– Я слышала, что ты продал немало фамильных драгоценностей, – сухо ответила графиня, Рудольф, видимо, смутился.

– Их было не так много, – признался он», – а мне необходимо было как-то добывать деньги.

– Тем не менее это весьма прискорбно, – заметила графиня. – Несмотря на все лишения и беды, семье моего мужа удалось сохранить наши владения в целости. Жаль, что я не могу сказать того же о Стейверли.

– Именно об этом я и хотел поговорить с вами, тетя Энн. Два месяца назад я подал королю прошение о возвращении мне семейных владений и передаче мне титула маркиза.

До этого момента Тея стояла позади кушетки. Услышав слова Рудольфа, она сделала несколько шагов к нему:

– Кузен Рудольф, вы хотите сказать, что вы следующий маркиз Стейверли?

– Я считаю, что имею право на место вашего отца, не поверьте, Тея, я глубоко сожалею о гибели вашего брата.

– Если бы только Ричард был жив! – проговорила девушка со слезами. – Как горд и счастлив он был бы сегодня, видя, как радостно приветствуют короля, которого он так любил и за которого умер!

Она отвернулась, стараясь сдержать рыдания, а графиня неожиданно ласково проговорила:

– Тея, милая, мы все помним таких людей, как Ричард.

Тех, кто погиб ради того, чтобы Карл Стюарт мог взойти на трон!

Огромным усилием воли Тея справилась с душившими ее слезами.

– Простите меня! – попросила она с улыбкой, которая походила на луч солнца, пробившийся сквозь облака. – Я стараюсь не быть эгоисткой, но так тяжело сознавать, что ни Ричарда, ни отца больше нет! Они оба так любили Стейверли?

А теперь там все пришло в упадок: дом пустует и разрушается, сад зарос, поля не возделываются. Они глубоко любили свою землю и всегда считали, что, если только им удастся дождаться окончания власти Кромвеля, все, что было нами утрачено, вернут, и семья снова будет процветать!

– Я понимаю ваши чувства, – отозвался Рудольф. – Именно поэтому мне хотелось бы, чтобы тетя Энн согласилась мне помочь. Если бы король признал меня четвертым маркизом Стейверли и объявил законным владельцем всех поместий маркизата, я бы вернул их в то состояние, в каком они находились во времена вашего отца – и моего.

– А откуда ты возьмешь на это деньги? – спросила графиня.

Рудольф пожал плечами.

– Деньги появятся, как только меня признают законным наследником титула.

– А ты так уверен в том, что ты законный наследник? – осведомилась старая аристократка.

– Совершенно уверен, – отозвался Рудольф.

– А как же Лусиус?

Наступило неловкое молчание.

– Лусиуса никто не видел и не слышал уже много лет.

Один раз его имя появилось в списке тех, кто был арестован за роялистские настроения. О его казни не сообщалось, но, если бы он остался жив, он давно бы уже объявился.

– Не знаю, почему ты в этом так уверен, – заметила графиня.

Тея переводила взгляд с бабки на кузена.

– Кто такой Лусиус? – спросила она. – Это имя мне почему-то знакомо. Он тоже наш кузен?

– Да, конечно! Он твой двоюродный дядя, как и Рудольф, – ответила графиня. – У моего отца, первого маркиза, было четверо детей: я (я была старше на шесть лет), Джордж, который стал вторым маркизом Стейверли, Уильям, у которого был один сын, Лусиус, и Артур, мой младший брат, чьим старшим сыном был Рудольф. У Джорджа было несколько детей, но выжил только один – он и стал третьим маркизом Стейверли. Это был твой отец, милая, – добавила она, обращаясь к Tee.

– Значит, кузен Лусиус, если он жив, должен стать четвертым маркизом, – отозвалась Тея.

Она подалась вперед, внимательно слушая объяснения своей двоюродной бабки. Глядя на нее, Рудольф подумал, что никогда не видел подобной красоты. В ней было нечто необыкновенное, одухотворенное. А ее нежная кожа казалась почти прозрачной, так что он снова подумал, как при первом взгляде на нее, что она похожа на нимфу.

– Да, Лусиус, сын Уильяма, мой племянник, должен унаследовать титул маркиза и поместья Стейверли, – подтвердила графиня.

