Без пятнадцати десять я курю у ее подъезда. На плече, в спортивной сумке, две бутылки шампанского. В голове сумбур неопределенности. Чувствую себя полным идиотом и не совсем понимаю, для чего это делаю. Вчера мы высказали друг другу все достаточно конкретно. «Мальчик контекста»... Но ничего не могу поделать с этой навязчивой идеей: я хочу ее видеть. А стрелки на часах уже двинулись к двадцати минутам одиннадцатого. Неужели кинула?

Наконец, когда сигареты теряют вкус, а из окрестных подворотен звучат крики подвыпившей шпаны, у подъезда паркуется ее «Хонда». Она выходит из машины, открывает багажник, достает оттуда пакеты с продуктами, потом возвращается, забирает сумку и закрывает машину. Подлетаю сбоку, берусь за ручки пластиковых пакетов.

– Привет! Вот ты телевидение ругаешь, а в криминальной сводке каждый вечер говорят девушкам о том, что оставлять в открытой машине вещи небезопасно!

– Ты Капитан Очевидность? – Она поворачивает голову в мою сторону. – Прилетел из космоса спасать от гастарбайтеров беспечных одиноких девушек?

– Я помогу! – тяну пакеты на себя.

– Помоги. – Она пожимает плечами и передает мне пакеты.

Молча входим в подъезд, она тычет в кнопку лифта, ее спина чуть напряжена.

– Знаешь, я наврал про паспорт, – говорю я спине.

– Знаю, – отвечает спина.

Открывается лифт, мы входим.

– Откуда? – удивляюсь я, глядя в ее теплые карие глаза.

– Ты же не провинциальный плиточник, чтобы с паспортом ходить!

– В общем, да, – говорю я после некоторой паузы. – Я дешевый мудак.

– Мы с утра что-то не до конца выяснили?

Я мотаю головой. Отворачиваюсь. Заходим в квартиру, я ставлю пакеты на пол и вопросительно смотрю на нее.

– Спасибо. – Она натянуто улыбается, но дверь не закрывает.

Кажется, эта минута молчания никогда не закончится. Сейчас она скажет свое не терпящее возражений «пока», и все. Я зачем-то засовываю руки в карманы и делаю вид, будто погружен в изучение носков собственных ботинок.

– Ты определяешься, «туда» тебе, – она кивает на подъезд, – или «сюда»?

– То есть шансы, что я оставил у тебя паспорт, еще остались? – хмыкаю я.

– Я думала, что ты за это время еще какую-нибудь причину придумал, – она снимает туфли и идет в ванную.

– Знаешь, – говорю я, развязывая шнурки, – мы уже пару раз встречались «на кофе» и заканчивали вином. Поэтому я по традиции попросил бы у тебя чашку кофе, но на всякий случай скажу, что у меня с собой две бутылки шампанского. Так просто, вдруг тебе такая информация понадобится.

– Вау! – отзывается она. – Отнеси сумки на кухню, а?

Я, кажется, подлетаю на пару сантиметров над полом, пока перемещаюсь на кухню. Аккуратно ставлю пакеты перед холодильником, иду в ванную. Подхожу к ней сзади, слегка касаюсь губами ее шеи:

– Прости меня.

– Справедливости ради стоит отметить, что ты порядочная свинья! – Она продолжает делать вид, будто придирчиво оглядывает себя в зеркало.

– Так оно и есть, но...

– Что «но»? – Она замирает, смотрит на меня в зеркало.

Это дается мне неимоверным трудом, но все-таки я произношу вслух:

– Я соскучился по тебе.

Она оборачивается, потом слегка опускает голову и отвечает:

– Я тоже.

И вот мы уже сидим в гостиной, я растекся по дивану, с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой, она с ногами забралась в кресло и уплетает малину из пластиковой коробки, рассказывая мне, что сегодня было во время записи очередного рекламного ролика:

– Этот твой индюк, все время забываю его фамилию...

– Хижняк, – услужливо подсказываю я.

– Точно. Манерно расхаживал по лестнице перед старшеклассницами и так любовался своим отражением в немытых школьных окнах, что наступил в ведро с краской.

– Потом упал в него головой, я надеюсь.

– Нет, всего лишь матерился как сапожник, куда только манерность делась, ума не приложу! Как ты с ними работаешь? Там у вас все такие?

– Практически, – улыбаюсь я.

