— Это с кухни, сэр, — сказал Фокс. — Этим распиливают мерзлые туши.

— Спрячьте это, Фокс. Этим займется Бэйли. Надо сказать Томпсону, чтобы сфотографировал изуродованную руку. А пока что…

Аллейн вернул на место венок из лилий и постоял, глядя на очертания фигуры в саване.

— Какую эпитафию, — промолвил он, — написать лорду Вутервуду, убитому из корысти и расчлененному во славу черной магии? Закончим-ка нашу работу, Фокс. У нас нет ордера. А ее надо бы забрать и потом предъявить обвинение. Вы проследите за этим, хорошо? А я поговорю с молодым человеком.

— Робин можно будет тоже остаться и послушать? — спросил Генри.

— Разумеется, можно, — ответил Аллейн. — И даже нужно, поскольку мисс Грей — героиня этого дела.

— Я? — удивилась Роберта. — Как это?

— Ваши показания прошлой ночью впервые навели нас на мысль о том, что делал Хихикс. Вы помните, как сказали нам, что слышали шум лифта, когда остались в столовой? Вы можете еще раз повторить ваши слова?

— Ну конечно. Лорд Вутервуд крикнул во второй раз. Потом я услышала, как лифт поехал вниз. Я достала сигарету. И тут я снова услышала лифт. Он поднимался. А я стала искать спички. Потом нашла их и выглянула из окна. Я курила и слушала Лондон. Потом я услышала, как кричит леди Вутервуд. Крики становились все громче и громче… — Роберта осеклась и уставилась на Аллейна. — Теперь понятно… — медленно сказала она. — Вот почему вы заставили меня повторить сказанное дважды. Шум лифта никак не увязывался с криками…

— Именно, — сказал Аллейн. — Видите ли, по всем остальным показаниям, леди Вутервуд начала кричать в тот момент, когда лифт еще спускался, и кричала всю дорогу наверх. Но вы слышали, как лифт спустился и поднялся без всяких сопутствующих воплей. Потом вы высунулись в окно и слушали лондонский шум, поэтому не смогли услышать, как лифт отправился вниз в свое жуткое путешествие. Вы услышали вопли только тогда, когда лифт уже поднимался.

— Значит, одна поездка на лифте остается необъясненной, — сказал Генри.

— Да. Но портье совершенно уверен, что лифт съехал вниз только один раз, когда ваш брат остановил его, почти доехав до первого этажа, так что портье видел кабину. Так как же объяснить другую поездку? Единственное разумное объяснение состоит в том, что лифт до первого этажа не доехал. Когда мисс Грей услышала лифт, Майкл и Хихикс только что вышли от нее. Они оба сказали, что Хихикс немедленно отправился вниз. Но все же Хихикс утверждал, что лифт не трогался с места, пока он спускался вниз. Он клялся, что лифт оставался на верхнем этаже, а в нем сидел лорд Вутервуд. Правда из этого то, что лорд Вутервуд был в лифте. Но от вас мы узнали, что лифт спускался и что Хихикс просто обязан был его видеть. Лифт можно вызвать в любой момент с любого этажа. Квартира под вами пустует. Наша гипотеза такова: Хихикс, попрощавшись с Майклом, стал спускаться по лестнице. Майкл увидел, что Хихикс ушел, и направился в квартиру двадцать шесть. Это и дало Хихиксу его алиби. На предыдущем этаже шофер вызвал лифт, в котором находился лорд Вутервуд, вошел и кабину и нанес хозяину удары. На Хихиксе были ваши водительские перчатки, Генри. Он швырнул их под скамью, вышел из лифта и пешком спустился на первый этаж, где с ним заговорил портье. Затем он вышел через парадный подъезд и сел в машину.

— Но почему он это сделал? — удивился Генри.

— Потому что он знал, что унаследует триста фунтов годового дохода и небольшую недвижимость.

— За такой пустяк!

— Для него не такой уж это пустяк. И сегодня я узнал, что недвижимость значительно возросла в цене. Он был бы весьма обеспечен до конца своих дней. Но была и еще одна движущая сила, о которой мы поговорим чуть позже.

— Одну минутку. А тетя В. знала, что Хихикс — убийца ее мужа?

