Ершов пригнулся и глянул на спутницу Требухина

— Кого везем?

Ирина улыбнулась:

— Ту самую, которая не пришла на свидание вчера вечером, а сегодня одумалась. Хотим создать семейный союз. А вы, я вижу, своим не доверяете?

— Ну почему же? Только вне службы форму не надевают. Вызывает недоверие. Да и номера транзитные. Ты же капитан из Волгоградской области? Там машины дешевле, чем у нас.

— Согласен. Только их к нам редко привозят. Надо заказывать, потом ждать А о цвете и мечтать не приходится. Я хотел вишневую. Вот и купил без всяких проблем. И не такая большая разница в цене

— Что ж, счастливого пути.

— И тебе удачи, капитан.

Требухин закрыл окно и тронул машину с места

Какое-то время ехали молча. Уж теперь-то Ирина должна ему всецело доверять.

— На семидесятом километре увидишь шашлычную. Притормозишь возле нее и останешься в машине. Я сама должна сказать Василию о нашем решении.

— Это не опасно?

— Опасность нас поджидает на каждом шагу. Даже от сорвавшегося с крыши кирпича, говорят, никто не застрахован. Не думай об этом. У тебя, Митя, нервишки шалят. Руки дрожали, пока с дорожным ментом разговаривал.

— Это не дорожный мент, а оперативник, который занимается вчерашним ограблением. Ты даже в газету не взглянула. А зря. Что касается рук, то это последствия избыточной дозы шипучих напитков. Обманул нас продавец. Не шампанское мы утащили, а дешевую брагу. До сих пор дает о себе знать.

Ирина рассмеялась.

Один фонарь у входа и светящиеся окна придорожной одноэтажной забегаловки на фоне искрящихся струй дождя и черного неба.

Он сидел в машине, ждал и не смел ослушаться ее приказа. Лучший способ избавиться от опасного соперника — убить. Таких не жалеют и с такими не договариваются. Собаке — собачья смерть. Но у него не было оружия и полномочий. Появись он в его городе — другое дело Там капитан Требухин чувствовал себя хозяином. Любой приговор мог вынести кому угодно. Другие обстоятельства, другой порядок и другая власть. Время шло, а он скрипел зубами от беспомощности. Никогда еще ему не приходилось испытывать подобного унижения.

Двери шашлычной открылись, и в светлом проеме появились два темных силуэта. Ирина шла первой, высокий крепкий мужик отставал на полшага Они сели на заднее сиденье. Требухин даже не оглянулся.

— Значит, хочешь у меня подружку отбить?

— Тебе она подружка, мне станет женой.

— Но это еще видно будет. Штамп в паспорте гарантий недает. Выбор останется за ней, авось одумается. Я жать на нее не буду, сама решит. Мне тоже отпуск не помешает Да и партнершу надо найти не хуже этой. Условия следующие. Повезешь нас двоих в свою дыру. Сделаешь мне чистый паспорт и в течение года будешь выплачивать мне ренту за свою жену. Пять кусков. Зеленью. Каждый месяц. Через год мы подведем итоги и спросим нашу королеву, с кем ей шагать по жизни дальше.

Таких денег у Требухина не было. Конечно, он мог поднять ставку податей городским предпринимателям и получить нужную сумму, но почему он должен отдавать ее какому-то ублюдку? Превратиться в тряпку и потерять уважение к самому себе? Нет, так дело не пойдет. Плясать под дудку рецидивиста он не станет. Но сама идея бандита сунуть голову в пекло ему импонировала. Там-то он с ним и посчитается. Получит свою ренту сполна, по самое горло. Мало не покажется.

— Хорошо, Вася, я подумаю над твоим предложением в пути.

— Поехали. Только глупостей не делай. Если попытаешься меня сдать, Ирина тебе не достанется. Она привыкла держать свое слово. Мне она обещала, что мои условия будут приняты и выполнены. Попробуешь схитрить, она тебя бросит в ту же минуту. И учти, нары для меня — дом родной. И ей тянуть лямку десять лет в зоне медом не покажется. Я ведь ее за собой потащу.

— Не перегибай палку, Вася. Десять лет ей не дадут.

