— Хорошо, что я не в Англии и мне не надо изображать из себя настоящую леди, — сказала на это Айна.

— Да, я не вижу, чтобы визиты в театр приносили вам вред, — заявила Ханна, как всегда решительно, — но я не знаю, как ваши родственники отнеслись бы к этому.

— Откуда они узнают? — спросила Айна. — А если бы и. узнали, им-то какое до этого дело?

Теперь она сказала себе, что это еще одно событие ее прошлой жизни, которое ей придется хранить в секрете, или, как сказал бы отец, «за пазухой».

— Полагаю, Чейл произвел на вас впечатление, — начал беседу Тревелин.

— Безусловно! — откликнулась Айна. — Это совершенно сказочный дом, я даже не смогла бы вообразить ничего подобного, не доводись мне побывать здесь.

— Я тоже так подумал, когда впервые увидел его. — — Вы часто бываете здесь? — поинтересовалась Айна.

Немного помолчав, ее собеседник признался:

— Фактически я живу здесь!

— Как же вам повезло!

— Да, пожалуй!

Он не вдавался в объяснения, и Айна задумалась о том, какое положение в доме занимал этот человек.

Но вскоре она забыла о нем, наблюдая за маркизом, сидевшим во главе стола. Ей пришло в голову, что на своем стуле с высокой спинкой, обитом красным бархатом, он напоминает ей короля.

«Ему бы еще корону на голову, и он будет выглядеть в точности как король из рыцарского романа», — размышляла девушка.

Затем в поле ее зрения попали сережки тети Люси, которые раскачивались, когда она поворачивалась к маркизу, и Айна решила, что такая красавица, как ее тетя, непременно должна тоже играть роль в том романе, который складывался в ее воображении.

«Конечно, раз он король, ему это понравится, — продолжала фантазировать Айна. — А на другом конце стола вместо его матери должна быть принцесса, которую он нашел в этом дворце после долгих и трудных странствий. И они станут жить вместе долго и счастливо».

Вот только какой должна быть принцесса?

Раз маркиз темноволосый, принцессе лучше быть белокурой, вроде тети Люси, но еще лучше и моложе. И он должен спасти ее, подобно Персею, от морского дракона или, возможно, от огромного орла, который хотел унести ее в свое гнездо в горах.

Обеденный стол представлял собой столь эффектное зрелище, что Айна никак не могла представить себе, что все сидящие за столом — обыкновенные люди, которые живут за пределами этих «декораций». Невозможно было представить себе, что их могут коснуться бедность, голод или болезни.

«А может, это и есть Олимп, на котором собрались боги и богини?»— спрашивала себя девушка.

Сама того не замечая, она не спускала с маркиза широко раскрытых глаз. И словно эти огромные глаза притянули его внимание, он взглянул на нее, и на мгновение ей показалось, будто он разговаривает с ней через весь длинный стол.

Все вокруг исчезло. Существовали только его темные глаза. Затем Люси привлекла его внимание, а Айна сообразила, что мистер Тревелин уже в третий раз о чем-то спрашивает ее.

После обеда дамы перешли в другой салон, даже более красивый, чем тот, в котором гости собирались перед обедом. Скоро к ним присоединились мужчины.

В углу салона карточные столы ожидали игроков, но гости, казалось, предпочитали картам разговоры.

Поскольку никто не обращал на нее никакого внимания, Айна подошла к специальным столам со стеклянными крышками, которые стояли в нише на другом конце комнаты. Нечто подобное она видела в Париже.

Как и ожидала девушка, это оказались своеобразные витрины, в которых располагались табакерки, украшенные бриллиантами и другими драгоценными камнями, миниатюры в изящных рамках из эмали и перламутра и другие украшения из кораллов, нефрита и хрусталя. Все они были старинными, редкими и очень ценными.

Она внимательно разглядывала их. Как бы ей хотелось открыть витрины и подержать все это в руках! Кто-то остановился позади нее. Айна подняла глаза и увидела маркиза.

— Вам нравятся мои сокровища? — спросил он.

— Они прекрасны. Прекраснее всего, что я когда-нибудь видела на свете.

