– А не так? – хитро посмотрел на него мордыш и ожесточённо почесал спину.

– Не так. Точнее, не совсем так.

– Народ начинает активно воровать что ни поподя, и это – не черта?

– Ни черта ты не смыслишь, парень, к этом винегрете, – будто разозлился мужчина в плаще, но лицо его по-прежнему оствавалось спокойным. – Воровать не все начали, кто-то всё-таки не ворует. Но ты прав, именно в том, что воровать начинают активно и массово, когда сама власть ворует в открытую и в особо крупных размерах.

– Как это?

– Путём дефолтов хотя бы.

– Ну… – ответил мордыш.

– Баранки гну. Понимать уже надо… Или путём немотивированного регулярного повышения цен на всё подряд. Тогда уже и слабая морально часть народа тоже рукава засучив ворует.

– И цопает всё что нипопадя. Цоп Энерго! Слыхали? Тарифы растут бешено, а сами себе зарплаты не устают повышать. Энергетики, не те, кто энергию добывает, а те, кто её продаёт и распределяет, сейчас получают больше, чем шахтёры когда-то.

– А ты? Ты… не цопаешь?

– Само собой. Но по мелочи. А их начальство, топ-менеджеры, загребают прямо как те космонавты.

– И это верно, – сказал мужчина в плаще. – И вот этим людям, ибо они и есть реальная власть, теперь дадут право расстреливать. Кого они будут расстерливать? Кто ворует? Взятки берёт? Нет, они начнут законно репрессировать своих личных врагов и конкурентов.

– Ну, скажем, пару-тройку барсуков непуганых, может, и отстрелят, – сказал мордыш, – но, в основном, так и будут делать – кто мешает, того, под пресс, под вышку значит.

– И что, это телевизионщикам непонятно? Что они за высшую меру наказания ратуют?

– Может, и понятно, но так им поступать выгодней.

– Или вот ещё предлагают: давайте, мол, такую высокую зарплату чиновникам дадим, чтобы они боялись работу потерять и не брали взятки, – подскочил к ним третий.

– А что, не так? – поднял брови мордыш.

– Не так, – серьёзно ответил мужчина в плаще. При таких служебных льготах они будут пуще прихода налоговой инспекции бояться ослушаться начальства. А ведь именно сверху идут очень часто преступные приказы. Только это не сразу очевидно. А потом, когда уже все всё поймут, через много-много лет, начинают легально говорить о перегибах или, как сейчас, о том, что: «хотели как лучше, а получилось как всегда»…

– Я понял, – сказал мордыш многозначительно. – Они, эти прыщи на теле общества, и не хотели, «как лучше», а просто говорили, что хотят. Их дело – нахапать поболе и свалить подале.

– Куда же? – поднял бровь мужчина в плаще.

– А туда, где у маленького члена при больших деньгах много всяких разных возможностей.

– Да, верно. – усмехнулся мужчина в плаще. – А может, они и хотели бы чего-то другого, но только по той колее, по которой уже катится государственный паровоз, приехать можно только на одну станцию назначения – туда, куда ведут рельсы. А хотеть, конечно, можно хоть на крыльях летать.

– Понял, не дурак, – сказал мордыш, надувая щёки. – Паровоз всё одно пойдёт по своей колее.

– Именно. Причём наличие этой колеи по-прежнему замалчивают.

– Ясное дело. Колея какая была, такая и осталась. Локомотив сменили, вот и всё. Я вот ещё про армию хотел спросить.

– Спрашивай, – сказал мужчина в плаще.

– Капиталы свои награбленные чтоб защитить, вот зачем им, этим бледным да нерумяным, нужны контрактники. А на народ им наплевать, одна болтовня. Верная мысль, шеф?

– Верная, – сказал пассажир в плаще и сухо прокашлялся. – Но всё же главная беда сегодня вовсе не Бледных и вся эта их хайдармия.

– А что?

– Это… как бы это попроще сказать…

– Да как знаешь, так и говори. Мы понятливые, допетрим.

– Это повсеместное духовное обнищавние, мздоимство, воровство и хамство, и вот все эти нравы, как я уже сказал, ползут прямиком из провинции, потому что здесь всегда так жили.

– Ой, верно. Особенно в последние пятнадцать лет. Вот эта беда – всем бедам беда.

