– Эту песню я посвящаю моей любимой.

Наступила мертвая тишина, и он запел лирическую балладу в стиле средневековых менестрелей. Его неповторимый, обволакивающий голос проникал прямо в душу, заставлял сердца биться быстрее.

Паола посмотрела вокруг. Все взгляды были устремлены на Роберто, и какие взгляды! Похоже, все присутствующие женщины, независимо от возраста, готовы идти за ним на край света, помани он их пальцем. Прямо перед сценой сбились в стайку несколько совсем молоденьких девушек. Они смотрят на него, как на Бога, с раздражением подумала Паола. Вот-вот выпрыгнут из своих платьев. Умом она понимала, что это неотъемлемая часть его жизни. Он музыкант, артист, поклонение публики для него своего рода допинг, источник вдохновения. Но тем не менее настроение испортилось, захотелось уйти, не видеть всего этого. Я веду себя, как последняя дура, твердила себе Паола, но это мало помогало.

– Эту песню я посвящаю своей любимой, – раздался над ее ухом издевательский голос. – Он забыл только добавить: очередной любимой.

Паола резко повернулась. Перед ней стоял смуглый мужчина средних лет с залысинами и небольшим брюшком. Губы презрительно оттопырены, в глазах за ироническим смешком прячутся озабоченность и боль.

– Зачем вы так говорите? Вы же совсем не знаете его.

– Деточка, мало кто знает его так, как я. Посмотрите, одна из этих малолеток там, у сцены, моя дочь. Вон та, с черными волосами до самой задницы. Готова ради него спрыгнуть с небоскреба. Вся комната обклеена его портретами, завалена вырезками из газет. Вот оттуда я кое-что и почерпнул про синьора Орицио. А вы что, совсем газет не читаете?

– Читаю иногда, но…

– Ясно, значит, вы не в курсе дела. И знакомы с ним, наверное, совсем недавно. Я тут наблюдал за вами, когда вы танцевали. Впечатляющая была картина. Моя дурочка чуть в обморок не упала. Готова была глаза вам выцарапать.

Паола вспыхнула до корней волос. Какой ужас! Она и помыслить не могла, что они привлекают столько внимания.

– Вы, похоже, хорошая девушка, на редкость красивая и еще не испорченная. Примите совет немолодого уже человека, бросьте его и бегите, пока она не опалил вам крылышки.

Слезы навернулись на глаза Паолы, она отвернулась к сцене, чтобы скрыть свои чувства. В этот момент Роберто допел свою песню, помахал руками восторженно аплодирующей публике и спрыгнул со сцены. Его тут же окружили. Длинноволосая брюнетка, та самая, повисла у него на шее, он шутливо отбивался, улыбаясь во весь рот. Все вокруг тоже смеялись. Паола круто развернулась и бросилась к выходу. Слезы душили ее. Она выскочила на улицу, озираясь по сторонам в поисках такси. Как назло улица была пуста.

Оркестр снова заиграл. Брюнетка потянула Роберто на танцевальную площадку. Он машинально последовал за ней, озираясь в поисках Паолы. Ее нигде не было видно. Роберто мягко отстранил от себя девицу и подошел к метрдотелю.

– Девушка в зеленом, которая была со мной. Вы не заметили, куда она ушла?

– Кажется, она только что вышла на улицу.

Роберто расплатился и бросился к выходу. Он сразу увидел ее. Она быстро, не оглядываясь, шла по набережной. Он нагнал ее, взял за руку, но она вырвалась.

– Что случилось? Почему ты ушла без меня?

Молчание. Только тут он заметил, что глаза ее полны слез.

– Паола, ради всего святого, объясни, в чем дело?

Паола по-прежнему молчала.

– Тебе не понравилось, как я пел? А ведь я пел для тебя.

– Нет, неправда! Ты пел для них!

– Ах, вот ты о чем. С этим придется смириться, Паола, если ты хочешь быть со мной. Когда я на сцене, я действительно принадлежу им, я даже себе больше не принадлежу. Это неизбежно, любимая, ведь я музыкант.

Паола вдруг успокоилась. Ей даже стало немного стыдно.

– Прости. Я была не права, но все произошло так внезапно. Я была совершенно к этому не готова. За нынешний день – Господи, неужели прошел всего один день, кажется, что целая жизнь! – за этот день ты так избаловал меня. Я почувствовала себя центром твоей вселенной. И вдруг – это! Я просто не смогла справиться с собой. Мне придется научиться жить с этим.

– Это будет нелегко, поверь мне. Вообще нелегко быть спутницей артиста.