— С ней мы разберемся чуть позже. Как ваша семья неустанно мне повторяла, леди Вутервуд душевно нездорова. Могу только мимоходом заметить, что уж очень старательно вы мне на это намекали. Может быть, разумнее было бы дать нам возможность составить собственное мнение. Однако она несомненно безумна, к тому же — это и вы упустили из виду — принимает какие-то наркотики. Мне кажется, морфий. Кроме того, она стала глубоко интересоваться черной магией и колдовством. Интерес, на мой взгляд, патологический. Нам в полиции часто приходится иметь дело с тем, какое влияние оказывают суеверия на доверчивые и истеричные натуры. Сталкиваешься с пожилыми людьми обоего пола, которые теряют деньги и разум в убогих комнатенках гадалок, медиумов и самозваных психологов. Леди Вутервуд, как мне кажется, — крайнее проявление подобных вещей. Она с размахом заигрывала со сверхъестественным и поплатилась за это рассудком.

— Она и всегда была со сдвигом, — вздохнул Генри.

— Когда доктор Кертис и я допрашивали ее, нас очень удивило, что она в разговоре постоянно упоминала каких-то малоизвестных средневековых ведьм. Чуть позже она прозрачно намекнула нам, что ее муж был убит каким-то потусторонним существом, которое решило принять облик вашего брата Стивена.

— М-да! — сказал Генри. — Должен сказать, что это уж слишком. Почему она выбрала несчастного старину Стива?

— Да просто потому, что она видела его в лифте. Ее поведение во время допроса было со всех точек зрения странным. Все очевидцы заверили нас, что она непрерывно и назойливо вопила, когда обнаружила, что случилось с ее мужем, но все замечали в ее поведении странную смесь восторга и ужаса, стоило ей заговорить об этом. Самое важное: она с самого начала требовала, чтобы тело ее мужа было перевезено в его дом в Лондоне. Я, конечно, не психиатр, но мне показалось, что, какой бы сумасшедшей она ни была, она вряд ли страстно желала бы провести пару ночей в полузаброшенном доме с телом своего мужа, если бы она его и убила. Если только — и это важный момент — у нее не было каких-то замыслов, связанных именно с трупом. Очень глупо с моей стороны было не догадаться, что именно она собирается сделать. Однако вина Хихикса к тому времени еще не была полностью доказана, поэтому я не снял окончательно подозрения в убийстве с леди Вутервуд. Сегодня днем в «Медвежьем углу» мне показалось, что я открыл мотив ее поведения. В средневековом манускрипте по колдовству мы нашли главу, где говорилось о различных сонных заклятьях.

— Боже мой! — пробормотал Генри. — «Длань славы»!

— Да. Кисть руки, отрезанная у трупа, предпочтительно у трупа мошенника или жертвы убийства. Она дает обладателю возможность появляться и ускользать с места преступления, будучи невидимым. Но ведь вы же знаете старую балладу «Легенды Инголдсби», как я понял.

— Да, конечно:

— Именно это. Леди Вутервуд решила проделать опыт. Как только ее «Compendium Maleficorum» раскрылся на этой странице, как только я увидел ее карандашные пометки на полях, я догадался, что затевается. Надо было догадаться раньше.

— Не представляю, как это могло бы у вас получиться, — усомнилась Роберта.

— Господи, конечно нет, — сказал Генри. — Я скажу, что вы и так явили чудеса проницательности.

— Правда? — улыбнулся Аллейн. — Боюсь, вас совсем нетрудно удивить. Так на чем мы остановились? Она подождала, пока в доме все стихло, а ее сиделка захрапела. Кстати, добродетельные самооправдания нашего медперсонала могут иметь под собой основания. Наверняка ее угостили таблеткой морфия, растворенной, например, в какао. Вы не обратили внимания, что зрачки у сиделки были сужены?

— Мы и впрямь не заметили, — подтвердил Генри. — Ну и хитрющий убийца наша тетя В.!

— Да нет же, леди Вутервуд ничего такого не делала, — сказал Аллейн. — И Хихикса она тоже не убивала.

Генри и Роберта не могли произнести ни слова. Аллейн по очереди посмотрел на них, а потом на Найджела, который самоуничижительно забился в угол комнаты.