— Говорят, на дне залива слой метров пять-шесть. Все стали говорить о пропавшем старике, но тут кто-то увидел Киити.

— А этот пацан, часом, не из того «веселого» домика? Мужики разом поглядели на мальчика. Но Киити делал вид, что не замечает их.

— Ты говоришь о той старой лоханке?

— Ну да. Шикарное название, верно? Это Кониси его так окрестил. Он был большим любителем этого дела. Стоявший на кухне Симпэй перебил мужчин:

— Вы не очень-то такими разговорами увлекайтесь. Здесь дети.

— Да о чем ты говоришь… Говорят, этот пацаненок иногда вместо матери ходит за клиентами охотиться, — враз захохотали мужики.

Нобуо с ужасом увидел, как кровь отхлынула от лица Киити.

— Говорят, для шлюхи она баба все-таки ничего.

— А чем она хороша-то? Лицом или у нее там все складно, а?

— Ну, я не уточнял, подробностей не знаю.

Мужики снова заржали. В тот момент Нобуо их ненавидел. Он не понимал, о чем они говорили, но догадывался, что они оскорбляют семью с плавучего домика. Ему было непонятно, что такое «шлюха», но, видимо, с этим словом был связан слабый голос из-за фанерной перегородки.

Киити словно окаменел. Он делал вид, что разглядывает комиксы, но его зрачки застыли на одной точке. Уже по тому, как напряглись плечи мальчика, любому было понятно, насколько натянуты его нервы.

— Эй, Ясу, не хватит ли, а? — Увидев на лице Симпэя совсем нехарактерное для него суровое выражение, мужики свернули разговор.

Когда они ушли, Нобуо стал упрашивать отца показать фокусы. Он так хотел, чтобы с глаз Киити исчезла пелена, за которой все еще прятался странный тускловатый блеск.

— Лады, сегодня только для вас! — Симпэй вынес из кухни яйцо. Его коронным номером был фокус с исчезающим яйцом. Он прятал яйцо в правой ладони, на мгновение проводил перед ним левой рукой, после чего яйцо исчезало. Нобуо смотрел этот фокус уже много раз и все не переставал удивляться чуду.

— Ааа? — Киити широко открыл глаза. Симпэй еще раз повторил то же движение, и пропавшее было яйцо появилось у него на правой ладони.

— Ой! — Киити заворожено следил за движениями рук Симпэя.

Сверху спустились Садако с Гинко. На девочке было новехонькое платье в цветочек, а волосы украшала красная заколка.

— Опять ты со своим коронным номером! Мог бы уж еще что-нибудь выучить, а то все одно и то же, — стала подшучивать Садако над мужем.

— Дуреха, да этот фокус самый трудный. Если его освоишь, то считай, ты уже первоклассный фокусник. Ты только сзади не подглядывай.

Нобуо подумал, что, если подсмотреть сзади, можно разгадать фокус, но ему казалось, что не знать, в чем секрет, гораздо веселее.

Симпэй улыбнулся и потрогал заколку на голове Гинко.

— Ну-у, мать тебя прямо как куколку приодела. Такую красавицу и нарядить приятно. Не то что Ки-тяна.

Все засмеялись, и только Гинко оставалась серьезной. Она быстро сняла платье и, аккуратно свернув его, вернула Садако. Она стояла в одном белье, и на ее худенькое тело падала тень от липучки для ловли мух.

— Ты что? Тетя хочет подарить тебе платье. Гинко молчала. Она отвела взгляд от обновы и как-то напряглась.

Садако настаивать не стала и только сказала:

— Ну, да ладно. Пусть хоть заколка у тебя останется. Ее-то ты можешь взять?

Но Гинко словно и не собиралась принимать подарок. Из окошка подул свежий речной ветер, к нему приметался едва ощутимый запах катори-сэнко. Киити посмотрел на Симпэя и Садако:

— Мы пойдем, уже поздно.

Всей семьей проводили детей до Хататэкура-баси.

— Гинко-тян такая молчунья, — подметила Садако.

