— Конечно, только женщина, прошедшая через все круги ада, лишенная детей, мужа и стоящая сама на краю гибели может решиться на такое преступление. Хотя назвать ее преступницей можно с большой натяжкой. Мы в Питере прозвали ее бумерангом. Тот, что возвращается, поражая цель. Мне так удобней. У нас есть в этой версии одна прореха. Допустим, ее завербовали, и она попала в рабство, где встретила себе подобных рабынь. Но как она и ее подруги могли определить, что Эпштейн — это не Эпштейн, а Зибиров, Ткачук — Цейтлин, Рамазанов — Маркин? Она вернулась в Россию и начала искать Марика Эпштейна, который повинен в ее мучениях. Что она могла найти? Ничего. Марк Эпштейн давно убит, так же как Маркин и Цейтлин. Дальше мне понятно. Если она нашла первым Зибирова, тот под страхом смерти мог выдать следующего. Ведь укол, о котором вы говорили, не только вызывает онемение мышц, но и страх. А перед глазами — петля. Все, что знали, они ей говорили. Пытка устраивалась каждому вербовщику, и наша героиня собрала уже хорошее досье. Но нам непонятно начало. Отправная точка. Я уже неделю назад знал, что Цейтлина повесят. Но как я мог узнать, что на самом деле его зовут Ткачук и живет он в Москве? Как она могла узнать, что Эпштейн — это Зибиров? Мстительница нашла его, заманила в ловушку, сделала укол, допросила и вздернула на веревке.

Задорина почувствовала, что ее железная логика рушится подобно карточному домику.

— Одним словом, господа следователи, — нарушил паузу генерал, — я понял главное. Вы сработаетесь. Ну а текущие вопросы и загадки будете решать по ходу следствия. Совершенно нестандартное преступление, к которому очень трудно подобрать ключи. Я вас послушал, будто увлекательный роман прочел. Оказывается, вы все уже знаете, и вас смущает только какая-то мелочь. Соринка в глазу. Ерунда. Решите и этот ребус. Нет сомнений, ваши дела надо объединять в одно производство, и придется вам поработать вместе, рука об руку. Руководителем группы назначаю…

— Задорину Ксению Михайловну, — тут же вставил Трифонов. — Я гость и Москву плохо знаю. А все события, как я догадываюсь, будут происходить в столице.

Колычев улыбнулся. Старый лис Трифонов в своем репертуаре. Начальника себе выбрал, а делать все будут то, что он скажет.

— Так и порешим. Обменяйтесь материалами, а завтра со свежими идеями приступайте к делу.

Никто не возражал. У Колычева будто гора свалилась с плеч.

Найти детский реабилитационный центр было трудно. Такое важное медицинское учреждение, куда стекаются пациенты со всей страны, открыли почему-то на окраине столицы. Непонятно. Но все это мелочи, когда речь идет о здоровье твоего ребенка. Ради исцеления можно и на край света пойти.

На одном из кабинетов висела табличка: «Заведующая терапевтическим отделением Варвара Евгеньевна Пекарева». Из кабинета вышла женщина с маленькой девочкой и направилась по ковровой дорожке к лифту. Над дверью вспыхнула лампочка, и вошла следующая пациентка с ребенком.

Уютный кабинет с большими окнами, мягким ковром и дубовыми креслами. На столике в углу — игрушки. Детям не будет скучно, пока их мама консультируется с доктором. Но главное — это все же сам доктор. Молодая, очень красивая женщина с приветливой улыбкой, в белом халате располагала к себе, сразу же хотелось ей все рассказать, даже о том, что не касается ребенка.

— Присаживайтесь, — тихим вкрадчивым голосом сказала дама в белом халате. Она глянула на трехлетнего мальчика, улыбнулась и добавила: — А это у нас Павлик Полосков. Я права, молодой человек?

Растерянный ребенок взглянул на маму.

— Да, доктор, — сказала та, — мы Полосковы. Из Набережных Челнов приехали. Ой, как нелегко к вам добираться!

— Что делать. Такие лечебные учреждения пока еще в нашей стране редкость. Но и строить их нет необходимости. Дело в том, что у нас очень мало хороших специалистов по детским заболеваниям. Присаживайтесь.

Женщина не выпускала руку мальчика, все внимание которого было приковано к красивым игрушкам.

