– Оля, не разбудила?

– Нет, – задыхаясь, ответила подруга, – бегу на утренний фитнесс. По дешевке перепало. А ты разве не на даче?

– Я дома. Так ты зайдешь?

– Могу вечером.

– Нет, ты мне нужна как можно раньше.

– Тогда сразу после тренировки. Что-то случилось?

– Случилось.

Наташа собиралась вести Ингу в садик. В трубке было слышно, как поет приемник, звенит посуда и хнычет сонная Инга.

– Я приду, – ответила Наташа. – Отпусти кота. Я кому сказала? И доешь кашу. Отведу ее в садик и сразу... Сок возьми... И сразу приеду к тебе.

Света, как ни странно, не спала – просто не ложилась еще. Я рассказала ей про Андрея и пожалела об этом, едва она произнесла:

– Все понятно! Как говорится: «дорогая редакция, я охуеваю: подробности письмом», – и добавила вполголоса: – Ты вещи проверила? Все на месте?

Они приехали одновременно. Ольга и Наташа. Ворвались в мою квартиру. Ольга потребовала кофе и объяснений. Наташа, путаясь в замысловатых одеяниях, искала домашние тапочки. Пока я варила кофе, Ольга рассказывала о поездке в Турцию. Наташа молча сидела, то и дело любовно расправляя на коленях складки цветной мешковатой юбки. Когда же кофе был сварен, выпит и мои скомканные объяснения были получены, они поступили так, как все подруги, компетентные в любой области, поступают с влюбленными женщинами, – внесли еще большую путаницу и смятение в душу. В какой-то миг мне показалось, что ни аэродрома, ни полета, ни Андрея, ни проведенной с ним ночи вообще не было.

– Значит, он тебя бросил? – обреченно произнесла Наташа, когда отшумела Ольга.

– Как это бросил? Я же еще не с ним... то есть не его... мы же еще не... – беспомощно бормотала я.

– Не с ним? – усмехнулась Ольга и красноречиво хлопнула по спинке дивана. – Здесь с ним, а так не с ним?

– Подумаешь, здесь, – рассудительно возразила Наташа. – Всего-то один раз. Перепихнулся и забыл. Знаешь, как это обычно бывает? Поехал жене рассказывать, что у друга на дне рождения был.

– Знаю, – отрезала Ольга. – Один раз – не пидарас! Я вообще не вижу проблемы – ну, ушел человек с утра на работу. Не паникуй раньше времени. Ты же еще ничего о нем не знаешь.

– Мог бы разбудить или записку оставить, – Наташа упрямо отстаивала наихудшую версию. – Я вот тоже с парашютистом переписывалась. Пару раз написал, даже позвонил, а потом ни ответа, ни привета. Так и не встретились. Я подумала: хорошо – вдруг пьющий.

Я угрюмо молчала, переводя взгляд с одной подруги на другую.

– Мог бы оставить записку, но не оставил, – Ольга начинала раздражаться. – Да расслабься ты, Марина. Дай-ка мне Интернет, финну одному надо отписать, может, скатаюсь к нему. А ты поедешь на аэродром в следующий раз и увидишь его. Включи обаяние на полную катушку. И получишь своего летчика в лучшем виде.

Около часа Ольга неистовствовала за компьютером, забыв обо всем: строчила письма со своего ящика, просматривала присланные сообщения и отвечала на двух сайтах знакомств, переписывалась в аське. Компьютер ойкал, ахал, вспыхивал, мигал, и казалось, что скоро густой дым повалит из перегруженного процессора.

– Как будто все модные магазины закрылись, началась война, и после бомбардировки остался только сундук ее бабушки, – сказала Ольга, когда Наташа ушла. – Нет, я понимаю, она выступает в своем ретро-формате, но я бы, допустим, даже мусор бы не пошла выносить в такой юбке.

– Оля, перестань, и так тошно. А ты опять за свое. Она хороший человек, я к ее нарядам так привыкла, что уже не замечаю, – возмутилась я.

– Ты же знаешь, я стопроцентный визуал: люблю модную одежду и анатомию красивых тел, – ответила Ольга. – Не понимаю, как на нее мужики клюют?

– Вступи в фан-клуб Ксюши Собчак, у вас много общего, а у меня другой принцип выбора друзей.

