Оттолкнувшись от двери, Габриэль двинулся на звук ее голоса с изяществом пантеры.

– А зачем мне сила, если соблазнение намного более эффективно? И намного более, – его губы прямо–таки ласкали это слово – приятно.

Саманта попятилась от него, боясь, что игривый Габриэль еще более опасен для ее сердца. И все–таки, в то же самое время, она не могла отказаться от участия в этой игре.

– К настоящему моменту вам уже должно быть известно, что я не отношусь к женщинам, которых можно соблазнить дорогими безделушками, сладкими и цветистыми словами или экстравагантными обещаниями, сделанными в пылу страсти. Ни мое тело, ни мое сердце так дешево не завоевать.

Тень Габриэля упала за нее, и она ударилась голенями о кровать. Он прижал руку к ее груди и подтолкнул, заставляя рухнуть на постель. И прежде чем она смогла запротестовать, он опустился рядом и прижал к ее щеке свою большую руку.

– У меня при себе сейчас нет никаких безделушек, но что, если я пообещаю сделать вас своей женой и любить до конца наших дней?

«Моя дорогая Сесиль,

Когда я жду Вашего ответа, каждая минута кажется мне вечностью…»

* * * 

– Вы совершенно спятили? – Саманта с такой силой пихнула Габриэля в грудь, что он свалился с кровати на пол.

Он сел на полу, сбитый с толку.

– Я раньше никогда не думал, что намного безопаснее было бы сделать вам предложение в письме.

Спрыгнув с кровати, Саманта забегала по маленькой комнате, ее быстрые шаги отражали неразбериху в ее сердце.

– Вероятно, удар по вашей голове повлиял не только на ваше зрение, милорд. Вероятно, он так же повлиял на вашу память. Поскольку вы, кажется, забыли, что вы граф – пэр Англии – а я простая служанка.

– Вы, Саманта…

Она развернулась лицом к нему.

– Мисс Викершем!

Полуулыбка заиграла на его красиво вылепленных губах, что только еще сильнее разозлило ее.

– Вы, мисс Викершем – женщина, которую я обожаю и намереваюсь сделать своей женой.

Она всплеснула руками.

– Вы совершенно безнадежны, да? К вам возвращается зрение, как раз когда вы сходите с ума.

– А вам не приходило в голову, что у вас уже нет другого выбора, кроме как выйти за меня?

– Почему вы так говорите?

– Потому, что я вас уже скомпрометировал. Или вы забыли?

Она знала по его многообещающим губам, что он точно знает, что никто из них не забудет, как ее тело бесстыдно таяло под его руками, как дрожь удовольствия пронзала ее до самой сердцевины. Она унесла бы эти воспоминания с собой в могилу.

– Я освобождаю вас от всех обязательств. Нет причин, чтобы вы провели всю оставшуюся жизнь, расплачиваясь за … глупую неосторожность.

Он выгнул золотистую бровь.

– Именно это произошло с вами вчера вечером? Неосторожность?

Не в силах придумать убедительное опровержение, Саманта снова заходила по комнате.

– Я уверена, что ваша мать была в ужасе, когда узнала, что вы сделали предложение той дочери баронета. Что бы она сказала, узнав, что вы намеревались жениться на своей медсестре?

Габриэль нащупал край ее ночной рубашки, когда она прошла мимо него, и перетащил Саманту к себе на колени. И обхватил своими сильными руками, лишая даже мысли о возможности сбежать.

– Почему бы вам не пойти к ней со мной прямо сейчас и не выяснить это?

Ее извивающиеся попытки вырваться заставили его только покрепче обнять ее.

– У бедной женщины будет удар из–за вас! Такая новость просто убьет ее! Или меня, – добавила она мрачно.

Он засмеялся.

– На самом деле, она не такой уж дракон, каким притворяется. В общем–то, когда мы впервые встретились, я заметил нечто общее в вашем…

Саманта закрыла ему рот рукой.

– Не говорите этого! Не смейте так говорить!

Не переставая смеяться, Габриэль убрал с губ ее руку.

– Я уверен, что вы потом ее полюбите. – И его крепкая хватка и голос смягчились, озорные искорки в глазах исчезли, оставляя взамен только сияющую нежность. – В конце концов, она ведь станет бабушкой ваших детей.