– А что им не расползаться? Где деньги, туда и ползут ловкие люди. Вон мой сосед успел в Москве хапнуть место в одном управлении… жэкаху, так теперь дачу двухэтажную построил и сдаёт её за десять тысяч. А работать больше не собирается. Место теперь кормит.

– Тысяч чего?

– Зелёных. Чего ж ещё.

– Много.

– Да уж немало, – согласился мордыш и сказал не без злого задора: В Москве люди богатые живут, с них не грех взять поболе.

– В Москве разные люди живут, – сказал пассажир тоже без всякой вежливости.

– А сам-то ты кто? – спросил без вежливости мордыш.

– Я, скажем так, учёный.

– И зарплата у тебя две тысячи.

– Две тысячи, допустим и это.

– Ой ли?

– Да. Две тысячи. Именно так.

– Рублей?

– Рублей, конечно. Я же в рублевой зоне живу. Его дотошный собеседник в упор уставился нанего.

– Я про Рублёвку слышал, – подозрительно сказал мордыш, только бедных там не очень. Так что не заливай. Какова зарплата, если по-черному?

– Две тысячи рублей, я же говорю. Кепарь мордыша неудержимо полез на макушку.

– Две тысячи рублей?

– Именно.

– А в магазины те же самые ходишь?

– Что и твой знакомый с дачей в аренду. Не верится?

– Допустим. Кто знает, куда вы там, на Рублёвке, ходите, – уклончиво ответил мордыш.

– А вот ваш знакомый с дачей, он местный? – тоже допытывался, совершенно не обидевшись, пассажир.

– Мой сосед бывший, здесь жил, а что?

– А то, что он как раз скоробогатый и есть, тот, у кого в кармане такие вот бешеные деньги.

– Бешеные? Откуда?! – возмутился мордыш. – Он труженик, как и я.

– Как и ты, вот именно. Чтобы дачу под Москвой построить такую, чтоб за десять тысяч зелёных сдавать, это надо уметь изловчиться. Вот они и есть эти новые богатые, да ещё чиновники у кормушки. А кроме них, три четверти Москвы бедствуют, концы с концами едва сводят. Тяжёлый это город для жизни.

– Не знаю, – недоверчиво покачал мордыш головой. – У нас мужики на заработки ездят в Москву, так им тыщу в день платят.

– Работа какая?

– А разная. Продавец на рынке тыщу в день получает.

– Москвичей на такие работы давно не берут. А если человек интеллигентной специальности? Он что, должен профессию менять?

– Пусть не меняет, если не хочет. Мне оне, эти ваши интеллигенты, и даром не нужны. Что они, хлеб выращивают, колбасу продают или телевизоры?

– Они своё дело делают.

– Своё дело пусть их и кормит. Одни работают, другие зряплаты высиживают. Вот такое моё мнение.

– Но телевизор ведь инженер создаёт, а до него учёный разработки делает. Они во главе процесса, но денег им платят две тысячи в месяц. А те, кто их изделие продаёт, во сто сотен раз больше имеют.

– Никто не считал, – упорно возражал мордыш.

– Вот так и рассорили народ, – завёлся не а шутку вполне бесстрастный доселе пассажир в плаще. – Отлучили от родной истории, всюду произвол и насилие над фактом, отсюда и махровое невежество в самых банальных вопросах. Ваш знакомый откуда-то вдруг стал миллионщиком, я тоже знаю человека.

Тут он запнулся, как бы сомневаясь.

– Ага! – поддержал его один из слушателей.

– …который, имея информацию и выгодно перепродав акции, в одночасье разбогател. А вот сейчас я направляюсь по весьма страшному, дикому делу в одно село…

– В каком же это качестве? – напрягся мордыш.

– Я расследую это дело. Мордыш надул щёки и спросил:

– Как адвокат, что ли?

– Да, именно так. Как адвокат. Меня наняли родственники обвиняемой.

– Ты ж учёный, – подозрительно посмотрев в лицо мужчине в плаще, сказал мордыш.

– А это вторая специальность, – спокойно ответил мужчина в плаще.

– На две тысячи жить в Москве, понимаю, не получается.

– Так и есть, но дело не в этом…

– А что с ней, этой обвиняемой, стряслось, если не тайна, конечно? – продолжал расспросы мордыш.

– История дикая, но для российской провинции сегодня обычная. Одна женщина, страдалица молодая, муж её жутко искалечен в Чечне, имеет пятерых детей. Измучившись трудами, в большом расстройстве чувств, она их всех и отравила.