И в комнате висит плотное марево сигаретного дыма, и где-то вдалеке играет Coldplay, но что конкретно, разобрать сложно. А я нахожусь в состоянии такой приятной истомы, что, кажется, сейчас утону в этом дыму или в ее глазах. Впрочем, какая разница, лишь бы утонуть. Разговор касается студенческих лет, и каждый из нас старается рассказать свою историю. Я вспоминаю что-то про детство в Штатах, она про поездки туда с родителями в командировки. Мы оказываемся космополитами до мозга костей и патриотами до судорог. Мы могли пересечься когда-то в Нью-Йорке, возможно, она с родителями даже пила кофе в том же «Старбаксе», что и я. Может, мы тогда попали в смену к одной и той же толстой кассирше?

Мы обсуждаем такие приятные мелочи, что становится непонятно, откуда взялась вчерашняя взаимная агрессия? Проверяли себя на прочность? Бросали друг другу в лицо претензии, которые не успели или не смогли высказать миру? Может, говоря о другом, каждый из нас рассказывал о себе? Мне кажется, что мы невероятно похожи. Или просто смотримся в одно зеркало? Или закончилась бутылка шампанского? Но эту мысль мне не удается развить, потому что как раз в тот момент, когда я начинаю рассказывать ей про «Одиозный» журнал, мы находим кучу общих знакомых, которые работали журналистами/тусовали/пьянствовали в одном и том же офисе со мной. Я ссылаюсь на то, что в то время редко появлялся в офисе, работал, в основном, «по политике» и сворачиваю тему в сторону ютьюб, на котором видел гениальную рекламу какогото голландского журнала.

На столе возникает Mac, она перемещается на диван, и вот мы уже прижались друг к другу, я перманентно набрасываю ей на плечи плед, который продолжает съезжать, а на экране, один за другим, клипы, с которыми у каждого из нас связаны свои воспоминания.

– Я под эту песню увольнялась из рекламной компании. – Она ставит «Медведицу» Мумий Тролля.

– А я тогда был диким фанатом Pulp. – Я ставлю ей «Disco 2000».

– У Джарвиса есть нереальный дуэт с одной негритянкой. – Она быстро набирает в поисковике.

– В ту же тему. Помнишь дуэт Placebo и Боуи? Тут ролик есть с концерта в Монтрё. Анриал!

Depeche Mode, Radiohead, Moloko вперемежку с Benassi, Блестящие, Чичерина, Robert Miles, Маша и Медведи.

– «Рейкьявик» – нереальное видео!

– Тут басист косит под Слэша. – Я ставлю «November Rain Guns’n Roses».

В тему дождя немедленно возникает A-Ha, потом идет электроника – Groove Armada, Deep Dish, Tiesto. Под эту песню открывали «Цеппелин», и под эту же, помоему, закрывали, эти приезжали на «Форты», те рвали в клочья Би-2. Постепенно переходим к русскому рэпу нашего времени – Кровосток, Каста, Кач, ЦАО.

– А вот это уже просто откровенно питерское, – надувает губы она.

– Питерское? Я сейчас тебе покажу по-настоящему питерское. Врубаю «Сегодня ночью». Помнишь этого парня?

Чувствую, как бегут мурашки, но вижу их уже на ее предплечье. Что же это за морок такой? Я прикрывался страшной занятостью полдня, она – целый день. Мы не слышали друг друга пятнадцать часов, и, казалось, ее больше нет в моей голове. Но вот мы сидим дома уже четвертый час и не можем отлипнуть друг от друга. Обычно за это время у меня происходит два соития, потом еще полчаса на светские поцелуи (пока ждешь такси) и стандартный бокал спиртного в финале (чтобы оставить на губах хоть какое-то послевкусие). Или спринтерское закидывание алкоголем, быстрый секс и немедленное выпадение в сон с последующей утренней неловкостью. (Почему она все еще здесь? Ах, это ее квартира? А я и не заметил.) Но выпито уже две бутылки шампанского, а мы не пьяны. За все эти часы ты лишь дважды коснулся ее руки, а она обняла тебя за бицепс, расхохотавшись над тем, как ты изображал директора ее школы. И больше никаких физических контактов. Только «Вконтакте.ру», из которого ты ставишь трек за треком. Кошмар в том, что ты не чувствуешь себя обделенным. Нет пресыщенно-жлобского «чего-то не хватает». И кажется, в этом совместном слушанье музыки и есть секс.