Вскрыв конверт, Бен вытащил из него листок бумаги — чек, выписанный Арагоном на имя Бенедикта Хоупа. В сумме значилась единица и целый ряд нулей.

— Ничего не понимаю, — удивился он. — За что?

— Я забыл вам сказать, что предлагал награду в один миллион евро тому, кто поможет найти убийц Роже, — объяснил Арагон. — Вы помогли нам их взять, так что деньги ваши. Тратьте на здоровье.

Бен уставился на чек.

— Спасибо, Филипп.

Арагон улыбнулся:

— Ну вот и ладно. Счастливого вам возвращения домой. Думаю, мы еще увидимся.

— Нет, вы не поняли. Я имел в виду, спасибо, не надо, — заявил Бен, возвращая чек.

— Вы отказываетесь от награды?

Бен кивнул.

— Но ведь вы ее заслужили! — настаивал Арагон.

— Лучше позаботьтесь о вдове Сэнди Кука с детишками, — ответил Бен. — Остальное отдайте на благотворительность. Мне деньги не нужны, пусть они пойдут на добрые дела.

Кински не сразу доковылял до двери на костылях.

— Рад видеть тебя на ногах, Маркус, — сказал Бен, входя в дом.

Кински был в халате, нечесаный и с многодневной щетиной на бледном лице. Под глазами чернели круги.

Бен огляделся. Даже не верилось, что в этом современном домике в пригороде живет суровый полицейский. Все слишком ухожено, чисто, на столах вазочки с цветами — сразу чувствуется женская рука. Должно быть, Хельга постаралась.

Приходу гостя Маркус явно обрадовался. Бен посмотрел на закованную в гипс ногу — только пальцы наружу торчат. Гипс покрывали надписи с пожеланиями скорейшего выздоровления.

Кински перехватил его взгляд.

— Чешется, сил нет! Снять бы эту штуковину поскорее, к чертовой бабушке.

— Как дочка? — спросил Бен, следуя за ковыляющим хозяином по коридору.

— Смурная немного. Ничего, отойдет. Она сильная девочка. — Кински бросил взгляд на пакет в руке Бена. — Что там у тебя?

— Подарок принес. — Он вытащил большого плюшевого мишку, которого второпях купил по дороге. — Надеюсь, Кларе понравится.

— Вот сам и отдай. — Кински дохромал до лестницы и встал, опираясь на костыли. — Клара! К тебе гость! — крикнул он.

Из дверей наверху высунулась голова. Увидев Бена, девочка вспыхнула от радости, слетела по ступенькам и обняла гостя.

Слава богу, она вновь улыбается. Последний раз, когда он ее видел, у ребенка был потерянный взгляд. Хотя Кларе многое пришлось пережить, возможно, ее отец прав: она справится.

— Ты, наверное, слишком большая для таких подарков, — сказал Бен, вручая ей медведя.

Клара прижала игрушку к груди.

— Я назову его Беном! — радостно улыбнулась она. — А у меня есть еще один новый друг! Папа, можно я покажу?

Кински кивнул. Клара весело побежала по коридору с мишкой в руках.

— Маффи! — крикнула она.

Щенок ротвейлера, пушистый комочек черного меха размером с кролика, неуклюже выскочил из гостиной на больших не по росту лапах и склонил голову набок, глядя на гостя огромными любопытными глазами. Как и у Макса, у щенка были коричневые полоски на месте бровей.

— Пойди поиграй с Маффи, — велел Кински дочери. — Нам с Беном надо поговорить.

Он провел гостя на кухню, прислонил костыли к столу и сел, выставив перед собой ногу в гипсе. Из буфета Кински достал два стакана и бутылку виски, налил стаканы до краев и подвинул один Бену.

Не выдержав, он попытался просунуть пальцы под гипс, сдался и в раздражении отхлебнул сразу полстакана бурбона.

— Я думал, ты завязал, — заметил Бен.

— Уже развязал. Помогает отвлечься, когда нога невыносимо чешется, черт бы ее побрал.

— Арагон сказал, что ты возглавляешь расследование.

Кински кивнул.

— По-моему, дело затянется надолго. Они собрали самых ушлых адвокатов, какие только есть на свете. Этим подонкам ох как нужны адвокаты.

— Сорняки можно срезать, но корни-то останутся.

Кински пожал плечами.

— Хотя бы что-то…

Они молча выпили.

— Я тебе по гроб жизни благодарен за то, что ты спас Клару, — тихо сказал Кински. — Хотел бы я тогда оказаться с тобой рядом.

