Сева был даже рад соседу, за разговором незаметно летело время, Макс сумел отключить от тяжелых мыслей об отце. Спросил согласия сделать фотоочерк о его жизни в Стародубске, посетить детский дом, взять с собой фотокорреспондента. Сева разочаровал его.

— Я не против. Отец бы увидел, где я живу. Стародубск — город закрытый для иностранцев, вас не пустят.

Макс расстроился и долго объяснял шефу невозможность осуществить их замысел. Снова повернулся к Севе.

— В Москве тебя будут встречать?

Сева удивился. "Кто меня может встречать? Если только люди из КГБ, что пугали меня перед отъездом". Вслух ответил, что встречать некому.

Макс протянул Севе свою визитную карточку, потом вырвал из блокнота лист и по-русски записал свой московский адрес и телефоны, пригласил Севу звонить и заходить, когда будет в Москве.

— Ты не против, если по пути заедем на Красную площадь, я сниму тебя на фоне Кремля. Фотографию пришлю.

Сева не возражал. Поездов через Стародубск проходит много — можно не спешить. Макс ему понравился. "Выполняет свою работу, почему не помочь парню? С удовольствием еще раз взгляну на Красную площадь. Его наверняка встретят с машиной".

Сева ошибся — встречать некому. Встречал знакомый Сергей — сосед по гостиничному номеру в дни отъезда. Они обнялись. Севе объяснил, пока он гостил в Германии, родители успели переехать в Москву, а он пока остаётся в Сибири. В Шереметьеве провожал коллегу в Париж и вдруг увидел Севу.

— Ты ведь не торопишься, заедем ко мне, передохнешь после самолета, расскажешь, как встретил отец, я потом отвезу на вокзал, билет закажем по телефону.

Сева собрался послать к черту этого Сергея, но здравая мысль подсказывала: "Я же еще по дороге к отцу понял кто он и откуда. Не стоит плодить лишние неприятности, а они ждут, уже ясно".

— Я обещал корреспондентам Франкфуртской газеты сфотографироваться на фоне Кремля.

— Обойдутся! Поехали со мной! — в голосе Сергея послышались повелительные нотки, этого Сева не переваривал и решил поступить по-своему.

— Извини, я держу слово. — Схватил чемодан и вернулся к группе встречающих Макса со спутником. Они наблюдали за Севой и парнем, подошедшим к нему, легко догадались, кто встретил сына г-на Клуге.

Макс достал небольшой фотоаппарат с блицем и сделал несколько снимков Севы с чемоданом и Сергеем. Сергей каждый раз старался отвернуться, но запретить съемки не решился.

— На Красной площади снимемся в другой раз. Вижу, тебя ждут, — немец побоялся влипнуть в историю и отказался от идеи сделать снимок Севы на фоне Кремля. — Не задерживай товарища.

Сева вернулся к Сергею, и тот повез его к себе домой, где их встретил "отец".

— Папа, это бывший детдомовец, о котором я тебе рассказывал. Сейчас встретил в Шереметьеве. Проводил Зою, иду к выходу, смотрю: знакомое лицо.

"Отец" пожал руку гостю.

— Молодцы, подгадали прямо к обеду. Пока хозяйка на работе, сами все организуем, — сказал он и принялся накрывать на стол. — Аня будто ждала иностранца, сварила сегодня борщ. Сергей, достань водочку. Соскучился по борщу?

— Соскучился, — признался Сева. "Отец" поставил на стол супницу, из которой доносился незабываемый аромат его любимого украинского борща, им когда-то кормила теща — мать Ларисы.

— А водка русская в Германии есть? — спросил Сергей.

— В Германии всё есть, — как говорил известный чеховский персонаж про Грецию.

Разлили по стопочкам, чокнулись за удачную поездку, и пошел неторопливый разговор, а по сути "отец с сыном" выспрашивали у Севы кто такой г-н Клуге, что выпускает его концерн, где он успел побывать. "Форменный допрос", — отметил про себя Сева, но обстоятельно отвечал на все вопросы, продолжая и дальше прикидываться простачком, будто не понимает, с кем ведет беседу.

В поезде "неожиданные встречи" продолжились. Перед Стародубском, переполненный волнением и мыслями о будущем, Сева вышел в тамбур с открытым окном. Неожиданно подошел немолодой мужчина, показал удостоверение.

