У всех людей, работавших на плантации, был довольный и веселый вид, и многие из них обрадовались появлению лорда Хокстона.

Их лица расплывались от восторга, когда он обращался к ним, и Доминика видела, что они искренне к нему привязаны.

Когда чуть позже к ним присоединился Джеральд, Доминика не могла не заметить, что к нему относятся совсем по-другому.

Ему, по всей видимости, было очень жарко: пот градом струился по его лицу. Он слез с лошади и с явным намерением произвести впечатление на дядю принялся расхаживать среди работниц, критикуя их и разговаривая с ними таким тоном, что Доминика инстинктивно крепче сжала поводья в руках.

Никто не отвечал ему, все молча продолжали работать, но Доминика была уверена, что кули были недовольны его грубыми замечаниям, и высокомерным видом, и начальственными замашками.

Позже они смотрели, как взвешивают чай на улице рядом со складом, который, как объяснил лорд Хокстон, первоначально был построен для хранения кофе.

Доминике показалось, что время пролетело слишком быстро, и вскоре они уже другой дорогой ехали к дому.

Джеральд долго и путанно объяснял, почему урожай чая снизился за последний год. Он винил сборщиц, надсмотрщиков, погоду, сами растения, но только не себя.

Лорд Хокстон говорил очень мало, но было видно, что он разочарован и огорчен тем, что плантация, которую он оставил в прекрасном состоянии и которая с каждым месяцем приносила все больший урожай, вместо того чтобы процветать и давать доход, превратилась в убыточное предприятие.

Не дождавшись от дяди ни слова Джеральд наконец умолк. Доминика была рада ехать в тишине и осматривать округу.

Она с удивлением обнаружила, что джунгли, покрывавшие необрабатываемые участки земли, оказались еще красивее, чем она предполагала.

То здесь, то там встречались разнообразные виды бамбука, а в самой низине росли щитовники, достигавшие в высоту более двадцати футов. Из густой травы выглядывали ярко-голубые цветы нелу, кроме магнолий можно было увидеть мирт и камелии. Доминика засмотрелась на прекрасный восковой цветок камелии, и лорд Хокстон, проследив за ее взглядом, спросил:

— А вы знаете, что чайный куст — родственник камелии?

— Нет, — удивилась Доминика, — но теперь, когда вы мне сказали, я вижу, что они действительно похожи.

— Подождите, я покажу вам нечто гораздо более красивое, — сказал он.

Они проехали немного дальше, а затем он указал ей на дерево, известное под местным названием кати-имбул.

Доминика однажды видела такое дерево в одном из садов Коломбо, но здесь они во множестве росли в диком состоянии. Их ветви располагались под прямым углом к стволу, подобно реям на мачтах; деревья и земля под ними были усыпаны ярко-красными цветами, по форме напоминающими небольшие колокольчики.

Это было так красиво, что Доминике не хотелось уезжать, и она пообещала себе, что бы ни случилось, приехать сюда еще раз в самое ближайшее время, пока цвет не облетел с деревьев.

Наконец они добрались до дома, и, помогая ей спешиться, лорд Хокстон сказал:

— Возможно, вам покажется, что мы вернулись слишком рано, но здесь люди привыкли завтракать с рассветом, поэтому ленч обычно бывает в полдень.

— Мне все равно, сколько сейчас времени, — улыбнулась Доминика, — потому что я очень хочу есть.

Она действительно проголодалась, потому что за завтраком, огорченная речами Джеральда, почти что ничего не ела.

Сейчас же она пыталась убедить себя, что она была глупа и чересчур придирчива. Он племянник лорда Хокстона, и она должна попытаться понять его.

«Он так же, как и я, чувствует себя неловко… в такой ситуации», — решила она.

Это было разумным объяснением, но в глубине души Доминика приходила в ужас при мысли о том, что этот пьющий молодой человек будет играть огромную роль в ее жизни.

После ленча лорд Хокстон настоял, чтобы Доминика отдохнула.

— Нельзя делать слишком много в первый день, — сказал он. — Вы приехали из Коломбо, расположенного на уровне моря, высоко в горы, и смена климата может отразиться на вашем самочувствии. Кроме того, нам с Джеральдом предстоит долгая поездка верхом, а вы этого не выдержите.

