Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Быстренько, с помощью лакеев, переоблачившись в шутовской костюм исполнителя серенад, в котором он должен был появиться на сцене ближе к концу представления, король в ожидании выхода на подмостки укрылся в ложе городского старшины плотников и столяров, откуда он видел все, оставаясь не замеченным никем. Другие танцоры не торопились с перевоплощением в персонажей спектакля. Наконец, в пять часов утра, прозвучали первые такты балетной увертюры[58]. Присутствовавшие, которым были розданы маленькие книжечки с написанным стихами и прозой и хоть сколько-то прояснявшим чрезвычайно туманный сюжет сценарием представления, ознакомившись с ним, перестали жалеть о потерянных в томительном ожидании тринадцати часах…

Никогда еще подобная буффонада не рождалась в результате совместных усилий под перьями королевских поэтов и в фантазии художников-оформителей. Действие спектакля происходило на балу, устроенном некоей богатой вдовушкой из Бильбао. Эта старая кляча, уверенная в собственной неотразимости, лезла из кожи вон и крутилась как белка в колесе, потому что шутники из числа ее «друзей» сумели убедить бедняжку в том, что пятеро королей всех частей света оспаривают право на ее руку и сердце. И самым забавным был, конечно, парад «королей». Они появлялись на сцене один за другим, наряженные в донельзя экстравагантные – все в блестках и мишуре – пестрые лохмотья, у кого-то голову венчала шляпа с немыслимым султаном, у кого-то невероятной величины тюрбан. Каждый выезжал на фантастическом и весьма устрашающего вида картонном животном, поставленном на вполне человеческие ноги. «Короли» метались по сцене, плясали и кувыркались, вознося хвалы обалдевшей от счастья дуре с физиономией сказочного чудовища. Среди претендентов на ее руку были король Куско Атабалиппа с «американским» войском и свитой из попугаев; Магомет, согнувшийся под тяжестью Корана; Великий Турок в окружении евнухов; Кацик – верхом на изможденном до последней степени верблюде; прославленный Кам[59], взгромоздившийся на слона, забавно махавшего раздвижным хоботом. Среди действующих лиц имелись и закутанные так, что едва виден был кончик носа, бальи из Гренландии, и другие, еще более несуразные и причудливые персонажи, каждого из которых благодарные зрители встречали гомерическим хохотом.

А когда смех, порожденный всей этой нелепицей, утих, состоялся последний выход: на подмостках появился король в наряде исполнителя серенад и грациозностью своего танца сорвал бешеные аплодисменты. Воодушевление зрителей не знало пределов. Балет продолжался три часа, а после него возвестили о начале бала.

Людовик XIII пригласил на бранль госпожу президентшу, во второй паре пошли Месье с супругой купеческого старшины, кавалеры из свиты поделили между собой самых красивых горожанок из самых состоятельных буржуазных семей. После бранля все отправились на банкет. Король пришел в восторг от того, как изящно расставлены большие блюда с рыбой между двумя кораблями из позолоченного серебра, потом внимательно осмотрел строго охраняемый лучниками роскошный серебряный буфет – весь в драгоценных украшениях[60]. Потом он долго молча вкушал предложенные яства, затем попросил налить вина и, поднимая бокал, с улыбкой повернулся к господину купеческому старшине. «Хочу выпить за вас и за весь Город!» – сказал он и, обращаясь к эшевенам и секретарю суда, добавил: «И за этих господ, разумеется, пью тоже». Кларет с парижских виноградников был мигом поглощен, Людовик похвалил его приятнокисловатый вкус. Утолив таким образом жажду, Его Величество приказал наполнить этим чудесным вином бокалы «всех господ градоначальников», ибо ему хочется, чтобы они в свою очередь «выпили за своего короля». Дрожа от возбуждения: надо же, какую честь им оказывают! – городские чиновники и судьи подняли кубки, заверяя весьма благодушно настроенного монарха в том, что радость, с которой они пьют за его здоровье и славу, просто-таки «несравненна»…

Вскоре Людовик перешел от рыбного стола к столу, уставленному вареньями. Глаза его засверкали от предвкушения новых наслаждений, и он воскликнул:

– Боже, как это прекрасно!

После чего, не тратя времени на долгие разговоры, выбрал из огромного количества сластей три банки мармелада, показавшегося ему наиболее аппетитным, и только разделавшись с ними, то есть наконец вполне насытившись, встал с места.

В то время как Его Величество выказывал господам градоначальникам свою глубокую удовлетворенность, говоря, что «нигде не видывал такого порядка и нигде не едал с подобным аппетитом», за спиной короля оголодавшая толпа зрителей брала приступом столы. Высокопоставленные гости так напирали друг на друга, их стремление к пище было столь велико, что половина блюд со снедью была попросту сметена, и посуда с грохотом посыпалась на дорогие ковры. Однако никто этому не удивился, потому что в ту эпоху умение себя вести и сдержанность были качествами никому не известными.

