Свет надежды погас в глазах Уны. Ее губы задрожали. Она снова опустилась на табурет — трогательная маленькая фигурка, воплощение разочарования и заплакала.

— Не плачь… душенька… не плачь! — воскликнула глубоко расстроенная мисс Корнелия. Для нее было невыносимо огорчить ребенка. — Я не говорю, что отказываюсь взять ее… но эта мысль оказалась настолько неожиданной, что совершенно меня ошеломила. Я должна подумать.

— Мэри такая умелая, — повторила Уна.

— Хм! Это я слышала. Я также слышала, что она употребляет ругательства. Это правда?

— Я никогда не слышала, чтобы она по-настоящему ругалась, — неуверенно сказала Уна, чувствуя себя неловко. — Но боюсь, она может выругаться.

— Охотно верю! Она всегда говорит правду?

— Думаю, что да; она лжет, только когда боится, что ее выпорют.

— И тем не менее ты хочешь, чтобы я взяла ее!

— Но ведь кому-то придется взять ее, — всхлипнула Уна. — Кто-то должен позаботиться о ней, миссис Эллиот.

— Это правда. Возможно, сделать это — мой долг, — сказала мисс Корнелия со вздохом. — Что ж, мне придется обсудить это с мужем. Так что пока никому ничего не говори об этом. Возьми еще пончик, душенька.

Уна взяла и съела — на этот раз с большим аппетитом.

— Я очень люблю пончики, — призналась она. — Тетушка Марта никогда их не делает. Зато мисс Сюзан в Инглсайде делает их часто и разрешает нам иногда взять целое блюдо с собой в Долину Радуг. А знаете, миссис Эллиот, что я делаю, когда мне хочется пончик, а взять его негде?

— Понятия не имею, душенька. Что же ты делаешь?

— Я достаю мамину старую поваренную книгу и читаю рецепт пончиков… и другие рецепты тоже. Они так вкусно звучат. Я всегда так поступаю, когда голодна… особенно если мы ели «то же самое» на обед. Тогда я читаю рецепт жареной курицы и фаршированного гуся. Мама умела готовить все эти вкусные блюда.

— Эти дети в конце концов умрут с голоду, если мистер Мередит не женится, — возмущенно сказала мисс Корнелия мужу, когда Уна ушла. — А он не женится… и что тут сделаешь? Ну, так возьмем мы эту Мэри, Маршалл?

— Да, возьми ее, — лаконично ответил Маршалл.

— Чего же еще ждать от мужчины? — воскликнула его жена тоном, в котором звучала безнадежность. — «Возьми ее»… как будто дело только в этом! Тут сотню соображений надо принять во внимание, поверь мне.

— Возьми ее, Корнелия… а все соображения мы примем во внимание потом, — сказал муж.

В конце концов мисс Корнелия решила взять Мэри и отправилась в Инглсайд, чтобы его обитатели первыми узнали эту новость.

— Замечательно! — пришла в восторг Аня. — Я очень надеялась, мисс Корнелия, что вы именно так поступите. Я очень хочу, чтобы у этой бедной девочки появился настоящий родной дом. Когда-то я сама была точно такой бездомной маленькой сиротой.

— Не думаю, что эта Мэри очень уж похожа — или когда-нибудь будет похожа — на вас, — возразила мисс Корнелия мрачно. — Тут совсем другой коленкор. Но она человеческое существо с бессмертной душой, которая должна быть спасена. У меня есть краткий катехизис и частый гребень, и я намерена выполнить мой долг по отношению к ней, раз уж берусь за дело, поверьте мне.

Мэри приняла новость с умеренной радостью.

— Это лучше, чем я ожидала, — сказала она.

— В доме миссис Эллиот тебе придется особо следить за своими манерами, — предупредила ее Нэн.

— Ну, это я запросто! — заявила Мэри, вспыхнув. — У меня, когда захочу, манеры ничуть не хуже твоих, Нэн Блайт!

— Ты же знаешь, Мэри, тебе нельзя будет произносить там никаких плохих слов, — встревоженно сказала Уна.

— Я думаю, она умерла бы от ужаса, если бы услышала некоторые из моих словечек, — усмехнулась Мэри; при этой мысли ее белые глаза зажглись озорным весельем. — Но можешь не беспокоиться, Уна. Я теперь сделаюсь тихоней. И говорить буду жеманно.