– Но он умер! – вмешался Рудольф. – И, следовательно, вы должны признать, тетя Энн, что следующий наследник – я.

– Это так. Но не может быть и речи о том, чтобы ты получил титул, пока мы не уверены, что Лусиус умер, не оставив наследника.

– Он умер, я в этом уверен, – упрямо повторил Рудольф.

– Интересно, почему ты в этом так уверен? – задумчиво проговорила графиня. – До меня доходили слухи – довольно неточные, надо признать, и ничем не подкрепленные, что, когда за Лусиусом начали охотиться отряды Кромвеля, он, как многие роялисты, вышел на большую дорогу и жил как мог.

– Я тоже слышал, что Лусиус вышел на большую дорогу, – мрачно согласился Рудольф, – но это было много лет назад. С тех пор он наверняка кончил жизнь на виселице или умер в придорожной канаве от пули.

– О чем вы говорите? – спросила Тея. – Что делал кузен Лусиус? Я не понимаю.

– Ходили слухи, что он стал разбойником, – объяснил ей Рудольф. – Это были всего лишь слухи, и я бы им не доверял.

Джентльмен не мог опуститься до такого.

– Если на человека охотятся, словно на дикого зверя, он может совершать самые странные поступки, – возразила графиня. – Я любила Лусиуса и могу утверждать одно: он никогда не стал бы делать ничего бесчестного, в каком бы трудном положении ни оказался.

– Это зависит от того, что называть бесчестным, тетя Энн, – возразил Рудольф. – Некоторые люди невысокого мнения о грабителях, не важно, верховых или пеших.

– Джентльмен может, и став разбойником, сохранять верность традициям и идеалам, – заявила графиня. – А вот женщина, которая продает свое тело, пусть даже королю, остается потаскушкой, сколько бы звонких титулов ей ни давали.

Язвительные слова графини заставили Рудольфа чуть покраснеть, но почти сразу же он умоляюще проговорил:

– Помогите мне, тетя Энн! Помогите ради поместья. Стейверли приходит в упадок. Вы когда-то там жили и любили его.

Там был дом Теи. Мы можем снова сделать его процветающим, таким, чтобы семья могла им гордиться.

Тея вдруг быстро отошла к окну и остановилась там, глядя на свинцовые воды реки. А потом она тихо спросила:

– А каким был Лусиус?

– Ну, внешность у него была ничем не примечательная, – ответил Рудольф.

– Не правда, он был очень хорош собой! – возразила графиня. – Он был примерно одного с тобой роста, Рудольф, но тоньше и двигался изящнее. Он ездил верхом так, словно сливался с конем в одно целое, и я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь дурно о нем отзывался. В нем были какой-то идеализм и доброта, и я опасалась, что когда-нибудь у него будут из-за этого неприятности, но он всегда оставался настоящим мужчиной. Мужчиной, на которого женщина может положиться, который сможет беречь и защищать ее.

– Видно, что Лусиус был вашим любимчиком, тетя Энн, – обиженно проговорил Рудольф.

– А как мы можем узнать, жив ли он еще? – спросила Тея.

– Если бы он был жив, то объявился бы после того, как король снова занял свой трон, и попросил, чтобы ему передали поместья, – негромко заметил Рудольф.

– А как он мог это сделать, когда за его голову назначено вознаграждение? – осведомилась графиня.

Рудольф опустился на колено перед полулежавшей на кушетке графиней.

– Послушайте, тетя Энн, – сказал он, – я высоко ценю вашу преданность и любовь к Лусиусу. Поверьте: если бы он был жив, я бы постарался помочь ему получить наследство и вернуться в Стейверли. Но мы вынуждены считать его мертвым, потому что о нем так давно не было вестей. И ради того влияния, которое имели прежде Стейверли, ради того, кем они должны стать в будущем, я умоляю вас помочь мне, вашему племяннику Рудольфу, получить признание в качестве четвертого маркиза Стейверли.

Графиня пытливо посмотрела на него и, убедившись в его искренности, проговорила усталым бесцветным голосом:

– Хорошо, Рудольф. Когда мне представится возможность, я поговорю с его величеством на эту тему.