— У моей Империи отобрали магию, а я думал, что так и должно быть. Мы строили железные дороги, открывали порох, готовились построить летательный аппарат — а на самом деле все это давно изобрели за нас. Нам лишь подкидывали готовые идеи. Я-то думал, что мир за стенами Империи ущербен. А оказалось, что ущербны мы.

— Ничего подобного, — возразил я.

Император повернулся, посмотрел на меня уставшими, потухшими глазами. Ни капли чистого разума не разглядел я в них.

— Да, Геддон, мы ущербны. Даже создатель нашего мира позволил себе уничтожить его. А мы не смогли отомстить. Мы упустили его.

— Еще не все потеряно.

— А куда идти? Что делать?

Это был крик отчаяния. А отчаяние, как известно, разъедает мозг, делает даже из самых сильных людей беспомощных калек. Я не мог сидеть и ждать, пока мой господин превратится в жалкого безумца.

Я повернулся к Инель, тронул девочку за плечо (хотя, какая она девочка? Наверное, старше меня). Инель обернулась.

— Ты знаешь, куда отправился Хиус? — спросил я.

Инель кивнула, начертила пальцем в воздухе кривую дугу.

— Она написала, что Хиус оставил след после перемещения. Такие следы оставляют все Странствующие. След продержится еще несколько дней. По такому следу Инель без труда найдет, куда прыгнул Хиус.

Тогда я взял Инель за плечи — уже не осторожно, а решительно — пододвинул к себе и заглянул в детские, но по-взрослому глубокие глаза.

— Инель, девочка моя, ты должна переместить нас в тот мир немедленно, — попросил я, — ради моего господина, ради меня, ради Шиджилла.

Инель заморгала и попыталась освободиться. Я сжал ее еще крепче:

— Помоги нам, пожалуйста, — сказал я, — мой Император не может остановиться на середине пути. Или он настигнет Хиуса, или умрет. Месть разъела его мозг. Нам нужно строить новую Империю, а не мстить. Помоги нам, ради всех, кто уже погиб от рук Паразита. Ради жизни в этом мире.

— Не унижайся, Геддон, — проворчал за моей спиной Император — и это был голос не молодого правителя, а старого калеки, — мой путь окончен. Как можно строить новый мир, когда знаешь, что его вновь могут разрушить? Империя не в моих руках, она в руках каких-нибудь деканов Университета Магии вайши. Верно я говорю, Инель?

— Мы найдем Хиуса и заставим его расплатиться за все, что он натворил, — упрямо сказал я, — а затем мы построим новую Империю. Без чьего-либо вмешательства… Ты поможешь нам найти Паразита?

Я замолчал. Хватка моя ослабла. Я не мог держать ребенка вечно — и хотя я понимал, что она совсем не та, какой кажется, но я-то видел девятилетнюю девочку…

Инель освободилась, отодвинулась на шаг. Я молча ждал ее решения. Я успел тысячу раз пожалеть о своей кратковременной вспышки. Но я боялся за своего господина. Может быть, я всего лишь тень его, но я хочу оставаться тенью и дальше, а не раствориться. Тень живет лишь при свете, а если свет моего господина погаснет, то исчезну и я.

Но что может поддержать жизнь Императора? Что заставляло его жить на протяжении шестнадцати месяцев? Месть. И местью он будет жить дальше. По-крайней мере, пока не настигнет Хиуса.

Инель смотрела на меня большими своими глазами. Смотрела, не мигая. А потом медленно кивнула.

— Я иду с вами, — быстро произнесла Алис, — не забывайте, у меня свои счеты с Хиусом.

Инель протянула руки. Я поднялся, машинально стряхивая снег с колен.

— Пойдемте, мой господин.

Император продолжал сидеть, бессмысленно глядя в пустоту. Был ли он погружен в свои мысли, или просто уходил от нас в далекое бессознательное — мне не понять. Но стоило мне взять его за руку, и крепкие пальцы сжали запястье. Я помог Императору подняться. Он вложил меч обратно в ножны и пошел следом за мной к девочке. Алис встала сбоку от меня. Я поймал ее взгляд — удивленный и слегка настораживающий.

— Не ожидала от тебя такой прыти, — сказала она.

Я, признаться, и сам не ожидал.

