— Воробей явился последним, и его поставили в самый конец траншеи, противоположный вчерашнему. Место, где копал ночью, и сегодня должны найти немецкий тайник, досталось придурковатому бомжу Василию Ивановичу. Ему лет под шестьдесят, имеет просроченный советский паспорт, ночует, где придется, и перебивается случайными заработками. "Интересно, припрячет что-нибудь, если найдет" — подумал о нем Воробей и в этот самый момент Василий Иванович заорал на всю улицу.

— Нашел! Здесь они! Здесь!

— Наблюдатели вскочили со своих мест и бросились к траншее. Сбежались землекопы, подошли Григорий с Любой, и все, толкая друг друга, рискуя свалиться в траншею, смотрели на кусок черной ткани и несколько ржавых металлических предметов, которые выкопал Василий Иванович.

Оба профессора — археолога по молодому попрыгали в яму и, толкаясь, оттеснили от находки Василия Ивановича. Отобрали найденные предметы, а он потянул ткань дальше и на землю посыпались золотые бляшки, монеты.

— Фрагмент женского пояса из серебряных пластин! Игла для шитья! Боспорская монета римских времен! Лик императора! После очистки можно будет разобрать какого. Подобной монеты нет и в Эрмитаже.

— Полно, батенька! Третий век до нашей эры. Таких монет полно в мире! — охладил восторг коллеги второй профессор, взяв в руки другую монету.

— Серебро.

— Подвеска с изображение грифона, — поднял очередную находку директор музея.

— Копни еще разок, — подал голос нетерпеливый милиционер. — Что там еще?

Василий Иванович, привыкший безропотно подчиняться милиции успел только приподнять лопату, как один из профессоров выхватил её.

— Ни в коем случае! Нарушите положение. Дальше только ручная работа.

— Копать руками я не нанимался, — промолвил обиженный бомж.

— Никто тебе и не позволит!

— Товарищ лейтенант, организуйте охрану места, мы поедем в администрацию договариваться, чтобы выставили круглосуточную охрану, пока не прибудут из Симферополя специалисты. Дальше необходима ювелирная работа.

Сотрудница музея, ведающая бухгалтерией, приступила к выдаче денег.

Воробей смеялся про себя над глупыми профессорами — "ювелирная работа". Представитель прокуратуры, словно прочитал его мысли, резонно заметил профессорам, что ни к чему все эти предосторожности.

— Не курган, которому тысячи лет, раскапываете. Фашисты свалили в кучу часть награбленного и закопали, а вы — нужны специалисты. Какие еще специалисты! Раскапываем дальше и все дела. Два солдата могли на руках отнести и бросить в яму не так уж много чего. Два раза копнуть и всё.

— Ни в коем случае! — вопил археолог.

Директор музея — инициатор поисков поддержал прокурорского.

— Действительно, каких еще специалистов не хватает! Мы ведь не на раскопках древнего городища.

Однако чиновник из республиканского управления культуры дрогнул перед авторитетом ученых, и приняли решение остановить раскопки до приезда специалистов.

Воробей и сегодня не пошел с остальными обмывать случайный заработок, а поспешил домой детально рассмотреть и очистить от грязи свои ночные трофеи. Пожалел, что прихватил всего три пластинки, не хватило терпения копать дальше.

36

Дни у Елены летели стремительно. Все были заполнены до предела. Игорь возил по родственникам и друзьям, воскресенья посвящали музеям и выставкам, как с Татьяной. Зарегистрировать их обещали через месяц во Дворце бракосочетания на Английской набережной. Знакомства и связи не смогли ускорить свадьбу.

Спешил больше Игорь. После свадьбы собирались с Леной в Лондон. В начале осени там еще отличная погода, а дальше не известно. У него открытая виза, а с Леной возникли проблемы.

…В этот день Лена проснулась одна. Посмотрела на часы: половина восьмого. Проспала! Скрипнула дверь, и вошел Игорь с букетом цветов.

— С праздником, засоня! — Поцеловал и протянул букет. Поздравляю!

— С каким еще праздником?

— Забыла! Сегодня первое сентября!