— Мне очень жаль, что Хильдегард погибла.

Кински поднес стакан к губам, осушил до дна, потом медленно выдохнул.

— Бен, когда мне сообщили про Ли… — Он замолчал, опустив небритый подбородок на грудь.

Бен положил руку на плечо полицейского.

— Спасибо, Маркус.

Через полтора часа Бен сидел в мягком кресле, оглядывая роскошное убранство частной клиники. Комната была заставлена растениями и цветами, в углу стояла рождественская елка. За окнами сыпал снежок, но внутри было тепло.

Из скрытых динамиков доносилась негромкая музыка — кажется, Моцарт. Бен не знал, что именно, да и знать не хотел. Черт бы побрал этого Моцарта! Музыка напомнила про Оливера и Ли. Бен вдруг остро пожалел, что в кармане нет привычной фляжки.

— Привет, Ив! — поздоровался он.

Она остановилась на пороге, неуверенно улыбаясь, потом подошла к нему. Девушка была одета в темно-синий спортивный костюм с отрезанным рукавом: рука висела на перевязи, закованная в гипс от локтя до кончиков пальцев, — никто не написал на нем пожеланий скорейшего выздоровления.

— Как рука? — спросил Бен.

— Вряд ли я теперь смогу играть на гитаре, — ответила Ив, садясь в соседнее кресло. — Сделали операцию, посмотрим, как будет дальше. Хорошо хоть не сильно болит — если глотать обезболивающее горстями.

Она улыбнулась, хотя лицо выглядело бледным и осунувшимся.

Бен повернулся в кресле, поморщившись от острой боли в ребрах.

— Я смотрю, мы тут оба покалеченные, — сказала Ив. — Что с тобой?

— Так, ничего, жить буду, — ответил Бен. — Просто мышцы свело.

— Я удивилась, когда ты позвонил. Не думала, что мы снова увидимся. Спасибо, что зашел меня проведать.

— Я рад, что Арагон о тебе позаботился.

— Да уж, лечат здесь по первому разряду. — Ив замолчала. — Я многим обязана Филиппу. Он сделал для меня больше, чем я того заслуживаю.

— Филипп — славный парень, — согласился Бен. — По сравнению с другими политиками.

— Он мне очень помог. Возможно, я получу всего лишь условный приговор. Для меня жизнь началась заново.

Бен кивнул. Они оба понимали, что Ив легко отделалась. Бен лучше ее знал, как сильно пришлось постараться Арагону и какие связи использовать, чтобы добиться поблажек. По сравнению с сочувствием, которое проявлял по отношению к людям Арагон, Бен казался самому себе очень черствым человеком.

— Мне ужасно стыдно за все, что я натворила, — призналась Ив, опуская глаза.

— А что тебе еще оставалось? И ведь в конце концов ты все исправила.

— Не я, а мы все исправили, — возразила она. — Что собираешься делать дальше? Поживешь еще немного в Австрии?

— Нет, я улетаю сегодня в Дублин.

— Жаль. Я бы с удовольствием с тобой пообщалась.

Бен грустно улыбнулся.

— Как-нибудь заглянешь в наши края? — спросила Ив.

— Может, и загляну.

— Разве ты не придешь на суд?

— Я ко всему этому не имею никакого отношения, — покачал головой Бен.

— А я — главный свидетель.

— Знаю. Все будет в порядке, — заверил ее Бен.

Он повернулся, чтобы уйти. Ив вышла с ним в коридор и вдруг остановилась.

— Погоди! Чуть не забыла!

Она поднялась на второй этаж и через мгновение вернулась, держа в руке хорошо знакомый Бену предмет — его старую кожаную куртку.

— После твоего звонка я попросила принести ее из моей квартиры.

— Я думал, что больше никогда ее не увижу!

— В тот день она осталась у меня.

Ив покраснела.

Бен взял куртку и перекинул ее через плечо — хорошо, что нашлась!

— Спасибо, — пробормотал он и повернулся к двери.

— Может, все-таки задержишься в Вене ненадолго?

— Да нет, поеду.

— Ничего, если я тебе как-нибудь позвоню?

Венский аэропорт Швехат лежал в двадцати километрах к юго-востоку. В такси Бен с облегчением снял недавно купленную куртку и надел вместо нее старую. В одном кармане он нашел свою фляжку, в другом — мобильник. Бен включил телефон, чтобы проверить, остался ли еще заряд в батарее, — остался.