Инель нетерпеливо потрясла руками. Освободившиеся т одежды татуированные змейки на ее руках задрожали следом — то ли от возбуждения, то ли от нетерпеливости.

— Ты пойдешь с нами? — спросил я вайши.

Она кивнула. Я крепко сжал руку Императора (он тоже сжал, но не крепко, а скорее по инерции), а свободной рукой обнял мягкую ручку Инель.

И звезды упали мне под ноги…

— Пиши, писарь, — шепнул Император, голос его звучал нетвердо и доносился издалека, — это же твое призвание. Смотри по сторонам, и записывай. Наши предки должны знать правду.

И я вновь начал писать.

В этом мире не было снега.

Зима закончилась, а, быть может, никогда и не начиналась.

Это был мир без холодного рассвета и прозрачного до боли в глазах воздуха.

Этот мир не встречал нас завыванием колючего ветра, пробирающегося под одежды, забивающегося в горло и нос.

Вечный холод, преследовавший меня много месяцев, растворился, угас, отстал по дороге в неизвестность.

Открыв глаза, я увидел зелень. Буйную, дикую зелень. Мои руки прижимали густую зеленую траву, ноги исчезали в больших зеленых же кустах. Широкие листья-лопухи свисали с неба, закрывая солнце — и сквозь них пробивался изумрудный цвет.

А еще великолепие звуков окутало меня давно позабытыми мелодиями. Я услышал стрекот кузнечиков, чириканье птиц, шелест листьев. О, дивный, живой мир! Я-то думал, что никогда не попаду в такое место. Рай? Наверное. Пока можно назвать и так.

Я приподнялся на локтях. Голова закружилась от чистого свежего воздуха. Перед глазами забегали разноцветные пятнышки. Рядом лежала Алис, раскинув руки, на спине. Глаза ее были открыты. Она смотрела на яркое голубое небо без единого облачка. Еще дальше сидел Император, привстав на одно колено, и озирался по сторонам.

Инель?

Я обернулся в другую сторону. Вон она, девочка. Вернее, совсем не девочка, а маг вайши. Сидит, как ни в чем не бывало, поджав ноги, обхватив колени руками, наблюдает за нами и улыбается. Ждет, пока мы придем в себя.

А вокруг лес. Не мертвый, а вполне живой. Огромные мохнатые ели, могучие вековые деревья с необхватными стволами и зелеными шапками на макушках, высокая трава под ногами… наверняка, где-то есть и грибы.

— Таким был и наш Лес до нынешней зимы.

Алис села и потянулась. Стала расстегивать шубу. Я и сам порядком вспотел, поэтому последовал ее примеру.

— Хочется верить, что следующим летом Лес вновь оживет, — продолжила Алис, — да и почему бы не верить? Хиус покинул наш мир, больше некому уничтожать его. Мир должен начать жить по-новому. Вот залижет раны и заживет.

— Я уже и не помню, когда последний раз бывал в Лесу, — скинув шубу и стянув через голову свой старый свитер, я остался в красной рубашке. С обувью было хуже — от меховых сапог никуда не деться. Придется поискать что-нибудь по сезону. Под ватными штанами были еще одни штаны — тонкие, старые, но целые. Оставив ворох одежды среди травы, я встал, чувствуя накатившую внезапно легкость. Как быстро, все-таки, привыкаешь к лишнему весу — а сейчас мне казалось, что я могу взлететь.

— Можно насобирать грибов, развести костер, поесть хорошенько…

Мои размышления вслух прервал Император. Он прошел мимо, скидывая на ходу шубу, присел возле Инель. Я сразу замолчал. Слишком мрачным выглядел мой господин, слишком усталым.

— Что это за мир?

Инель провела пальцем по раскрытой ладони — дайте, на чем писать.

Мы огляделись, и обнаружили, что все наши вещи остались в другом мире. Включая верного нашего Франца. Ни коня, ни рюкзаков, ни, тем более, бумаги.

— Мы забыли Франца! — вырвалось у меня.

— Найдет дорогу к поселению, а там пригодится кому-нибудь, — отмахнулся Император, — мы не взяли бумагу и ручку, вот это проблема, а не твой конь. А еще у нас нет спичек, нет продовольствия, нет котелка и веревки… Ничего нет, кроме оружия.