— Ой! Действительно. Впервые за семнадцать, нет, восемнадцать лет я дома. В школе, Универе, затем снова в школе, самый большой праздник был для меня. Кто-то мечтал, чтобы каникулы продолжались, а я, соскучившись по школе, в Универе по однокурсникам, всегда с нетерпением ждала первое сентября. В памяти цветы, букеты, дома празднично накрытый стол.

Игорь поднял ее, расцеловал.

— Накроем и стол.

— Спасибо, Игорек, я тронута. — Она встала, накинула халат. — Как приехала, потеряла счет дням. Туристка — курортница. Музеи, прогулки. Постоянно такой образ жизни не вынесу. Пора устраиваться на работу. Может сходить в районный отдел народного образования, спросить, не нужны преподаватели немецкого?

— Успеется. Отдыхай, пока оформим российское гражданство. А о школе забудь! Подыщем работу полегче. С двумя языками найдем приличную контору. Поступишь на курсы экскурсоводов.

— Решил за меня, а я не решила. Признаюсь, особого удовлетворения от занятий с не желающими учиться лоботрясами, не испытываю. Но в каждом классе есть немного ребят, которые меня любят, кому интересно, ради них стоит работать. Работа с детьми доставляет удовольствие. В прошлом году уговорили взять восьмой класс, быть "классухой" — классным руководителем. С радостью взялась, потом раскаивалась. Намучилась! Особенно с парнями. Приду в платье или юбке, так раздевают глазами! Пишу на доске, а спиной чувствую вожделенные взгляды рано созревших тинэйджеров. Надеваю брюки — директриса возмущается. Ей шестой десяток и мальчишки не смотрят как на женщину. Не понимает молодых учителей, считает сами виноваты, повод даем.

— Понимаю мальчишек. Как ни смотреть на красивые ножки! Ведь есть, на что! — перебил Игорь.

— И ты таким был, глазами раздевал молодых учителей?

— У нас больше пожилые были и мужчины. — Он помолчал, потом спросил. — У всех учителей

обычно есть прозвище, у тебя какое было?

— Не скажу!

— Мне очень интересно. Прозвище часто выражает характер, главное в человеке. Скажи!

— Смеяться будешь.

— Даю слово, не буду.

— Правда, не смейся. Елена Прекрасная. В тот год, когда пришла в школу, шел фильм, забыла название, про древних греков и Троянскую войну. Меня и прозвали как одну из героинь, показалась похожей на актрису. Прозвище прицепилось. И оба наших мужчин — преподавателей называют. Я смущаюсь. Лучше бы каким-нибудь неприятным словом. Ругательным, что ли, а то звучит как насмешка.

— Какая насмешка! Ты действительно прекрасна. И я буду звать Елена Прекрасная.

— Обижусь. Придумаю тебе обидное прозвище.

В доме родителей Игоря Лена бывала часто, ей нравилось у них. Можно копаться в огромной библиотеке, смотреть "Огоньки" и "Советский экран" двадцатилетней давности. Готовить у них в доме одно удовольствие. Какие ни потребуются специи, приправы, продукты — на кухне всё имелось, а если вдруг не оказывалось, Игорь или Петр Васильевич в десять минут доставят. Как и у Игоря в квартире, имелись самые разные кухонные приспособления, облегчающие труд хозяйки. Лена готовила украинские борщи и долму, фаршированный перец, чебуреки и ватрушки, пиццу с разным наполнением, пекла всевозможные пироги. Родители были в восторге от кулинарных способностей невестки.

— Если есть продукты под рукой, легко фантазировать, — объясняла свои таланты Лена.

— Татьяна, царство ей небесное, кроме пельменей и блинами нас не баловала, — сказала Вера Ивановна. — Не любила готовить. У них на Юго — Западе недалеко от дома "Кулинария" и если Игорь чего-то спросит, возьмет там.

— Или в ресторане закажет, — вступил в разговор Петр Васильевич. — У тебя, мать, больше других тем нет для разговора, как вспоминать Татьяну? А ты, Лена, извини её. Стареет, вот и не думает, что говорит.

— Я не обижаюсь, когда вспоминаете её. Была членом вашей семьи и не вспоминать нельзя, просто не порядочно. Другое дело, когда нас сравниваете, мне неприятно. Но я ожидала этого.

Вера Ивановна подошла и обняла Елену.