Ли готовилась снести кокон, и волнение ее было неподдельным. Зато остальные…

– Возможно, Гангарон залетел слишком далеко и не нашел обратного пути, – равнодушно бросил кто-то.

Необжитый астероид встретил элов ледяным безмолвием. В свете Изумрудного светила, проходившего зенит, четко видны были изломанные пики, глубокие завалы с неровными рваными краями; чудовищные нагромождения валунов. Особенно мешал один из них. Огромный, приплюснутый, он занимал порядочную часть поверхности астероида.

Стая за стаей элы опускались на поверхность и разбредались, озабоченно озираясь.

Старый эл медленно побрел в сторону самого большого валуна. Чтобы освободить площадку, необходимо было его разрушить. Монолит казался неприступным, и последователей у Старого эла не нашлось.

Старый эл не спеша огибал подножие валуна, поросшее микроскопическим лишайником. Вдруг откуда-то раздался еле различимый предупредительный сигнал, отдавшийся в мозгу подобием комариного писка.

Сомнений нет! Это частота Гангарона. Старый эл замер. Затем, оглядевшись, обнаружил замаскированный вход в пещеру, расположенную в основании валуна. Из глубины призывно махнуло щупальце, и Старый эл заспешил туда.

В пещере находился Гангарон. Держался он бодро, хотя выглядел неважно. Старый эл отметил и перебитое щупальце, висевшее наподобие плети, и множество свежих царапин и вмятин на панцире приятеля.

– Давно ты здесь? – спросил Старый эл.

– Четвертые сутки.

– Мог бы меня позвать.

– Нет, я не захотел ставить под удар ни тебя, ни Ли. И добился чего хотел.

– Не может быть! – вырвалось у Старого эла.

– Смотри сюда, – сказал Гангарон и указал здоровым щупальцем на трещину, которая, змеясь, расколола надвое каменный пол пещеры.

– Это сделал ты?

– Это сделала вода. Я давно уже обратил внимание на то, что, замерзая, эта удивительная жидкость расширяется.

– Ты говорил мне. Но неужели вода расширяется с такой силой?

Старый эл осторожно потрогал щупальцем острые края широкой трещины, расколовшей надвое монолит. Неужели такое может сделать мягкая, податливая вода?

– Разуму все под силу, – сказал Гангарон. – Наступит время, и мы не ограничимся астероидами. Мы помчимся к чуждому пределу, умножая мысль на высоту.

– Твоя правда, клянусь коконом! – воскликнул Старый эл. – Но пока давай сообщим о твоем открытии остальным.

– Давай, – согласился Гангарон.

Да, это был подлинный триумф. Наконец-то Гангарон получил полное признание среди своих сородичей, и ему была присвоена почетная кличка «Изобретатель».

Поначалу на Тусклую планету отправилась стая добровольцев. Они доставили оттуда воду в старых известковых панцирях, уже никому не нужных, предварительно заделав отверстия. Затем воду залили во все трещины большого валуна и принялись ждать дальнейших событий.

Наступила ночь, вода замерзла, и образующийся лед принялся делать свое дело.

Скала на глазах лопалась, расползалась по швам. Все это происходило в полном безмолвии.

Назавтра в углубившиеся щели снова залили воду… Дело кончилось тем, что валун, рассыпавшись на несколько глыб, рухнул, и ликующие элы принялись за расчистку площадки, которая образовалась.

Гангарон не принимал участия в общих работах. Устроившись на возвышении, он хмуро наблюдал за радостной суетой своих собратьев.

– Разве ты не рад, изобретатель? – спросил, приблизившись к нему, Старый эл.

– Рад, – равнодушно ответил Гангарон. – Но я уже думаю о другом.

Оба замолчали, глядя, как несколько элов безуспешно пытаются стронуть с места огромный по сравнению с их размерами обломок валуна, разрушенного по методу Гангарона. Элы суетились, старались изо всех сил, но действовали беспорядочно, усилия их между собой не координировались. Каждый тянул в свою сторону, и получалось, что один мешал другому.

Гангарон переступил со щупальца на щупальце.

– Послушай, – еле слышно произнес он, – ты сможешь сейчас переключиться на мою волну?

– Смогу.

– Тогда сделай это и следуй за мной.