В этот момент на Адзи-кава показались огни. Наверное, это были давешние мужики, потому что несколько паровых катеров один за другим, разрезая водную гладь, поднимались вверх по реке. И Нобуо, и Симпэй с Садако молча смотрели на бледный, слабо пробивающийся из темноты огонек от лампы плавучего домика. Прожектор одного из катеров на миг выхватил из темноты лачугу…

Казалось, вот-вот пойдет дождь. Нобуо, то и дело прыгая на одной ноге, пересек Хататэкура-баси. Ноги сами понесли его к плавучему домику. По пути он подобрал маленький пластмассовый поплавок, брошенный кем-то из рыбаков. У него была привычка подбирать на дороге все, что блестит. Любую заинтересовавшую его вещь он клал в карман и тут же забывал о находке. Бывало, в его кармане обнаруживались то стеклянные шарики, то какие-то железяки, а вперемешку с ними — пугая Садако — даже высохшие раки или хвост ящерицы. Нобуо перемахнул через доску и заглянул внутрь суденышка. Детей не было видно.

— Ки-тян! — негромко позвал он.

Из-за фанерной перегородки раздался голос:

— Они за водой пошли.

Не зная, что делать, Нобуо стоял у входа.

— Нобу-тян, да ты заходи! — позвала женщина.

Нобуо ни разу не видел матери своих друзей, потому что всегда разговаривал с ней через перегородку. Он смешался, но женщина снова окликнула его:

— Что случилось? Ты стесняешься? Нобуо сошел на берег и поднялся на корму по второй доске. Открыл маленькую дверь и протиснулся в комнату.

— Кеды оставь снаружи.

Она сидела на коленях прямо у входа. На Нобуо смотрела совсем молодая, гораздо моложе его матери, женщина с аккуратно зачесанными и собранными на затылке волосами. Она прислонилась спиной к сложенной в стопку постели.

— Мы с тобой в первый раз видимся, верно?

Нобуо кивнул и мельком окинул взглядом комнату. Кроме постели и старенького трюмо, в комнате ничего не было. Нобуо прежде никогда не приходилось вдыхать такого сыровато-сладкого и потому унылого запаха, которым была наполнена комната.

— Не сиди там, проходи сюда.

Нобуо сел у окна, выходящего на реку, рядом с женщиной. Ему было неловко. Женщина посмотрела на Нобуо совсем непохожими ни на Киити, ни на Гинко узкими глазами и улыбнулась.

— Спасибо вам за детей, передавай маме с папой привет.

— Вы тоже как-нибудь приходите к нам.

— Спасибо, — легкая усмешка тронула ее губы. — Какой умный мальчик. Вы давно там столовую держите?

— Ну да.

— Я тоже хотела открыть столовую, как у вас. Но пока думала, сама не заметила, как заболела, теперь мне это не по силам. Как время летит, не успела заметить, как малышня моя уже подросла.

Нобуо увидел, как по волосам, прилипшим к виску женщины, струится пот. Ее бледное лицо без косметики показалось ему красивым. На тонкой шее и на желтоватой, как воск, груди женщины выступила испарина.

День был ветреным и прохладным. По небу летели свинцовые слоистые облака. Река снова стала блекло-коричневой.

Странный запах в комнате был запахом усталости, выходящей вместе с потом, и запахом очарования, исходящего от этой женщины. И Нобуо неожиданно стало душно и как-то не по себе. Но в то же время ему хотелось сидеть около этой женщины. Вдруг с грохотом открылась дверь. В комнату заглянул загорелый, средних лет мужчина.

— К вам можно? — с ухмылкой спросил он.

Женщина встала и вытерла ладонью пот с шеи. Потом молча села перед трюмо. Вошедший мужчина посмотрел на Нобуо.

— Да меня никак опередили… — захохотал он, нервно подергивая щекой. Мужчина хотел было погладить Нобуо по голове, но мальчик вскочил и скользнул мимо него. Он так спешил, что не стал надевать обувь. С кедами в руке он перебежал доску и оказался на узкой тропке. Прислонившись спиной к перилам Минато-баси, Нобуо стал терпеливо ждать брата и сестру, изредка бросая взгляд на качавшийся на воде ветхий деревянный домик.

Он увидел Киити на трамвайной остановке. Поставив тяжелое ведро с водой, мальчик отдыхал. Нобуо подбежал к нему.

— А где Гинко?

— Она за рисом пошла.

— Пошли к нам, поиграем.

— А ты меня шербетом угостишь?

— Попрошу отца.

Вдвоем они занесли ведро в домик. Киити бросил быстрый взгляд на фанерную стенку. Видимо, он догадался, что мать не одна, и, поспешно открыв крышку кувшина, стал переливать воду, нарочно громыхая ведром.

Киити подобрал на Сёва-баси обессилевшего и бившегося в грязи птенца. Здесь, в арках моста, вили гнезда дикие голуби. Птенец почти умирал. Мальчики решили, что, если вернуть его в гнездо, он поправится. На самом верху арки они разглядели и саму птицу-мать.