— Это минимум. Одного охранника Ириша припечатала так, что он не очнулся. Статья сто пятая, часть вторая, пункты «б», «д», «е» — от восьми до двадцати лет. Либо пожизненное.

— Что же ты молчишь, Ира? — спросил капитан.

— Я дала ему слово. Он мне ничего плохого не делал. Выручал не раз, но не подводил. Теперь и я должна отплатить ему тем же. Василий не виноват в том, что я решила изменить свою личную жизнь, от которой зависели его планы на будущее. Нас многое связывает.

— Хорошо Я согласен на его условия. Но жить он будет в соседнем городе. Там можно трудоустроиться.

— Работать? — переспросил Василий.

— Обязательно, если не хочешь стать бельмом на глазу. У нас свои порядки. Люди должны зарабатывать себе на жизнь. Оболтусов в наших местах нет И я не хочу, чтобы ты жил у меня под носом.

— Вполне разумный компромисс — поставила точку Ирина.

Дальнейший торг терял смысл.

 Город Жирновск

 15 августа 2002 года. 14 часов 10 минут

Машина подъехала к двухэтажному кирпичному дому на улице Волгоградской, на котором висела табличка:

«Дирекция мукомольного комбината № 5».

Задняя дверца открылась, и из «Жигулей» девятой модели вышел полный мужчина лет пятидесяти с пухлым портфелем в руках.

Он успел сделать несколько шагов по направлению к зданию и упал. Как такое могло случиться, осталось загадкой. На улице — ни души. Одни работают, другие сидят по норам и прячутся от жары. Хозяйки обходят магазины, как только те откроются, пока в городе дышать можно. А эти двое словно с неба свалились. Удар по голове, человек всей тяжестью валится на брусчатую мостовую и теряет сознание. Женщина в спецовке голубого цвета и бейсболке хватает портфель и садится в те же «Жигули». На переднее сиденье запрыгивает рослый мужик в такой же бейсболке, темных очках и с пистолетом в руке.

Водитель «Жигулей» был в шоке.

— Поехали! Живо, козел! — Пистолет прижался стволом к его ребрам.

Машина сорвалась с места.

— Сворачивай на шоссе и жми к заповеднику.

Далеко они не уехали. Машина свернула на проселочную дорогу и остановилась возле опушки. Сидящая сзади женщина ударила шофера по затылку, и тот уткнулся лицом в руль. Налетчики скрылись в лесу.

 14 часов 32 минуты

Разговор проходил в кабинете директора мукомольного комбината. Боголепов Константин Владимирович нервничал. Пожилой человек, потомственный мельник, трудяга, всеми уважаемая персона — и вдруг такой казус.

— Ты же теперь у нас большим человеком стал, Митя. Высшее образование получил, майорские погоны. Кто же, кроме тебя, может решить мою проблему? Чем я теперь зарплату выдам своим людям? Народ вкалывает в три смены за сущие гроши, и те у них отбирают. Мы же не телевизоры делаем, а хлеб людям даем. На хлебе много не заработаешь. Нашли кого грабить. За последние десять лет ничего похожего не случалось.

Боголепов устал мерить шагами свой кабинет и остановившись, уставился на начальника милиции сидящего у стола с безразличным видом.

— Ты свои поборы с местных мужиков увеличил Никто с тобой, Митя, не спорил. Люди понимают — человек обзавелся семьей, жену привез из столицы, красавицу. Никаких претензий, был бы порядок в городе.

— Порядок в городе есть, Костя. Но от гастролеров никто не застрахован. В управлении даже определенный процент краж заложен на залетных пташек.

— Брось, Митяй! Здесь тебе не Волгоград и даже не Камышин. Сюда только вороны долетают. Мы сидим на отшибе, а не на перекрестке Разве чужак может знать, в какой шараге, в какое время выдают зарплату?

— Сколько денег унесли?

— Триста семьдесят тысяч

— Ты же говорил о полном портфеле?

— Конечно. Тебе же не понять, сколько здесь люди зарабатывают. Мне крупные купюры не нужны. Червонцы, полтинники, сотенные. Крупнее мы в банке не берем.

— Свои, может, и навели.

— Побойся Бога, Митя. Кто же захочет лишить себя последнего куска хлеба. Я своих людей знаю. С малолетства приходят на мельницу и до гробовой доски вкалывают.