Далее девушка умоляет богов отказать ей в жизни и смерти. Боги откликаются на ее просьбу и превращают ее в драгоценное древо, источающее благовонные капли. Мирра навсегда входит в пантеон героев – «и века про нее не забудут». История могла бы быть воспринята как литературный прием, в мифологическом духе, если бы не примеры из жизни самого Августа. Вспомним, что Калигула, по словам Светония, обвинял свою мать Агриппину (дочь Агриппы) в том, что та появилась на свет в результате инцеста Октавиана Августа с его дочерью Юлией. И пусть последняя история является, вероятно, следствием искаженного пересказа чьей-то шутки (прах матери Калигулы ясно указывает на то, что она дочка Марка Агриппы и внучка Божественного Августа), ее появление говорит о многом. Развратные нравы прочно вошли в плоть и кровь Римской империи. Прибежищем порока (ирония судьбы) стал даже дом первого лица государства – самого Августа.

Юлия, дочь императора Августа

Веллей Патеркул, близкий друг и доверенное лицо Тиберия, писал… Буря, рассказ о которой ввергает в стыд, а воспоминание внушает ужас, разразилась в собственном доме Августа. Дочь Юлия, презрев волю отца и мужа, окунулась в жуткое распутство и разврат, не упустив ничего из того, что (только) может испробовать женщина. Высоту ее положения она измеряла свободой делать всё, что только ей вздумается, и «полагала, что имеет право удовлетворять любые свои прихоти». Сенека, вспоминая о событиях, имевших место в Риме за 50 лет до него, писал: «Божественный Август отправил в ссылку дочь, бесстыдство которой превзошло всякое порицание, и таким образом обнаружил перед всеми позор императорского дома, обнаружил, как целыми толпами допускались любовники, как во время ночных похождений блуждали по всему городу, как во время ежедневных сборищ при Марсиевой статуе его дочери, после того как она, превратившись из прелюбодейки в публичную женщину, с неизвестными любовниками нарушала законы всякого приличия, нравилось избирать местом для своих позорных действий тот самый форум и ростры, с которой отец ее объявлял законы о прелюбодеяниях». Так дочери и сыновья губят то дело, которому служили их родители. Они первыми и ниспровергают законы. Поэтому дети правителей, наследники империй являются самыми опасными их врагами.

Похищение женщины богом Зевсом

О похождениях и связях скандального толка дочерей и жен императоров все говорили вслух. Распутничая самым безобразнейшим образом, те являли собой весьма дурной пример, хотя и, увы, заразительный. Тщетно ученые, писатели и поэты пытались наставить такого рода женщин на путь добродетели. Плутарх, не очень надеясь на успех, обращался к его аудитории с отчаянным призывом: «Заводить собственных друзей жена не должна; хватит с нее и друзей мужа».

Увы, то был глас вопиющего в пустыне. Похотливые похождения становились предметом похвал со стороны псевдоэпикурейцев. Красавцы и красавицы часто прогуливались по Аппиевой дороге, этому «Бродвею античного мира» (точнее, они возлежали в носилках или проезжали в своих обитых шелком экипажах). Самые красивые экипажи были запряжены четверкой. Куртизанка или матрона усаживалась в носилках в позах наиболее привлекательных, опираясь рукой на подушку, показывая те из своих прелестей, что, по ее мнению, стоило показать достойной публике. Рядом шли две рабыни, одна с зонтиком, другая с веером из павлиньих перьев. Впереди спешили скороходы индийского или африканского происхождения. Всю процессию замыкали рабы. Эти прогулки были не только приятным зрелищем или способом завлечь «жертву» в сети любви, но и важным социальным действом. Только бывая в обществе, можно было напомнить ему о вашем существовании и нуждах. Любители приключений находили дорогу к местам дурной славы, каков был квартал Суммений, изобиловавший публичными домами. Тут было полно «волчиц», «ночных бабочек», которые «работали» даже на кладбищах. Тут ежедневно разыгрывались сцены подобные Камасутре. Но даже такой моралист, как Катон Старший, «хранитель веры отцов», патриархальных нравов, узрев юношу в публичном доме, заметил:

Сказанное объясняет то, почему Рим воспринимался пророками как блудница. Град сей является Иоанну Богослову в виде «матери всех блудниц и мерзостям земным». Ангел говорит Иоанну: «…подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле. И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена была облечена в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее; и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых» (Иоанн. Откр. 17: 1–6). Рим в глазах иных народов казался всемирной блудницей, гнездом всяческих пороков.

Камасутра. Любовные сцены на Востоке

Сравните это с тем, что у древних алеманнов надо было заплатить штраф за то, если женщина обнажала не только ножку, но и голову. А у других «варваров» свободнорожденная женщина, отдавшаяся женатому человеку, тут же предоставлялась в полное распоряжение его супруги. Законы вестготов обязывали рабов связать и привести к мужу женщину, застигнутую ими во время прелюбодеяния. Более того, даже детям разрешалось обвинять свою мать, если та изменила их отцу.

Рибера. Битвы женщин

Нет возможности говорить о всех бесчисленных интригах, кознях и заговорах, в которых римлянки участвовали самым деятельным образом. Не случайно они даже имели организации, вполне независимые от мужских (коллегия весталок была самой влиятельной). Слишком часто руками своих отцов, мужей, братьев, любовников они вершили то, что называют реальной политикой. Но при этом всячески препятствовали тому, чтобы их облагали налогами. Когда для начала военных действий триумвирам нужно было 800 миллионов сестерциев, от дам потребовали вернуть собственность, чтобы обложить ее налогом. И 1400 самых богатых женщин Рима получили уведомления на сей счет. Но тут вспыхнул бунт, схожий с бунтом Лисистраты, описанный в комедии Аристофана. Правда, римлянки не стали говорить глупостей, что, мол, мы не ляжем с вами в постель, не будем «давать» даже под пыткой и т. д. Поднимать шум из-за такой мелочи было бы нелепо. Они просто решили не давать денег и собственности. Вот как описал этот бунт римлянок Дж. Бейкер: «Они отказываются платить, потому что не получают, как мужчины, привилегий и должностей и не участвуют в общественной жизни. Причина, по которой их облагают налогами, – ведение войны – также не может быть принята всерьез, поскольку войны велись всегда, но с женщин никогда не брали налогов. Если в прошлом женщины вносили свой вклад в войну, они это делали добровольно, из своей личной собственности, но не со своих поместий и приданого, которые необходимы им для достойного существования. Никакая опасность не грозит сейчас их государству. Если галлы или парфяне придут, женщины последуют примеру своих матерей, но они не желают добровольно оплачивать гражданскую войну. Ни Марий, ни Сулла, ни Цинна, ни Помпей и ни Цезарь никогда не облагали женщин налогом, это сделал лишь нынешний комитет, обещавший реорганизовать государство». Такой ответ дали женщины сенату.