— Пусть поиграет. Не для нас же с вами лежат игрушки. И не нервничайте так, расслабьтесь.

Мамочка выпустила руку ребенка. Короткое расстояние от двери до кресла она шла как по минному полю, осторожно ступая по ворсу ковра.

Врач взяла в руки медкарту ребенка и перелистала ее.

— Затемнение левого легкого. Ничего страшного. В наших санаториях мы вылечиваем детей с таким недугом. Двухмесячного курса вполне достаточно. Сосновый бор, хорошие лекарства, уход, — и ребенок здоров.

— Это возможно, Варвара Евгеньевна?

— Конечно, возможно.

— А сколько это будет стоить?

Женщина мяла в руках свою старомодную сумочку. Бедно одетая, не очень ухоженная мать выглядела старше своих лет.

— Вы растите мальчика без мужа?

— Да. Папка нас бросил. Все на моих плечах. Мой отец еще жив. Инвалид. Одноногий. Так что не очень легко нам приходится.

— Я вас очень хорошо понимаю. Среди наших пациентов очень мало из обеспеченных семей. Я каждый день встречаюсь с людским горем. Времена нынче тяжелые. Но мы стараемся помогать по мере возможности.

— Когда я получила к вам направление, даже не поверила в свалившееся на голову счастье.

— Не торопитесь. И не волнуйтесь, постарайтесь выслушать меня спокойно.

— Да, да, я вас слушаю.

— Из-за болезни легких вас бы к нам не направляли. У вашего ребенка больные почки. Ему требуется операция. Это очень серьезно. Но в России таких операций не делают. Здесь мы вам ничем не поможем.

Нижняя губа женщины затряслась, на глазах появились слезы.

— Держите себя в руках. Выход есть. Трудный, сложный, но есть. Он потребует от вас выдержки и мужества.

— О чем вы говорите! Я на все готова.

— Слушайте внимательно. Я сделаю для вас исключение, но знать об этом никто не должен. Иначе меня уволят. Дело в том, что наши ученые выработали очень хорошую сыворотку от одной страшной азиатской болезни. Минздрав не оценил труда достойным образом Теперь эту сыворотку делают нелегально и поставляют в Израиль, где ее охотно покупают большими партиями и перепродают в страны Ближнего Востока и Африки, зарабатывая на посредничестве крупные деньги. В ответ Израиль предлагает нам услуги по медицинским показаниям, которые недоступны в нашей стране. Операцию вашему ребенку могут сделать в Израиле. Там лучшие детские врачи и хирурги. Это известно всему миру. Платить ничего не придется. Они нам и без того по гроб жизни обязаны. Здесь есть посредник, который занимается всеми вопросами. Я напишу ему записку, и вы поедете к нему. Медицинскую карту возьмите с собой. Вам оформят загранпаспорт и выдадут путевку в Израиль. Везде вас будут встречать и корректировать маршрут по обстоятельствам. Вы должны помнить, что наши договоренности с Израилем неофициальные. Вам же ничего делать не надо, кроме выполнения полученных инструкций. Это единственный способ помочь Павлику.

Доктор с любовью и тоской глянула на играющего мальчика. Зареванная мать утерла слезы промокшим платком.

— Как вас зовут?

— Ирина. Ирина Полоскова.

— И помните, Ирочка, никому ни слова. Иначе за мою же доброту меня выгонят с работы.

— Ну что вы! Я — сама могила. Разве смею вас подвести? Вы наша спасительница.

— Хорошо. Давайте паспорт. Я вам выпишу направление в детский легочный санаторий под Москвой. В регистратуре оформят путевку. Но поедете вы по другому адресу. Это частная юридическая фирма. Они займутся вашими документами и оформлением на выезд. Через неделю вы будете в Израиле.

— Так быстро?

— Загранпаспорт сделают через МИД. Они в нас заинтересованы и не допускают проволочек.

Пекарева занялась бумажками, а Полоскова взяла мальчика на руки. Она не знала, то ли ей плакать, то ли радоваться. Слишком неожиданно все произошло. Но сейчас ни о чем, кроме здоровья сына, думать не могла. Надо делать так, как говорит эта добрая женщина. Вечером в церковь зайти и поставить свечки о здравии доктора и сыночка. Дай Бог им счастья.