Часы Ратуши пробили девять раз. Король, сопровождаемый купеческим старшиной и эшевенами, медленно двинулся к выходу. Брат Людовика, Месье, равно как и знатные танцоры, участвовавшие в представлении, – вслед за ним. Выйдя на крыльцо парадного подъезда, Его Величество остановился и довольно долго простоял в молчании, совершенно по-детски радуясь грохоту пушек и восторженным крикам простого люда, собравшегося на Гревской площади. Несмотря на то, что давно рассвело, дальние улицы, в лабиринт которых должна была углубиться его карета, были еще освещены праздничными бумажными фонариками, гирляндами, свисавшими от гребней крыш до первых этажей домов.

Представители городских властей провожали взглядом экипаж Его Величества. Вернется ли король когда-нибудь в Ратушу, чтобы еще хоть раз станцевать здесь, продемонстрировав свои гибкость и изящество? Король вернулся: на следующий же год (16 февраля 1627 г.) он вышел на подмостки в представлении «Всерьез и гротескно». Торжество, начавшееся в этот раз огнями фейерверков, дальше протекало в точно таких же условиях, что и год назад. Можно ли предположить, что король убедился во время этой второй попытки проникновения в мир буржуазии: все зря, пустая трата времени, нет никакого смысла разыгрывать шута перед этими деловыми людьми, перед этими судейскими крысами? что подчинить их все-таки удастся скорее путем принуждения, чем рассыпая любезности направо и налево? Да, такое предположение кажется вполне обоснованным, потому что с этих пор Людовик XIII окончательно прекратил какие бы то ни было карнавальные перемещения[61].

IV. Внутреннее убранство дома

В начале XVII в. парижане, по всей видимости, не проявляли особой склонности к тому, чтобы приобретать недвижимость. Если им позволяли средства и тому способствовали обстоятельства, они не задерживались надолго в одном жилье. Охота к перемене мест диктовалась стремлением разнообразить горизонты повседневной жизни, вот они и путешествовали из квартала в квартал, и чтобы сохранить для себя возможность подобного «бродяжничества», оставались лишь нанимателями домов и квартир, а отнюдь не становились их собственниками. Конечно же, принцы крови, такие, к примеру, как Конде, были обречены на то, чтобы всю жизнь прожить в одних и тех же стенах, в специально выстроенном для них дворце. Но знатных сеньоров, которые становились только временными владельцами роскошных домов, взятых в аренду на ограниченное время, тоже было не счесть.

Но попробовать-то можно. Насколько нам известно, никогда не разрабатывалась подробная статистика, показывающая, как делили между собой разные классы и разные социальные группы в период царствования Людовика XIII собственность на землю и недвижимость в городе Париже. Но нам представляется интересным попытаться провести такое статистическое исследование, пусть даже оно окажется весьма приблизительным. Возьмем за основу четыре тысячи строений, владельцы которых названы по имени и по социальному статусу (профессии) в рукописных регистрах, обнаруженных нами в архивах.

вернуться

58

«Великий бал богатой вдовушки из Бильбао», Париж, типография Лувра. (Impimre du Louvre).

вернуться

59

Знаменитый португальский мореплаватель XV в. (иначе – Као), исследовавший устье Конго. – Прим. пер.

вернуться

60

Этот буфет, приобретенный городом в 1619 г. за 18 049 ливров 12 су и 6 денье, был подарен Марии Медичи, но она оставила его в распоряжении эшевенов («Национальный Архив» – «Archives nationales», HI 1796, f-os 216 v° и следующие за ним).

вернуться

61

В 1639 г. Ришелье, в свою очередь, захотел, чтобы его племянник, маркиз де Брезе, станцевал в Ратуше «Балет радости по поводу благополучного появления на свет монсеньора Дофина», впервые показанный в его особняке 8 марта. Высокопреосвященство вообще-то не пользовался популярностью в кругах буржуазии. Он послал к эшевенам Марка Пиоша де Лаверня, отца будущей графини де Лафайетт, поручив тому уладить все дела с представлением. 13 марта, когда толпа наводнила зал, вытеснив оттуда приглашенных, Брезе, как и другие танцоры из его труппы, отказался выступать перед сборищем негодяев. Пришлось перенести представление на 17 марта. Но в этот день беспорядок оказался еще более диким. Стражники позволяли войти всякому, кто даст им взятку. На подмостках жрали и напивались, как на ярмарке. Растаскивали угощение по домам. В дальнейшем эшевены поняли, что следует приобрести все необходимое для проведения празднеств и что Ратуше хорошо бы стать повеселее, так сказать, «гуманизировать» ее. Оборудование и инвентарь, закупленные тогда и хранившиеся в подвалах Ратуши, нередко использовались при Людовике XIV, который, однако, остерегался развлекать буржуазию танцами в собственном исполнении, потому что Фронда ясно дала ему понять: если понадобится, эта самая буржуазия восстанет против трона в одной связке с народом.

25
{"b":"134383","o":1}