Нашедший их в тот же день напился пьян, рассказал собутыльникам, те еще кому-то - и в итоге к утру деревня обнаружила, что часовня, которую около двухсот лет назад построили предки нынешних сельчан, неизвестные будто бы никому люди аккуратно разобрали по кирпичику.

То есть случайные находки чаще всего приводят к непредвиденным последствиям. После того как в подмосковном Пушкине играющие в развалинах старой больницы дети нашли сверток с золотыми николаевскими монетами и показали их взрослым, разыгралась целая детективная история с вмешательством сначала милиции, а потом суда и прокуратуры. Весь клад собрать так и не удалось, и кое-кому пришлось пережить весьма серьёзные неприятности, связанные с неожиданным богатсвом.

Нам часто приходится отвечать на вопросы куда лучше деть находку. Сдать ли государству, оставить ли себе, попытаться ли продать. Вот типичная история наших дней...

...В конце восемнадцатого века во время русско-турецкой войны, турецкий небольшой военный корабль зашел в реку Кубань с целью набега на казачьи станицы. Случай этот вполне достоверный - есть множество документов той эпохи:

рапортов, свидетельств очевидцев, мемуаров. Корабль в реку зашел - но обратно не вышел. То ли сам утонул, то ли потопили его казаки пушечным огнем с берегов, то ли сел кораблик на мель, а турки уплыли на лодочках - неясно. Местное начальство того времени все заслуги в военно-речной победе приписывало себе. То место, где корабль остался примерно известно - рассказы о нем переходили из поколения в поколение.

И на каком-то этапе эти сведения просочились как раз к тем людям, кому они были необходимы. Начались поиски.

Дело осложнилось тем, что Кубань в двадцатом веке изменила русло и корабль оказался лежащим довольно далеко от нынешнего берега в пахотном поле прямо под проселочной дорогой. Лежит он на глубине примерно десять метров, а на его борту согласно легендам покоится несколько тонн награбленного золота…

Таковы все без исключения легенды. Золото там меряют не иначе, чем бочками, бриллианты - сундуками.

Но впечатление все это тем не менее производит…

Именно поэтому поисками затонувшего корабля уже несколько лет занимается группа московских добровольцев. По их уверениям они это место после нескольких лет исследований вычислили довольно точно. По крайней мере, результаты приборной разведки упорно показывали два места залегания достаточно большой массы металла. Лежит этот металл глубоко, просто так не выкопаешь. Нужен небольшой экскаватор, нужно разрешение местной власти. Когда ребята пришли к председателю колхоза, тот копать на своем поле не

позволил, хотя и было ему обещано половина от найденного.

Всякие подобные закавыки часто ставят в тупик даже самых искушённых поисковиков.

Разыскивая клад "серебра Батыяв, мы решили идти самым обычным и прямым путем - обратились за разрешением к властям. Причем научным руководителем в предполагаемой экспедиции был доктор исторических наук, известный археолог, которому тоже было любопытно проверить достоверность древних легенд, а руководителем - не менее известный исследователь и путешественник. Мы просили всего лишь обследовать дно озеро и, если там есть что-нибудь интересное для археологов и историков, то поднять это "что-то" на поверхность и торжественно передать в музей. Мы обязались выполнять все требования экологических инстанций, приглашали в экспедицию местных археологов...

Безрезультатно. Ответ был один - получите Открытый лист и тогда можете начинать. Открытый лист - это разрешение на раскопки, которое выдается Институтом археологии РАН и которое самодеятельной, пусть и официально зарегистрированной организации да к тому же носящей название "Клуб кладоискателей" никто никогда не выдаст.

Мы не собирались наносить ущерба экологии, мы не собирались, затрагивать чьи-либо научные интересы. Все работы проходили бы под руководством уважаемых ученых. Нам просто хотелось разгадать одну из тысяч исторических тайн.

