В общем, в творчестве самоактуализации на первом месте стоит личность, а не ее достижения, которые рассматриваются как эпифеномены, порожденные личностью и потому вторичные по отношению к ней. В такого рода творчестве выделяются такие качества характера, как храбрость, отвага, свобода, спонтанность, ясность, интеграция, примирение с самим собой. Все они создают возможность для творчества самоактуализации (в обобщенном понимании), которое выражается либо в творческой жизни, либо в творческом подходе, либо в самой личности творца. Я также считаю, что главным качеством такого творчества самоактуализации является его экспрессивность или бытийность, а не его способность разрешать проблемы или создавать «продукцию». Творчество самоактуализации — это «излучение», которое пронизывает всю жизнь, невзирая ни на какие проблемы, подобно тому, как веселый человек «излучает» веселье, даже не ставя перед собой такой задачи и не осознавая этого. Это излучение подобно солнечному свету; солнце тоже светит всем, его свет дает возможность расти всему, что способно к росту, и бесполезно тратится на камни и прочие не способные к росту вещи.

И последнее. Я вполне осознаю, что пытаюсь разрушить общепринятые концепции творчества, не предлагая взамен свою четкую и точную концепцию. Творчество самоактуализации трудно определить, потому что иногда оно представляется синонимом самого психического здоровья, как говорил Мустакас (118). И поскольку самоактуализация (или психическое здоровье) не может не определяться как превращение в более полноценного человека, как Бытие самим собой, то похоже на то, что творчество самоактуализации почти синонимично главному аспекту, или основной отличительной характеристике самой сущности человеческой природы.

На протяжении тысячелетий гуманисты пытались сконструировать натуралистическую, психологическую систему ценностей, которая могла бы опираться на природу самого человека и не испытывала необходимости в апелляции к «авторитету», находящемуся вне человека. История видела много таких теорий. Как и все прочие теории, в чистом виде они оказались непригодными на практике. Количество негодяев и невротиков в мире не уменьшилось.

В основе большинства этих неадекватных теорий лежали психологические допущения того или иного рода. Сегодня, в свете недавно приобретенных знаний, практически все они представляются ложными, неадекватными, неполными, так или иначе ущербными. Но я уверен, что определенные тенденции в науке и искусстве психологии последних десятилетий позволяют нам сегодня впервые почувствовать уверенность в возможности осуществления этой вековой надежды человечества, если, конечно, мы будем упорно трудиться. Мы знаем, как критиковать старые теории; мы видим, пусть даже и смутно, очертания грядущих теорий, и, самое главное, мы знаем, где искать и что делать, чтобы залатать прорехи в нашем знании, что позволит нам дать ответ на извечные вопросы: "Что такое хорошая жизнь? Что такое хороший человек? Как можно научить людей отдавать предпочтение хорошей жизни? Как надо воспитывать детей, чтобы они выросли хорошими людьми?" и т. п. То есть мы верим в возможность научной нравственности и в нашу способность ее сконструировать.

В следующем разделе мы немного поговорим о нескольких перспективных направлениях в исследованиях, их связи с теориями прошлого и будущего, а также о теоретическом и фактическом прогрессе, необходимом нам в ближайшем будущем. Объективности ради следует рассматривать эти направления как многообещающие, но не как стопроцентно верные.

Сотни экспериментов были проведены для того, чтобы продемонстрировать универсальную врожденную способность всех видов животных выбирать наиболее полезные для себя продукты из предложенного им на выбор достаточно большого количества разнообразной пищи. Тело зачастую сохраняло свою «мудрость» и при не совсем обычных условиях; например, животные, у которых была удалена надпочечная железа, выживали благодаря тому, что сами меняли рацион питания. Беременные самки без проблем переходят на другую пищу, которая больше подходит растущему эмбриону.

Сейчас мы знаем, что это никак нельзя назвать абсолютной мудростью. Например, эта способность менее эффективна применительно к потребности тела в витаминах. Более примитивные животные гораздо успешнее защищают себя от яда, чем высокоразвитые животные и человеческие существа. Устоявшаяся привычка может помешать обратить внимание на актуальные метаболические потребности (185). И самое главное, любое насилие может подорвать (но не уничтожить) мудрость тела человеческого существа, особенно невротического человеческого существа.

Этот общий принцип верен не только применительно к выбору пищи, но и ко всем остальным потребностям тела, что было доказано посредством известных экспериментов с гомеостазом (27).

Не приходится особо сомневаться в том, что все организмы более самоуправляемы, саморегулируемы и автономны, чем мы думали лет двадцать пять назад. Организм вполне заслуживает нашего доверия, и мы все время учимся полагаться на эту внутреннюю мудрость наших детей в выборе пищи, в выборе времени отказа от груди, в определении количества времени, необходимого для сна, времени начала самообслуживания, в определении потребности в деятельности и во многом другом.

Но с недавнего времени мы начали узнавать, особенно из общения с физически и психически больными людьми, что одни люди делают правильный выбор, а другие — неправильный. Мы много узнали, особенно от психоаналитиков, о скрытых причинах такого поведения и научились с уважением относиться к этим причинам.

В этой связи мы можем привести результаты потрясающего эксперимента (38b), которые должны сильно повлиять на теорию ценностей. Цыплятам была предоставлена возможность самим выбирать себе пищу из большого разнообразия корма. Те цыплята, которые делали правильный выбор, становились сильнее, больше, агрессивнее тех, которые сделали неудачный выбор. Если же пищу, отобранную «умными» цыплятами, навязывали «глупым», то те, в свою очередь, становились более сильными, более здоровыми, более агрессивными, хотя и не достигали уровня «умных». Это значит, что «умные» лучше знали, что подходит «глупым», чем сами «глупые». Если провести подобный опыт с человеческими существами, а я думаю, что он будет проведен (вспомогательные клинические данные имеются в изобилии), то нам предстоит основательно пересмотреть все теории. Когда речь идет о теории человеческих ценностей, то ни одна теория не будет адекватной, если она основывается только на статистике выборов (предпочтений) всех подряд людей без учета определенных характеристик человеческих существ. Среднее число «умных» и «глупых», здоровых и больных людей не имеет никакого смысла. Только выбор, вкус и суждение здоровых человеческих существ скажут нам о том, что, в конце концов, хорошо для рода человеческого. Выбор невротика расскажет нам, в основном, о том, что хорошо для стабилизации невроза, точно так же, как выбор повредившегося в уме человека поможет нам предотвратить катастрофическое нервное расстройство, а выбор животного с удаленной надпочечной железой может спасти жизнь ему, но убить здоровое животное.

Я думаю, что это главный риф, о который разбилось большинство гедонистических и этических теорий ценностей. Нельзя выводить средний показатель из соединения патологически мотивированных удовольствий с удовольствиями, мотивированными психологическим здоровьем.

Более того, в любом этическом кодексе должен учитываться тот факт, что различия в конституции наблюдаются не только у цыплят и крыс, но и у человеческих существ, что доказали Шелдон (153) и Моррис (110). Некоторые ценности являются общими для всех (здоровых) людей, но существуют и ценности определенных групп людей или специфических индивидов. То, что я называю фундаментальными потребностями, скорее всего, присуще всему человечеству, стало быть, у человечества есть и общие ценности. Но специфические потребности порождают и специфические ценности.