеры, госпитальеры, цистерцианцы), если было хоть малейшее подозрение в ереси. После этого это право было забыто, и папство никогда не думало отменять иммунитет, так что в начале XIV века он всё ещё действовал. Тамплиеры были неприкасаемыми, за исключением данного случая, так что королевские юристы должны были предпринять все усилия для того, чтобы укрепить подозрения в ереси. Они должны были собрать информацию о внутренней жизни Ордена, дабы выбрать и вычленить из контекста элементы, которые они могли бы представить как преступления против религии; тогда они могли бы собрать их все вместе, дабы создать картину еретических верований, достаточного ясных и к тому же достоверных…»

Ересь — дело церковного суда, и Филипп действовал как бы не по своей воле — он лишь исполнял просьбу своего исповедника инквизитора Франции доминиканца Гийома Парижского. Процесс, продолжавшийся семь лет, привлек к себе внимание не только всей Европы, но и мусульманского Востока. Даже там это судилище назвали «страшным». А великий Данте сравнил суд над тамплиерами с судом над Христом, назвав Филиппа «новейшим Пилатом»…

Многие старались оправдаться. Попирание креста толковали как ритуальное повторение библейского сюжета о том, как апостол Петр отрекся от Спасителя. Говорили даже, что это было проверкой послушания старшим. «Анализируя признания тамплиеров на судебном разбирательстве, возможно выделить то, что Климент V и его советники точно поняли: странный обряд принятия в Орден был всего лишь ритуалом, традицией, бывшей обычной (с вариациями) в каждой военной группе со времён ранней античности, — пишет Барбара Фрейн. — Обязательный экзамен, который каждый тамплиер должен был сдать (puncta), странная традиция (modus ordinis nostri), которая должна была показать новому брату насилие, которое пережили братья, когда были захвачены сарацинами, когда их заставляли отрекаться от Христа и плевать на крест. Основной целью этого экзамена было укрепить душу нового адепта, и он принял очень реалистичную форму. К этой первой части был добавлен ещё один экзамен, который должен был научить новичка полному послушанию и уважению, которое он должен был питать к старшим, целуя приора, который принимал его, в низ спины, в пупок и, в конце концов, в губы. Мы знаем, что приоры кое-что поменяли в этой схеме: частенько защищали своих родственников, избавляя их от наименее приятной части puncta, или же разыгрывали представление, как шуточное, подсмеиваясь над новичком. Со временем добавление стало достаточно грубым и иногда даже искажённым: поэтому Моле убеждал руководителей Ордена искоренить это прежде, чем оно навредило Ордену. Он был прав, Ногаре и другие, которые прикладывали усилия, чтобы обвинить тамплиеров в ереси, не могли и мечтать о большем…»

«Испанский сапог» французской инквизиции оказался слишком груб. Уж е через несколько дней все арестованные покаялись в том, в чем их обвинили. Каждый согласился с тем, что, отрекшись от Христа, поклонялся таинственной голове, а также кошке, то ли рыжей, то ли белой, то ли, как водится, черной… Правда, далеко лишь немногие признали, что вступали друг с другом в особые отношения. Однако следствию хватило и того, что, по словам большинства, рыцари при приеме в Орден целовали зад посвящавших их командоров. Тамплиеры-священники утверждали, что именно поэтому во время мессы не произносили положенных слов: ведь Бог непременно покарал бы их за совершение таинства в состоянии смертного греха…

Были и совсем курьезные признания. Один из свидетелей заявил, что его родственник по имени Гуго де Маршан после вступления в Орден заказал себе кольцо с надписью «Sigillum Hugonis perditi» — «Кольцо Гуго Пропащего». А тоска, в которую он после этого впал, якобы свидетельствует о том, что, став рыцарем, молодой человек продал душу дьяволу.

Но решающими стали показания де Моле, данные 24 октября 1307 года. «Коварство врага рода человеческого… привело тамплиеров к столь слепому падению, что с давних пор те, кого принимали в Орден, отрекались от Иисуса Христа, подвергая опасности свои души, плевали на крест, который им показывали, и по этому же поводу совершали некоторые другие чудовищные вещи… Вот уже сорок два года как я был принят в Боне… Брат Умбер (де Пейро) принес латунный крест, на котором было изображено Распятие, и приказал мне отречься от Христа, чей образ находился передо мной. Не по своей воле я сделал это. Потом тот, кто принимал меня, заставил меня плюнуть на крест, но я плюнул на землю… только один раз».