— И только правду, — добавила Фейт.

— Даже если грозит порка? — взмолилась Мэри.

— Миссис Эллиот никогда не будет пороть тебя… никогда! — воскликнула Ди.

— Неужто не будет? — Мэри взглянула на нее скептически. — Если я когда-нибудь попаду в такое место, где меня не станут пороть, буду считать, что это настоящий рай. Зачем мне тогда врать? Мне и самой это не нравится… я бы предпочла всегда говорить правду, коли уж на то пошло.

Накануне того дня, когда Мэри предстояло покинуть дом священника, в Долине Радуг был устроен пикник в ее честь, а вечером каждый из Мередитов подарил ей на память кое-что из своего скудного запаса сокровищ. Карл отдал ей свой игрушечный Ноев ковчег, а Джерри — один из своих лучших варганов. Подарком Фейт стала маленькая щетка для волос с зеркальцем на обратной стороне, которую Мэри всегда считала удивительно красивой. Уна никак не могла решить, что подарить — старый бисерный кошелечек или яркую картинку, изображающую Даниила во рву со львами[18], - и в конце концов предложила Мэри самой сделать выбор. На самом деле Мэри хотелось получить кошелечек, но она знала, что он очень дорог Уне, и потому сказала:

— Подари мне Даниила. Я лучше возьму картинку — уж очень люблю львов. Жаль только, что они не съели Даниила. Это было бы интереснее.

Когда пришло время отправляться в постель, Мэри уговорила Уну лечь с ней на чердаке.

— Это моя последняя ночь здесь, — сказала она, — и дождь идет, а мне ужасно неприятно спать одной на чердаке, когда идет дождь… из-за того, что кладбище рядом. В ясные ночи я о нем не думаю, но в такие, как эта, мне кажется, я не вижу ничего, кроме дождя, поливающего старые могильные камни, а ветер за окнами завывает так, будто это мертвецы пытаются войти сюда и плачут, потому что их не пускают.

— Мне нравятся дождливые ночи, — сказала Уна, когда они улеглись вместе в чердачной каморке. — И Нэн, и Ди их тоже любят.

— Да и я ничего против не имею, когда поблизости нет кладбища, — сказала Мэри. — Но если бы ты ко мне сегодня не пришла, я все глаза выплакала бы — мне было бы так одиноко. Ужасно тяжело, что приходится вас всех покидать.

— Я уверена, что миссис Эллиот будет часто отпускать тебя в Долину Радуг, чтобы ты могла поиграть с нами, — сказала Уна. — А ты, Мэри, пожалуйста, веди себя как следует, хорошо?

— Постараюсь, — вздохнула Мэри. — Но мне не так легко быть хорошей, как тебе… внутренне, я хочу сказать, так же, как и внешне… У тебя в родне не было таких негодяев, как у меня.

— Но у твоих родных наверняка были не только дурные качества, но и хорошие, — возразила Уна. — В хорошем ты должна им подражать, а на плохое не обращать внимания.

— Не верю, что в них было хоть что-нибудь положительное, — мрачно пробормотала Мэри. — Мне про их хорошие качества слышать не доводилось. Правда, у моего деда водились деньжата, но говорят, он был мошенник. Нет, мне придется рассчитывать только на собственные силы и очень стараться.

— И Бог поможет тебе, Мэри, если ты попросишь Его.

— Насчет этого ничего сказать не могу.

— О, Мэри! Ты же знаешь, мы просили Бога найти хороший дом для тебя, и Он нашел.

— Не понимаю, какое Он имел к этому отношение, — возразила Мэри. — Это ты попросила миссис Эллиот взять меня. Вот эта мысль у нее в голове и засела.

— Но желание взять тебя вложил в ее сердце Бог. Если бы Он этого не сделал, никакая мысль, поданная мной, не принесла бы пользы.

— Ну, пожалуй, в этом что-то есть, — признала Мэри. — Пойми, Уна, я ничего против Бога не имею. Я согласна дать Ему шанс. Но, если честно, я думаю, Он ужасно похож на твоего отца — такой же рассеянный и большую часть времени не обращает внимания на человека, но иногда вдруг просыпается и тогда бывает ужасно хороший, добрый и разумный.

— Что ты, Мэри! Нет, нет! — воскликнула Уна в ужасе. — Бог совсем не такой, как папа… то есть… я хочу сказать, Он в тысячу раз лучше и добрее.