Кунджали и оставшихся в живых его спутников тайком перевезли ночью в страшную тюрьму Гоа — Трон-ку, мрачное здание, известное тем, что оттуда еще никто не выходил живым.
Здесь Кунджали провел свои последние дни. Он отказался говорить с иезуитами, которые посещали его, надеясь склонить перед смертью в христианство и тем прославить религию.
Кунджали отлично знал, какая судьба уготована ему. Что ж, он сделал все, что мог. Как и отец его и дед, он всю жизнь сражался лротив португальцев, и на его долю выпало счастье видеть бегущих врагов. Кунджали знал, что живы его соратники, индийские капитаны, которые и сейчас у берегов Каликута, Малакки и Цейлона продолжают воевать с португальцами…
Суд постановил: отрубить Кунджали голову, а тело его четвертовать. Все захваченные с ним тоже были приговорены к смерти.
День казни Кунджали стал праздником в португальском Гоа. Все население его пешком, в паланкинах, в карстах, собралось на площади перед дворцом.
На балконе показался вице-король. По левую руку от него стоял архиепископ Гоа.
Кунджали взошел на эшафот. Он был спокоен. Он обвел толпу глазами, как бы ища в ней знакомые лица, а затем встал на колени и положил голову на плаху. Загремели барабаны…
Голову Кунджали засолили и для устрашения «мавров» возили по прибрежным городам…
Но в толпе на площади, которая собралась в день казни, был один человек, двадцатилетний юноша, по имени Педру Родригиш, который, несмотря на свое имя, не испытывал радости по поводу казни Гонителя португальцев.
Больше того, юноша поклялся запомнить на всю жизнь этот день и отомстить за смерть адмирала.
И через восемь лет в разговоре с французским путешественником де Лавалем он повторил свою клятву.
Мы не знаем, как его звали на самом деле. Но знаем, что он был двоюродным братом Кунджали. Мальчиком в 1591 году он попал в плен к португальцам. Его окрестили Педру Родригишем и оставили в неволе, отказавшись обменять на других пленников. Зная о его знатном происхождении, португальцы не заставляли его работать, как остальных пленников; он одевался, как португалец, отлично говорил по-португальски, даже женился на португальской девушке.
Единственным, что отличало его от других португальцев, были цепи на ногах. Португальцы не верили даже крещеным рабам, даже тем, кто всю жизнь прожил в Гоа.
И вот в 1615 году Педру Родригиш сумел-таки убежать из Гоа вместе со своей семьей. У него не было ни денег, ни знакомых за пределами Гоа. Но это его не смущало. Педру вела испепеляющая ненависть к португальцам.
Уже через год Педру собрал нескольких таких же, как он, убежденных врагов Португалии и на небольшом корабле прошел вдоль южного побережья Индии. После каждого набега на португальские поселки отряд его рос.
Больше всего Педру ненавидел монахов и священников. Он не пощадил ни одного, попавшего ему в руки.
Вскоре слава о нем разнеслась по всему малабарскому берегу. К нему присоединились и оставшиеся в живых бывшие солдаты Кундкали. К 1618 году под его началом уже было пять боевых галер.
Педру получал тайную и явную поддержку от князей прибрежных областей. Говорят, он умело пользовался враждой португальцев и голландцев и получил от последних несколько пушек.
Португальцы не смели выходить в море без охраны. Только большие конвои из нескольких десятков кораблей проходили Индийским океаном. Был случай, когда в течение двух месяцев португальский флот не мог войти в Гоа, блокированный повстанцами, и крейсировал в открытом океане.
В 1618 году из Гоа направилась эскадра, состоявшая из 40 галер и 18 малых судов, для того чтобы изловить и уничтожить пять галер Педру Родригиша.
Португальская флотилия подошла к острову, на котором находилась база Родригиша, и тут нашла двоих индийцев, которые сказали португальцам, что Педру направился за порохом со всеми своими судами и вернется через несколько дней. Но они могут указать, где находится его дом, в котором хранятся 30 тысяч золотых дукатов.
