— Что случилось, Маркиз? — испуганно бормотала Марион. — Умоляю, скажите, что случилось?! Из-за чего вы поссорились со своим ассистентом? Зачем вы купались в одежде?
Маркиз не отвечал, он быстро седлал коня. Марион подбежала к нему:
— Зачем вы распрягли лошадь? Право же, это невежливо… отнимать у женщины лошадь…
Марион попыталась удержать Маркиза, но он, вежливо отстранив ее, вскочил на коня, махнул рукой и поскакал по дороге.
— Не грусти, Марион, я скоро вернусь! — крикнул он.
— Где ваше благородство, Маркиз… где ваше благородство?! — беспомощно повторяла Марион, глядя вслед удаляющемуся всаднику.
Макар, без устали погонявший лошадей, стал уже сомневаться в том, что выбрал верную дорогу, когда проселок вывел его из леса к излучине реки и он заметил вдали фургон Тараканова, приближающийся к броду.
“На этот раз вы от меня не уйдете, господин Тараканов”, — подумал Макар и снова подхлестнул усталых лошадей.
Но Тараканов, казалось, вовсе и не опасался Макара; он видел, что его догоняет какой-то другой фургон, и был уверен, что на помощь ему спешит Маркиз. Он даже хотел придержать лошадей и подождать его, но, когда услышал зычный крик Макара, подхлестывавшего свою упряжку, он понял, что ошибся.
И тогда Тараканов кнутом сильно стегнул лошадей, они, будто обезумев, рванулись к воде, стремительно преодолели речку и вынесли фургон на противоположный берег.
— Стой! — закричал Макар. — Стой, Тараканов!
Макар поднялся с сиденья и снова сильно ударил вожжами по спине коренного. Заднее колесо его фургона подпрыгнуло на камне, и из оси вылетела шпонка, удерживающая колесо. Колесо стало сдвигаться все ближе и ближе к краю оси… Макар не мог видеть этого, он отчаянно хлестал лошадей. Его фургон вслед за таракановским скатился по отлогому песчаному съезду к воде, и лошади потащили его по каменистому дну. И тут вконец разболтавшееся колесо соскочило с оси. Фургон сразу же завалился набок, и лошади встали. Макар спрыгнул в воду и бросился распрягать лошадей. Быстро освободив из упряжки пристяжную, Макар вскочил на нее и поскакал вслед за Таракановым.
Таракановский фургон пронесся мимо хутора, распугивая гусей и кур, и, едва не сбив козу, выскочил на дорогу, идущую через поле нескошенной ржи.
Кешка через узкую щелку в дверях фургона увидел приближающегося всадника. В свете заходящего солнца белая лошадь всадника казалась пурпурно-красной. Красным было и небо у горизонта. Всадник быстро приближался, и Кешка узнал в нем Макара.
— Дядя Макар, дядя Макар! — радостно закричал он. Макар почти вплотную приблизился к таракановскому фургону.
— Я здесь, дядя Макар! — кричал Кешка.
— Слышу, Кешка. Я сейчас, погоди маленько.
Макар пришпорил коня и поравнялся с фургоном. И в это мгновение один за другим прозвучали два выстрела. Тараканов стрелял, высунувшись из-за передней стенки фургона. Макар, оставшийся невредимым, немного отстал и теперь держался на лошади так, чтобы фургон закрывал его от Тараканова.
— Стой! — крикнул Макар.
Но в ответ снова одна за другой просвистели пули.
— Тараканов, стойте! — снова крикнул Макар и тут же увидел высунувшееся из-за фургона искаженное лицо Тараканова, его револьвер…
Но выстрела не было, и Макар понял, что у Тараканова кончились патроны.
— Остановитесь, Тараканов, я буду стрелять! — предупредил Макар и выстрелил в воздух.
Но Тараканов все стегал и стегал лошадей. Макар, снова поравнявшись с фургоном, на ходу перепрыгнул со своей лошади на крышу таракановского фургона, а с крыши — на коренную лошадь его упряжки и с силой натянул поводья. Тараканов хлестал по крупам лошадей, по спине Макара, но взмыленные лошади остановились, и Тараканов бросился в рожь.
— Стой! Стреляю! — крикнул Макар, спрыгивая с лошади и бросаясь за Таракановым.
Но в эту минуту послышался истошный крик Кешки:
— Дяденька Макар, дяденька Макар! А-а-а…
Макар подскочил к двери фургона, рукояткой револьвера сбил замок и, распахнув дверь, увидел Кешку, придавленного ящиком, сдвинувшимся при резкой остановке.