— Вы много путешествовали, поэтому для меня ваши слова звучат как комплимент.

— Наверное вы привыкли к ним, — заметила Айна, — но я думала сейчас, что только словами одной поэмы можно описать и этот дом, и все, что есть в нем.

— Какой поэмы?

— «…Дворец воздвигнул Кубла-хан. В стране Ксанду благословенной…», — процитировала Айна.

Маркиз засмеялся.

— Вот это, действительно, комплимент! И вы полагаете, я похож на Кубла-хана? Так вот с кем вы сравнивали меня во время обеда!

— Нет, за обедом я представляла себе, будто вы — король, — без всякого смущения призналась Айна.

— Зная, как тяжела жизнь королей и сколько неприятностей их постоянно подстерегает, могу совершенно искренно признаться, что благодарен Всевышнему за то, что он избавил меня от их участи.

— Но ваше королевство — сказочное, в нем не бывает тех неприятностей, которые обычны в реальном мире. Например, революций!

— Ну, в таком случае, — рассмеялся маркиз, — я готов принять корону!

— А еще, — продолжала Айна, — я думала, не попала ли я на современный Олимп.

— Это мысль, — согласился маркиз, — но я думаю, если вы читали греческие мифы, вы знаете, что даже у богов случались свои драмы и трагедии.

— Конечно! Но иначе им просто нечего было бы делать, и им скоро надоело бы поглощать амброзию и пить нектар.

Внезапно девушку поразила странная догадка: выражение лица маркиза, за которым она наблюдала за обедом, отражало именно скуку.

Возможно, это было не совсем точное слово, но, глядя на маркиза, казалось, будто все происходящее уже знакомо ему, и ничего необычного, неожиданного произойти не может. Впрочем, ничего естественного или волнующего во всем этом действе не присутствовало даже намеком.

Неожиданно для себя она нашла ответ на вопрос, который, хотя она не очень-то придавала этому значение, где-то в глубине души мучил ее.

— О чем вы задумались? — спросил маркиз.

Айна, все еще оставаясь в плену своих фантазий, проговорила:

— Я только что поняла, чего лишила вас злая фея, которая проникла к вашей колыбели.

— И чего же?

— Волнений! Волнений, которые порождают ожидание чего-то неведомого, неожиданного.

Произнеся эти слова, Айна вдруг поняла, что говорила с маркизом так, как привыкла разговаривать с отцом. В смятении она подумала, что совершила большую ошибку.

Маркиз смотрел на нее не то удивленно, не то с негодованием; она не поняла, какое из этих чувств преобладало.

— Мне… искренне жаль… я не хотела никого… обидеть… — поспешно начала она, пытаясь загладить свою ошибку, но тут к ним подошла Люси.

— Как мило с вашей стороны, что вы так добры к нашей крошке Айне, — сказала она, — но, надеюсь, вы составите мне партию в баккара. Гарри организует стол, и все мы хотим играть.

— Непременно. Полагаю, ваша племянница не интересуется азартными играми?

— Она не моя племянница, а Джорджа, и, конечно, она слишком молода, чтобы играть на деньги.

Люси взяла маркиза под руку и повела к карточному столу, а Айна осталась, спрашивая себя, как она могла быть столь глупа, чтобы открыто высказывать свои мысли.

«Это было невежливо с моей стороны, и, главное, маркиз, пожалуй, сочтет меня дурочкой».

Но тут она снова погрузилась в свои фантазии. Ей казалось, заговори она с маркизом по-французски или по-итальянски, ее слова не показались бы столь грубыми.

«Я совершила ошибку, — думала Айна, — и, хотя папа посмеялся бы над этим, люди, собравшиеся здесь, вряд ли нашли бы в этом что-нибудь забавное».

Она чувствовала себя среди них неловко. К тому же радостное возбуждение, которое она испытывала в начале вечера, покинуло ее. Девушка решила отправиться спать.

Она не сомневалась, что тетя не жаждет ее общества. Дядя беседовал с обворожительной миссис Маршалл.

— Пойду лягу и почитаю, — решила Айна. — Завтра, если представится такая возможность, я извинюсь перед маркизом, хотя не думаю, что он запомнит мои слова.