Командир флотилии с отрядом солдат отправился грабить Родригиша. Как только они удалились в глубь острова, из-за мыса вырвались галеры Педру и налетели на корабли португальцев. В этом бою погибли двенадцать из восемнадцати португальских галер и весь сухопутный отряд.
Мы еще раз встречаем упоминание о Педру-мстителе в португальских документах. В следующем 1619 году, как пишет хронист, «наш флот конвоировал множество кораблей, и тот пират захватил большой корабль…». Другими словами, галеры Педру осмелились напасть на громадный португальский флот и на глазах у всех захватить один из кораблей. А уж если португальский историк признается в этом, значит Педру наверняка это сделал.
И Педру был не одинок.
С каждым днем все труднее было португальцам охранять суда и запугивать князей.
Эра господства Португалии кончалась…
Часть третья
ВЫРОЖДЕНИЕ
ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ,
Где речь пойдет о блудном сыне Кастилии, о проигранной битве, о том, в чем обвиняли генерала Гальинато, о решении царицы и о том, как создавалась легенда
Когда узурпатор Тьхунг Прей узнал, что приехавшие к нему два европейца были приемными сыновьями Махендрараджи, он решил отделаться от них, тем более что вообще не любил европейцев…
Из камбоджийской королевской хроники XVIII века
Шумны и пестры вечерние улицы Пном-Пеня. Призывы торговцев, звон колокольцев на тележках разносчиков, бормотание уличных прорицателей, смех и крики нагих детишек сливаются в густой гул, не молкнущий до утра. Многоязыкая толпа бурлит, волнуется и живет прямо под открытым небом. Этот город, раскинувшийся у слияния четырех рукавов Меконга, — ворота маленькой Камбоджи. Тут бросают якорь суда из близких и дальних стран, и царские скупщики выменивают здесь рис из казенных закромов и драгоценные смолы — дань лесных племен — на шелка из Китая, кривые мечи из Японии, золото и самоцветы — добычу малайских пиратов. Отсюда груженные иноземными товарами караваны двинутся по узким дорогам, вдоль Меконга, в столицу Камбоджи — Ловек, где среди пагод, укрывшись за крепостными стенами из вечного страха перед сиамцами, правит бессильный потомок некогда могучих властелинов Камбоджи царь Сатха.
Правда, бессилие его скрыто за плотной завесой почестей и низкопоклонства. Все так же, как и во времена его великих предшественников, царей Ангкора, падают ниц перед его троном сановники и министры: у царя — право казнить и миловать, у сановников — искусство лгать и плести интриги. Как и в былые времена, народ громко приветствует своего повелителя, когда тот, окруженный своими женами и слугами, проплывает в паланкине по главной улице города, направляясь с богатыми дарами к обители буддийских монахов. Его ушей не достигает глухой ропот подданных, но он достаточно умен и понимает, что не с ним, законным, но не самым достойным претендентом на власть, сердце народа. Недаром вчера он до поздней ночи изливал душу своему названному родственнику и доверенному лицу — «сыну» Диегу Велозу. Кому, как не ему, чужеземцу, рассказать о своих страхах и сомнениях, о своей зависти к сводному брату, доблестному воину Сорьепору, о недоверии к вельможам. Пусть этот португалец узнает о его слабости. Что из того? Слабый, он нужнее и полезнее португальцам, чем его несговорчивый брат. И в Малакку идут письма с просьбой о присылке новых миссионеров, а в подтверждение благорасположения государя к христианской религии — два креста, изготовленные обращенными в католичество придворными мастерами.
В недобрый час прибыл в Камбоджу блудный сын Кастилии Блас Руис де Эрнан Гонсалес. Ему только 23 года, по уже полсвета исколесил он в поисках удачи.
Быстрая шпага и меткая пуля не принесли ему пока ни славы, ни богатства. И вот, оставив в Перу молодую жену, он мчится к далеким островам Южных морей, где, по слухам, таких, как он, молодцов ждет блестящая карьера при дворе сказочно щедрых азиатских монархов. В Маниле без денег и без знакомств он долго скитается в ожидании благоприятного случая, и 13 декабря 1592 года случай приводит его на борт судна манильского купца Грегорио Варгаса. С грузом пороха и пеньки корабль пристает к берегу в княжестве Тямпа[24].