Слово «спутница» почему-то больно кольнуло Паолу. Она не могла понять почему. Вспомнились печальные глаза отца той малахольной брюнетки.

Свет фар разорвал темноту. Роберто поднял руку. Около них с визгом затормозило такси.

– Какая удача, – сказал Роберто. – Здесь это большая редкость. Садись, Паола. В отель «Тремеццо», – крикнул он водителю и захлопнул за собой дверцу машины.

Всю недолгую дорогу до отеля они молчали. Каждый думал о своем. Паолу мучил один вопрос, но ей не хотелось говорить об этом при постороннем человеке.

Когда они наконец остались одни в номере Роберто, Паола сразу же ушла в ванную, якобы причесаться, а на самом деле, чтобы собраться с мыслями. Она не знала, как начать этот разговор, как среагирует Роберто. Когда она вышла, он сидел в кресле и листал какой-то журнал. Она стала бесцельно слоняться по комнате, поправила цветы, вышла на балкон, вернулась, включила телевизор, выключила, снова занялась цветами.

– Может быть, скажешь, что тебя гложет?

– Ничего. Почему ты так решил?

– Да ты просто думаешь вслух.

– Все эти женщины. Когда ты поешь, они все твои, только свистни. Что ты чувствуешь при этом?

– Наслаждаюсь своей властью. Если кто-нибудь скажет тебе, что ему это безразлично, не верь.

– А потом, после концерта, когда они гроздьями виснут на тебе и ты можешь выбирать любую или всех сразу, что тогда?

– Тогда? По-разному. Поначалу я просто балдел от этого, потом успокоился. Они ведь все такие наивные маленькие дурочки. Придумают себе героя и воображают, что влюбились по уши. Дурь одна. Ничего интересного.

– А много у тебя их было?

– Не считал. Послушай, Паола, я же тебе, кажется, сразу сказал, что я не святой и не евнух. Или ты предпочла бы, чтобы я был таким?

Вместо ответа Паола опустилась перед ним на колени, провела руками по внутренней стороне ног от колен вверх, расстегнула молнию на джинсах и почувствовала, как напрягается и растет под ее пальцами его мужская плоть.

– Какой еще евнух, – прерывисто прошептала она. – Кому нужен евнух?

Она стянула с него джинсы и принялась целовать. Роберто откинулся в кресле, запустил пальцы в ее волосы, закрыл глаза и отдался ласке ее губ и трепещущего языка.

Андрей проснулся оттого, что язык прилип к гортани. Голова раскалывалась, было трудно дышать, сердце бешено пульсировало. Сначала он не мог вспомнить, где он и почему здесь. Потом память постепенно вернулась. И надо же ему было так забыться! Именно теперь, когда его впервые отправили в командировку с серьезным заданием. Но ничего, он еще все исправит, постарается сгладить неприятное чувство, которое вчерашний вечер наверняка оставил у Гольвезе. Сейчас главное быстро прийти в форму.

Андрей доплелся до шкафа, вынул из ящика таблетку «Алка-Зельцер», растворил в стакане воды и поспешно выпил. В голове слегка прояснилось, не совсем, конечно, но достаточно, чтобы добраться до душа.

Трясясь под ледяными струями, Андрей судорожно соображал, что ему делать дальше. У него оставалось всего несколько часов на поиски Паолы. Завтра уже будет поздно. Он понимал, что Гольвезе в этом деле вполне может обойтись и без него, но ему надо сделать все самому, избавить Гольвезе от дополнительных хлопот и хоть как-то реабилитироваться в его глазах за вчерашнее.

Он переключил рычаг, стиснув зубы, выдержал напор горячей воды, переключил еще раз, еще, еще. Окружающий мир постепенно восстанавливал утраченные краски. Ничего, подумал Андрей. Я еще поборюсь.

Когда он вышел из душа, за окном уже стемнело. Зажглись фонари на набережной, на противоположном берегу алмазной россыпью искрились окна домов. Андрей невольно поддался очарованию этой ночи. Воздух был напоен запахом цветов, свежестью воды и еще чем-то несказанным. В такую ночь грешно быть одному. С кем бы он мог разделить сейчас эту красоту? Кто бы не нарушил очарования? Андрей задумался. Ольга? Исключено. Она слишком будничная и рациональная, чтобы понять. Он представил себе ее длинный остренький нос, тусклые бесцветные волосы, рано отяжелевшую фигуру. Его даже слегка передернуло. Стюардесса из самолета? Порочная, холодноватая улыбка, удлиненные, густо накрашенные глаза. С такой приятно покувыркаться на заднем сиденье машины и через час забыть.