Слова Габриэля вонзились, словно нож, в сердце Саманты, показав будущее, которого у нее никогда не будет. Она сдержала уже готовые вылиться слезы. Возможно, у нее нет завтрашнего дня, но у нее пока еще есть сегодняшний вечер.

– Я была неправа, – прошептала она.

Он нахмурился.

– В чем?

– Я женщина, которую можно соблазнить цветистыми словами и экстравагантными обещаниями. – Собрав пальцы чашечкой, она обхватила его лицо и притянула к своему.

Когда Габриэль почувствовал, как мягкие губы Саманты распускаются под его губами, как цветок, и его душа словно озарилась светом. Подсунув руку ей под бедра, он поднял ее на кровать и положил на спину в сбитые простыни.

Он знал, что должен подождать, пока они не поженятся. Но он так долго ждал этого момента – больше, чем жил, как ему казалось.

– Подожди, – сказала она, и у него чуть не остановилось сердце. – Я хочу погасить свечи.

Он подождал, пока она не вернется в его объятия, и пробормотал:

– Мне вообще не нужны свечи. Все, что мне нужно, это ты.

На ощупь найдя край ее ночной рубашки, Габриэль осторожно стащил ее через голову Саманты. В этот момент он чувствовал себя молодоженом. От осознания того, что обнаженная Саманта находится под ним, и он может провести целую ночь, исследуя сокровищницу ее тела, у него пересохло во рту и руки задрожали от желания.

Прошло столько времени с тех пор, как он держал в объятиях обнаженную женщину. Перед Трафальгаром он провел несколько месяцев, следуя обету безбрачия, который он сам на себя наложил, и отчаянно желая Сесиль. Когда другие моряки с «Виктории» удовлетворяли свои потребности с проститутками в гавани во время кратких увольнительных на берег, он оставался на борту судна и перечитывал письма Сесиль. И хотя все его тело словно горело огнем, он довольствовался его тлением, мечтая о дне, когда они будут вместе. Но если бы он и знал, что этот день никогда не наступит, он все равно бы хотел подождать до настоящего момента. Ради Саманты.

Развязав халат, Габриэль сбросил его с плеч, отчаянно желая оказаться с ней кожа к коже, плоть к плоти. Целуя так, словно каждый поцелуй для них последний, он скользнул, словно необработанный шелк, вниз по ее телу, и застонал, когда его грудь накрыла пухлую мягкость ее грудей, а его разбухший жезл коснулся нежных завитков между ее ног. Зарыться в нее прямо здесь и сейчас, и получить все удовольствие, в котором ему отказывали все эти долгие одинокие месяцы.

Но Саманта не была проституткой из гавани. Она заслуживала большего, чем грубое совокупление. Она вцепилась ему в плечи и протестующе застонала, когда он оторвал свой рот от ее и перекатился на ее сторону кровати. На узком остове едва хватало места для них обоих, но Габриэлю это было только на руку. Удобные границы очень помогли ему забросить ногу на ее бедра и уткнуться носом в шею, пока его ладонь удобно обнимала ее грудь. Ее сосок уже набух, как сочная ягода, которая прямо просилась ему в рот.

В нетерпении доставить ей удовольствие, он занялся им – потягивая и дразня, посасывая и поглаживая губами, языком и зубами, пока она не выгнулась под ним, не потянула его за волосы. Знакомое торжество пробежало по его венам. Ему не нужно было для этого зрение. Заниматься любовью с женщиной в темноте всегда было для него так же естественно, как дышать.

– Я чувствую, – прошептала она, часто дыша, ее голос звучал одновременно смущенно и шокировано.

– Надеюсь, что так, – ответил он, неохотно поднимая голову с ее груди. – Я не хотел бы впустую потратить твое время.

– Нет. Я имею в виду…

Габриэлю вдруг захотелось увидеть в этот момент ее лицо, оно должно было иметь восхитительный румянец.

– … «там», – закончила она.

Он покачал головой и издал смешок.

– Я могу пообещать, что вы почувствуете намного больше «там» до того, как я закончу.