Она была разочарована, но не могла не признать, что он прав. Она направилась к себе и прилегла, собираясь почитать одну из книг, которые уже ждали ее по приезде, но быстро уснула.

После бессонной ночи она проспала довольно долго и, проснувшись, обнаружила, что уже шесть часов.

— Вам следовало бы разбудить меня, — сказала она слуге, явившемуся на ее звонок.

— Дюраи сказал, что вам надо спать, Нона, — ответил он. — Вы хотеть ванна?

— Да, благодарю вас, — сказала Доминика. К тому времени, как она закончила принимать ванну, было уже около семи, и пора было одеваться. Она выбрала одно из прелестных вечерних платьев, которые мадам Фернандо включила в ее приданое — бледно-желтое, цвета чубушника, с плотно облегающим лифом и с глубоким вырезом на груди и на спине. Платье украшали крохотные рукава-фонарики из желтого газа, таким же материалом была задрапирована пышная юбка.

Платье казалось слишком нарядным и слишком декольтированным для тихого семейного вечера, но Доминике так хотелось вызвать восхищение лорда Хокстона!

Немного смущаясь, она направилась в, гостиную. Это была большая и очень красивая комната, заполненная разными сокровищами, которые были искусно сделаны руками местных мастеров. Доминике хотелось рассмотреть все получше.

К ее глубокому разочарованию, в гостиной был один Джеральд. Он держал в руках стакан с виски и, когда она вошла в комнату, бросил на нее тревожный взгляд, словно опасаясь увидеть лорда Хокстона.

— А, это вы, Доминика, — с облегчением воскликнул он. — Вы рано! Я еще не успел переодеться к обеду.

— Ваша поездка была приятной? — спросила девушка, подходя к нему.

— Отвратительной, — ответил он. — Я ощущал себя школьником, не выполнившим задания!

В первый раз Доминика почувствовала к нему что-то вроде симпатии.

— Его светлость очень сердился? — спросила она.

— Я в немилости — вы сами это знаете! — отозвался Джеральд. — Но давайте не будем об этом. Можно найти занятие поинтереснее, чем каяться и посыпать голову пеплом. — Он поставил стакан и неожиданно сказал:

— Например, для начала вы могли бы поцеловать меня. Мы собираемся пожениться, а до сих пор даже еще не познакомились как следует.

С этими словами он схватил ее и резко притянул к себе. Инстинктивно, не отдавая себе отчета, она тут же вырвалась из его рук.

— Нет! — закричала она. — Нет! — Ее голос дрожал от страха.

— Почему же нет? — спросил Джеральд. — Вы что, собираетесь разыгрывать недотрогу? В конце концов, вы же приехали сюда, чтобы стать моей женой!

— Да… я знаю, — едва дыша, пробормотала Доминика, — но все происходит… слишком быстро. Мы лишь вчера встретились… и даже еще не успели ни разу как следует поговорить.

— Это не моя вина! — сказал он. — А теперь, когда у меня появилась возможность разглядеть вас получше, должен сказать, что вы прехорошенькая! Особенно мне нравится, что у вас такая белая кожа! Это приятное разнообразие!

Он снова схватил ее и впился поцелуем в обнаженное плечо. Это произошло настолько быстро, что Доминика не успела уклониться. И лишь почувствовав прикосновение его губ, она осознала, что он только что сказал.

«Это приятное разнообразие!» Разнообразие… после Ситы! Той девушки, которая из-за него покончила с собой!

Все ее тело содрогнулось от отвращения, когда она почувствовала на своей коже его горячие, жадные губы.

— Нет! Нет! — снова закричала она, и в этот момент открылась дверь и в комнату вошел лорд Хокстон.

Он уже переоделся к обеду и, хотя наверняка видел, что произошло, совершенно невозмутимо произнес:

— Джеральд, если ты не поторопишься, то опоздаешь.

Джеральд отпустил Доминику, и на секунду ей показалось, что она сейчас упадет в обморок. Она вытянула вперед руки и оперлась о спинку стоявшего рядом кресла.