Напечатано в газете «The Labour Standards (London) № 13, 30 июля 1881 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Часто задавали вопрос: в какой степени полезны или даже необходимы различные классы общества? И ответ, конечно, был различен для различных исторических эпох. Несомненно, было время, когда земельная аристократия была неизбежным и необходимым элементом общества. Это, однако, было очень, очень давно. Затем было время, когда капиталистический средний класс, буржуазия, как называют ее французы, класс, возникший со столь же неизбежной необходимостью, вступил в борьбу против земельной аристократии, сокрушил ее политическую власть и, в свою очередь, получил экономическое и политическое господство. Но никогда, с тех пор как возникли классы, не было такого времени, когда общество могло бы обходиться без рабочего класса. Название, социальное положение этого класса изменялось; место раба занял крепостной, которого в свою очередь сменил свободный рабочий — свободный от крепостной зависимости, но свободный также и от обладания чем бы то ни было на земле, кроме своей собственной рабочей силы. Но всякому ясно: какие бы изменения ни происходили в высших, непроизводящих слоях общества, общество не может существовать без класса производителей. Следовательно, этот класс необходим при всяких условиях, хотя должно прийти время, когда он не будет уже больше классом, когда он будет охватывать собой все общество.

Так вот, насколько же необходимо в настоящее время существование каждого из этих трех классов?

Землевладельческая аристократия в Англии — по меньшей мере экономически бесполезна, между тем как в Ирландии и в Шотландии она стала положительно вредной из-за своего стремления обезлюдить страну. Заставить население либо переселяться за океан, либо умирать с голоду и заменять его овцами или дичью — вот и все заслуги, которыми могут похвалиться ирландские и шотландские лендлорды. А стоит еще немного усилиться конкуренции американских растительных и животных продуктов, — и точно так же поступят и английские земельные аристократы, по крайней мере те из них, которые в состоянии это сделать, обладая в городах значительной недвижимой собственностью, к помощи которой они могут прибегнуть. От остальных же нас скоро избавит конкуренция американских продуктов потребления. И хорошо, что избавит, потому что их политическая деятельность — будь то их выступления в палате лордов или в палате общин — подлинное национальное бедствие.

Но как быть с капиталистическим классом, с тем просвещенным и либеральным классом, который основал британскую колониальную империю и установил британскую свободу? С тем классом, который реформировал парламент в 1831 г.[188], отменил хлебные законы и снижал одну пошлину за другой? С тем классом, который создал в Англии гигантские фабрики и продолжает управлять ими, который создал огромный торговый флот и все растущую железнодорожную сеть? Вероятно, этот класс должен быть по крайней мере столь же необходимым, как и рабочий класс, которым он управляет, ведя от успеха к успеху.

Экономическая функция капиталистического класса заключалась действительно в том, чтобы создать современную систему паровых фабрик и паровых путей сообщения и сокрушить все экономические и политические препятствия, замедлявшие или тормозившие развитие этой системы. Не подлежит сомнению, что, пока капиталистический класс выполнял эту функцию, он был при тех условиях необходимым классом. Но так ли обстоит дело еще и теперь? Продолжает ли он выполнять свою важную функцию руководителя общественного производства, расширяющего его в интересах всего общества в целом? Посмотрим.

Начнем со средств сообщения. Телеграф находится в руках государства. Железные дороги и значительная часть морских пароходов принадлежат не отдельным капиталистам, которые сами ведут свои дела, а акционерным компаниям, дела которых ведут за них наемные лица — служащие, положение которых в сущности одинаково с положением привилегированных, лучше оплачиваемых рабочих. Что же касается директоров и держателей акций, то и те и другие знают, что, чем менее первые вмешиваются в управление, а последние —в наблюдение, тем лучше для предприятия. Слабое и большей частью небрежное наблюдение является, в самом деле, единственной функцией, остающейся в руках владельцев предприятия. Итак, мы видим, что в действительности капиталисты, собственники этих огромных предприятий, не выполняют никакого другого дела, кроме получения каждые полгода денег по купонам на дивиденды. Социальная функция капиталиста перешла здесь в руки служащих, получающих заработную плату; а капиталист продолжает класть в карман в виде дивидендов вознаграждение за эти функции, хотя он перестал их выполнять.

Но если огромные размеры предприятий, о которых идет речь, заставили капиталиста «уйти в отставку» от руководства ими, то у него осталась еще одна функция. И функция эта состоит в том, чтобы спекулировать своими акциями на бирже. За отсутствием лучшего занятия, наши «ушедшие в отставку» или, в сущности, вытесненные капиталисты вволю предаются в этом храме мамоны биржевой игре. Они отправляются туда с сознательной целью присвоить деньги, делая вид, что зарабатывают их; они, впрочем, говорят, что началом всякой собственности является труд и сбережение, — возможно началом, но отнюдь не концом. Какое лицемерие — насильственно закрывать мелкие игорные дома, когда наше капиталистическое общество не может обойтись, в качестве своего подлинного центра, без огромного игорного дома, в котором проигрываются и выигрываются миллионы за миллионами! Тут уж, конечно, существование «ушедшего в отставку» акционера-капиталиста становится не только излишним, но и совершенно вредным.

То, что верно для железных дорог и пароходства, с каждым днем становится все более и более верным для всех крупных промышленных и торговых предприятий. Учреждение акционерных компаний — превращение крупных частных предприятий в общества с ограниченной ответственностью стало лозунгом дня в последнее десятилетие и даже раньше. От больших складов манчестерских товаров в Сити до железоделательных заводов и каменноугольных копей в Уэльсе и в Северной Англии и до фабрик в Ланкашире — все превратилось или превращается в акционерные компании. Во всем Олдеме вряд ли хоть одна хлопчатобумажная фабрика осталась в руках частных лиц; даже розничные торговцы все более и более вытесняются «кооперативными магазинами», большая часть которых только называется кооперативными, — но об этом в другой раз. Итак, мы видим, что, вследствие развития самой системы капиталистического производства, капиталист вытесняется точно так же, как ткач, работавший на ручном станке, с той, однако, разницей, что ткач обречен на медленную смерть от голода, а вытесняемый капиталист — на медленную смерть от обжорства. Но положение того и другого обычно сходно в том отношении, что ни один из них не знает, что ему делать с самим собой.

Результат, стало быть, таков: экономическое развитие нашего современного общества все более и более ведет к концентрации, к обобществлению производства в огромных предприятиях, которыми уже не могут более руководить отдельные капиталисты. Всякий вздор о «хозяйском глазе» и о создаваемых им чудесах превращается в явную бессмыслицу, как только предприятие достигает определенных размеров. Представьте себе «хозяйский глаз» на Лондонской и Северо-Западной железных дорогах! Но то, чего хозяин сделать не может, то рабочие, наемные служащие компании, с успехом могут делать и делают.

Итак, капиталист уж больше не может предъявлять права на свою прибыль как на «заработную плату за руководство», так как он ничем не руководит. Надо помнить об этом, когда защитники капитала трезвонят, повторяя эту пустую фразу.