Обнаружив клад монет Ивана Грозного, мы даже не стали выкапывать его - просто поняли, что он тут, под ногами и позвонили археологам, которые, прибыв на место и убедившись, что клад - вот он, первым делом предупредили нас об ответственности за незаконные раскопки, хотя именно раскопок мы как раз и не вели.

Перечень взаимных обид можно длить сколь угодно долго, причем список этот увеличивается в размерах что ни день. Не так давно двое молодых поисковиков, проезжая мимо радонежской церкви, заметили, что кто-то вскопал под огород небольшую делянку там, где до этого был непотревоженный

участок. Вышли из машины и с металлоискателем пошли обследовать борозды. Но через полчаса поиски (медная монета, обломок перстня) пришлось прервать. На дороге остановилась милицейская машина, оттуда выскочили бравые ребята с автоматами и положили кладоискателей в траву.

Как выяснилось, неподалеку для своей экспедиции снимали дом археологи. Они собирались где-то заложить раскоп. Ребят заметили, позвонили "куда следует". Все закончилось протоколом и небольшим штрафом. Все-таки историко-ландшафтный заповедник, археологический памятник, "охраняется государством". Ребята молодые, растерялись, сказать что-либо в свое оправдание не сумели. Можно было обойтись и без милиции. Подойти к ребятам, поговорить, объяснить. Даже попросить помощи. Никто бы не отказал археологам. Зато теперь скорей всего и откажут. И, наверное, будут правы.

В 1999 году в Москве было продано не менее тысячи металловскателей разных моделей. Будем считать, что половина ушла в другие республики. Но половина активно начала работать в России, что создает археологам и властям массу проблем.

Однако можно взглянуть на все происходящее иначе. По моему глубокому убеждению, мы столкнулись всего-навсего с новой формой краеведения. А о краеведении стоит пого�орить отдельно.

...Город Кимры Тверской губернии лежит всего в двух с половиной часах автомобильной езды от Москвы, и все-таки выглядит глубокой провинцией. Цены здесь вполне московские, но денег у "населения" много меньше, и хотя все быстро привыкли к десяти сортам колбасы и шести сортам мяса в местном магазине, покупают это изобилие довольно редко.

Сам городок старый, центральные улицы сохранили свой неповторимый облик, окраины же стандартны и безлики.

Словом, как везде.

Однако мы приехали в Кимры лишь для того, чтобы побывать у старого местного "краеведа", всю свою жизнь

собиравшего старинные вещи, а теперь по недостатку средств постепенно распродающего свои коллекции.

Случай, без сомнения, был запущенный и тяжелый. Вся жизнь трехкомнатной квартиры в небольшой серой пятиэтажке была посвящена Коллекции и только ей. Хозяин Коллекции, белоголовый старик, в прошлом партработник, звание краеведа носил с гордостью, писал об истории края в местные газеты - и собирал, собирал и собирал любые старинные вещицы, которые теперь были у него всюду: в комнатах и на балконе, в туалете и кухне, в шкафах и на полу, на полках и в сундуках, а также баночках, коробочках, шкатулочках, связках и конвертах.

Сказать, чего не было у коллекционера не представляется возможным. У него было все! Старинные и просто старые:

книги, журналы, газеты, фотографии, плакаты, документы, значки, медали, марки, конверты, приглашения, монеты, кресты, иконы, посуда, грампластинки, инструменты, утварь, открытки, стекло, фарфор, медное литье, деревянная скульптура, поддужные, дверные, настольные колокольчики - и все-таки я наверное с пяток "позиций" я просто забыл.

Было все этом что-то очень знакомое, гоголевское, но было и что-то привлекательное, завораживающее. Между тем хозяин, показывая свои сокровища, и сам то и дело забывал, где у него что, залезал в шкаф за забытой вещью, и, обнаружив другую, тут же осведомлялся - не нужно ли? Впечатление он производил сильное, и каждый из присутствующих в квартире московских коллекционеров волей-неволей прикидывал свое будущее...