– Но к чему такая сложная перестройка?..

Не ответив, Гангарон спустился с холма и, ковыляя, направился в сторону суетящихся элов, безуспешно сражающихся с обломком валуна.

– Отойдите от скалы, – сказал Гангарон. – Мы справимся с ней вдвоем.

– С кем?

– С ним, – указал Гангарон на Старого эла. Последний опешил от неожиданности.

– Хвастун, – пренебрежительно посмотрел на Гангарона рослый эл, славящийся среди собратьев силой. – Это тебе не водичкой скалы поливать. Тут сила требуется. А вы?

– У одного щупальце перебито! – крикнул кто-то.

– А другой стар! – добавил другой.

– Отойдите, – повторил Гангарон.

– Что ж, отойдем, – охотно согласился рослый эл. – И полюбуемся твоим позором.

Среди элов, которые столпились вокруг, мелькнула взволнованная Ли.

Повинуясь взмаху мощного щупальца рослого эла, остальные отошли от валуна и присоединились к добровольным зрителям, заняв выжидательную позицию.

– Что ты надумал, Гангарон? – чуть слышно просигналил Старый эл на новой частоте.

– Слушай мои радиокоманды и подчиняйся им, – так же тихо ответил Гангарон.

Они приблизились к обломку, который навис над ними огромным монолитом.

И тут Старый неожиданно почувствовал, что в его мозг вторглась некая новая властная сила. Он ощутил себя как бы придатком Гангарона, а лучше сказать – его вторым «я». Он смотрел теперь на мир глазами Гангарона, думал его думами.

И движения их стали синхронными, поскольку подчинялись теперь одному мозгу – их общему, объединенному мозгу.

Остальные элы, образовав плотное кольцо, словно зачарованные следили за их действиями.

Щупальца Гангарона и Старого эла двигались в едином ритме. И действия одного не мешали, а помогали действиям другого.

Согласованные усилия принесли результат: каменная глыба стронулась с места и медленно, словно во сне, двинулась…

Теперь Гангарона узнавали все, даже самые юные элы, совсем недавно вылупившиеся из кокона. Популярность его росла стремительно, словно лавина.

Однажды, после утренней побудки, элы, собравшись в одну стаю, предложили Гангарону стать главным, командам которого подчинялись бы все остальные, Гангарон, однако, уклонился от почетной должности.

– Но почему я?

– Ты самый умный среди нас, Гангарон, – уверенно произнес кто-то из глубины стаи, и остальные поддержали его.

– Это не так, – спокойно возразил Гангарон, когда сила сигналов пошла на убыль.

– Но кто же тогда?

Гангарон медленно обвел взглядом всю огромную стаю, и каждый затаил дыхание.

– Самый разумный среди нас – ты, – указал Гангарон зажившим щупальцем на Старого эла.

– Я? – опешил тот.

– И ты, и ты, и ты. – По мере того как Гангарон переводил щупальце с одного эла на другого, замешательство среди стаи росло.

– Поймите наконец! – выкрикнул Гангарон. – Самый разумный среди вас, которому только и следует подчиняться, – это все вы, все элы в совокупности. Когда нужно, вы все должны настроиться на одну волну и тем самым слить все умы воедино, как это сделали мы с ним, – вновь указал он на Старого эла. – В результатах такого объединения вы уже сами могли убедиться!

Местом для жилья Гангарон и Ли выбрали пещеру на недавно расчищенном астероиде, которая осталась на месте разломанного и убранного монолита. Сила тяжести здесь была чувствительной.

Гангарон мог поселиться на самом малом астероиде, где сила тяги была наименьшей, но не сделал этого.

Он размышлял о гравитации.

Живое цветет на Тусклой планете пышным цветом. Там есть атмосфера, вода, растения, насекомые. Быть может, всем этим планета обязана тяготению? Быть может, оно же и регулирует движения всех планет, заставляя их следовать по строго определенным орбитам?!

Озаренный гениальной догадкой, Гангарон остановился. И тут же в его мозгу родилась ритмичная радиофраза: «Без тягот тяготенья не знали бы растенья, куда же им расти, без тягот тяготенья не знали б искривленья планетные пути, и там, вдали, не рделись полотнища зари, и стайкой разлетелись планеты-снегири».