Время шло, а я жила в глупой надежде, что Андрей позвонит в дверь, и я выбегу навстречу. Я заготовила десятки слов, которые скажу ему, и представляла, что он ответит. Прошел день, и два, но он не появлялся. Ожидание сводило меня с ума, и я сбежала к родителям на дачу. Укладывая вещи на заднее сидение машины, я обнаружила его сумку и вскрикнула от радости: у меня в руках оказалось настоящее доказательство того, что вечер, проведенный с ним, мне не пригрезился. В сумке были плавки, спортивный костюм и полотенце. Ни документов, ни ключей, то есть никаких вещей первой необходимости, которых он бы живо хватился, я не обнаружила.

Я надеялась отвлечься на даче, но больше трех дней не выдержала. И в субботу прямо от родителей махнула в летный клуб с пакетами зелени, яблок и кабачков. Через пару часов я оказалась на аэродроме. Андрея не было. Необъяснимо, я просто поняла, что его здесь нет, едва закрыла дверцу машины и огляделась. Даже спрашивать не стала – я почувствовала. А позже услышала, что он уехал на слет в Подмосковье.

В клуб меня приняли. Я внесла первый взнос за обучение. Павел Александрович подарил мне летный комбинезон. Я приезжала на аэродром почти каждый день, чаще по утрам, чтобы успеть полетать до термической болтанки, пока еще прохладно, ровный тихий свет озаряет небо, а невидимое солнце золотит в вышине зубцы редких облаков. Порой перед полетом я замирала на краю поля, задрав голову, смотрела в небо, словно стояла на берегу глубокого спящего океана и терпеливо ждала, когда хмурые спросонья аргонавты соберут мой корабль. Немыслимо, как редко я смотрела раньше в небо. Совсем не смотрела.

В будние дни на аэродроме было немноголюдно. Курсанты съезжались на выходных, а из инструкторов часто бывали Гена, Юра Орлов, Паша Бессонов.

Изредка появлялась Саша. Она не скрывала своего пренебрежения к дельтапланам и посмеивалась надо мной.

Я же про себя недоумевала: «Какая разница, что поднимает тебя в небо?» Как одежда не меняет человеческую суть, так неизменно небо, в каком бы аппарате ты в него ни поднялся. Это вопросы тщеславия. Тщеславной я никогда не была – мне нравились дельтапланы. Я тогда была счастлива: жила надеждой, ожиданием и полетами. Дельтаплан давал полное ощущение свободы, словно его сидение, трапеция и крыло служили лишь продолжением моего тела, вольно парящего в воздухе.

К концу недели я целиком соответствовала собственным представлениям о курсанте летного клуба – в гигантском комбинезоне, обветренная, без косметики, с пучком забранных в узел волос. С удовольствием бралась за любую работу в клубе: шила чехлы, помогала Серафиме с обедами, прибиралась. Со мной занимался всякий инструктор, который был свободен. Чаще всего Гена. Он обучал молча. Перед полетом я трясла его за рукав:

– Гена, Гена, что мы будем делать сегодня?

– Спирали. Вираж. Наверху покажу, – вымученно отвечал он.

В воздухе управление забирала я, а слева на командирском сидении Гена, вопреки обещаниям, бездействовал, скрестив руки на груди. Казалось, он безучастен к происходящему – сейчас раскроет газету и погрузится в чтение, но в критические моменты он действовал молниеносно – верными, быстрыми движениями выправлял накренившийся аппарат, добавлял газу, строил заход.

Сразу после приземления, еще толком не оттормозившись, я отстегивала ремень, забывая снять шлем, в полной эйфории, покидала аппарат. Не получив замечаний от инструктора, не застегнув, как положено, привязные ремни, я спрыгивала на землю, ничего не видя и не слыша. Ведь я только что вернулась с неба. Я летала! Гена укоризненно качал головой.

После первого занятия прошло достаточно времени, я уже многое узнала, многому научилась. С рвением неофита я искала в Интернете все о сверхлегкой авиации, истории, авиационной метеорологии, скупала книги по летной тематике. Подруги, которых накрыло лавиной моих познаний и открытий, не сговариваясь, заявили, что, если я произнесу еще хоть слово об аэродроме или самолетах, они за себя не ручаются. Лишь Наташа стойко сдерживала натиск и в середине моего рассказа об устройстве дельтаплана рассеянно произносила: «А Инга вчера пуговицу съела». Я оставляла подобные реплики без внимания.