— Завтра с утра зайдите к нам. Не надолго. Кабинет, думаю, помните.

"Началось, — подумал Сева. — Не зря пугали, затаскают теперь". Вслух спросил:

— От Москвы со мной ехали, теперь решили подойти?

— Слишком высоко мнишь. Возвращаюсь из командировки, увидел тебя. Любопытно послушать, как встретил отец — немец, заодно помочь разобраться в увиденном.

***

Солнечным ранним утром друзья Севы — Галя, Юра и Костя встречали его на Стародубском вокзале. Галя с большим букетом. Друзья нетерпеливо посматривали на станционные часы. Еще нет и семи. Наконец, вокзальное радио объявило: "Поезд Москва — Стародубск прибывает на третий путь ко второй платформе".

Поезд медленно подошел к перрону и Сева издали увидел друзей, помахал им. Они в три горла скандировали: Сева! Сева!

Сева обнялся с друзьями, расцеловался. Поблагодарил Галю за букет. Костя забрал у него чемодан, Костя сумку.

— Весь багаж? — удивился он.

— Весь. Ждали контейнер барахла? Подарки привез, не забыл. — Они остановились, Сева открыл сумку и достал, засверкавшие в лучах солнца, бусы, надел Гале на шею. Она благодарно поцеловала его.

— Всю жизнь мечтала о таких. Чешское стекло?

— Бери выше. Богемское. В Кельне купил.

Юре он протянул оригинальную газовую зажигалку.

— Наши баллончики должны подходить. Тебе, Костя, презент позже.

— Презент? Настоящий иностранец, — восхищается Галя. — Только костюм, почему не сменил, размера своего не нашел? Думала, оденешься с головы до ног и еще полвагона вещей привезешь, — шутливо заметила она.

— Потом, ребята, потом расскажу… Костюм новый привез, джинсы, еще кое-что по мелочи. Хотя, мог, как говорит Галя, и контейнер, и целый вагон. Не представляете, какие имел возможности!

По дороге в город Костя шепотом спросил, что за подарок ему.

— При Гале неудобно, потом, — интригующе заверил Сева.

***

Сева находился в Москве, когда на заводе стало известно о его возвращении. Друзья и знакомые — все с любопытством ждали продолжения Севиной истории. Так отец г-н Клуге, или нет, какие у них с Севиной матерью были отношения? Из Германии Сева никому не писал, и многие не верили, что вернется, если найдет отца.

Больше всех радовалась приезду Севы Надя. Она и на вокзале встретила бы, знай время его поезда. К обеденному перерыву обработала больше половины деталей, запланированных на смену. Надеялась отпроситься пораньше.

Узнала новость и Лариса. Всезнающая подружка уже крутилась возле.

— Встретила бы по старой памяти, может, помиритесь… Главный инженер в прошлом году в командировку в ГДР ездил, так столько всего навез! А у Севки в ФРГ отец капиталист.

Вспомнили о Севе на планерке у начальника цеха. Рассчитывали, на днях выйдет на работу. Вспыхнул спор отпускать одного из бригадиров в отпуск или повременить.

— Васильев выходит, подпишите Максимову отпуск, — уговаривал сменный мастер начальника цеха.

— Ничего не известно пока. Допустят ли Васильева к работе, не знаю. Вместо месяца отсутствовал, — начальник цеха посчитал по календарю под стеклом, — пятьдесят два дня. Прогульщик.

— Вы серьезно? — возмутился другой участник планерки. — Парень отца отыскал! Часто у нас рабочие за границей бывают?

— Ничего против Васильева не имею. Не от меня зависит. А Максимов подождет, пока найдем замену.

Редактор заводского радио приготовилась взять у Севы интервью, но в последние минуты партком запретил упоминать по радио и в заводской многотиражке о его поездке.

***

За деревней Васильевкой, на взгорье, заросшем березами, старое кладбище. На краю этого зеленого островка могилы последнего времени. Здесь похоронена мать Севы. К ней он и приехал в первый же день, возвратившись в Стародубск.

Отличная с утра погода испортилась. По небу бежали темные грозовые тучи, кружило воронье над многочисленными, уже пустыми, гнездами. Сева стоял перед скромным зеленым холмиком с деревянным крестом. К трем березкам, что росли у самой могилы, прибавились еще два молоденьких деревца, посаженные Агафьей Никитичной. Если не считать увеличившееся число могил, ничего вокруг не изменилось.