— Ногу… Ногу придавило…
Макар плечом отодвинул ящик, и Кешка спрыгнул на землю.
Макар огляделся. Тихо стрекотали кузнечики. В сумерках слабо шелестела рожь…
— Удрал…
Макар сплюнул и, поднявшись в фургон, стал открывать ящик, придавивший Кешку.
— Семечки, говоришь?..
Он поднял крышку и увидел завернутые в вату фарфоровые фигуры.
— Номер семьдесят три, — улыбаясь, сказал Макар. — Терпсихора, муза танцевального искусства, императорский фарфоровый завод, конец восемнадцатого века…
Макар вытащил из другого ящика небольшом, свернутый в рулон холст, развернул, и лицо его просветлело.
— Номер шестьдесят семь, “Мальчик в голубом”. Художник Пинтуриккио. Так вот он какой, мальчик… Гляди, Кешка! — почти шепотом сказал он. — Ему почти пятьдесят лет, а он живой!
Кешка смотрел на портрет мальчика, на его чуть настороженные глаза, на его голубой костюмчик… В спустившихся сумерках портрет приобрел какую-то таинственность, краски заката причудливо видоизменили полотно…
И вдруг, будто из-под земли, появились какие-то люди.
— Не найдется ли закурить? — миролюбиво спросил один из них, подходя к Макару.
Макар полез за кисетом.
— Тебе не страшно? — лениво спросил другой.
— А чего бояться? — отшутился Макар.
— Чего везешь? Что за товар?
Кешка испуганно смотрел на подошедших.
— Вот вам табачок… а разговоры разговаривать мне некогда.
— Да и у нас времени в обрез, — сказал первый, принимая кисет у Макара и пряча его за пазуху.
В то же время второй вывернул руку Макара и бросил его на землю. Все трое накинулись на него и, связав, засунули в рот кляп.
— Лезь в фургон! — прикрикнул на Кешку первый.
Связанного Макара уложили на ящики, Кешку усадили рядом с ним, и первый снова распорядился:
— Ты, Родя, присмотри за ними, а мы спереди сядем.
И фургон мирно покатил по дороге…
Было уже совсем темно, когда Маркиз, потеряв следы Макара, наконец догнал фургон Тараканова. Приблизившись к нему почти вплотную, он увидел на дверце афишу с рисунком однорукого Вильгельма Телля и, убедившись таким образом, что он не ошибся, крикнул:
— Илья Спиридонович, остановитесь!
— Дяденька Макар, это Маркиз, — прошептал Кешка.
Макар в темноте прикрыл Кешкин рот ладонью.
А Маркиз, пришпорив коня, рванулся вперед и подскочил к сидевшим на облучке фургона бандитам.
— Илья Спиридонович, уж не думаете ли вы скрыться от меня? И где Иннокентий?!
— Никак, обознался, любезный, — довольно миролюбиво отозвался один из бандитов.
— Езжай своей дорогой, — хрипло проворчал другой.
— Джентльмены, прошу вас остановиться, вы затеяли дурную игру! — крикнул Маркиз и снова рванулся вперед, поставив свою лошадь на пути упряжки, катившей фургон.
Лошади остановились, и Маркиз крикнул бандитам:
— Что вы сделали со стариком и ребенком?
— Слушай ты, джентельмен, — злобно сказал хриплый, — убирайся ко всем чертям, если не хочешь получить пулю в лоб!
— Пулю? С кем имею честь, господа?!
Кешка отодвинул руку Макара от своего рта.
— Это Маркиз, — снова зашептал он. — Маркиз!
— Я тебе покажу маркиза! Молчать! — прикрикнул охранявший внутри фургона Макара и Кешку бандит, которого называли Родей.
— С кем имею честь? — снова повторил свой вопрос Маркиз.
На этот раз вместо ответа последовал выстрел. Маркиз рванул лошадь.
— Вот это уже напрасно, господа! — крикнул он. — Вам следовало для начала хотя бы поинтересоваться, с кем вы имеете дело!
Один из бандитов хлестнул лошадь, и фургон покатил дальше.
Из-за туч показалась луна, и Маркиз, поскакавший вслед за фургоном, увидел, что лесная дорога внезапно оборвалась у стен Острогорского монастыря. Глухие, казалось, ворота надвратной церкви распахнулись, пропустили фургон и так же быстро захлопнулись. Маркиз понял, что невольно оказался у самого гнезда лагутинцев. Он пришпорил коня и поскакал обратно по лесной дороге.