3876 Песня рыбаков провинции Будзэн В стороне Тоёкуни, Там, где Кику-пруд, Растут хиси. Верно, собирая водяной орех, 3877 Песня рыбаков провинции Бунго Платье, что окрасил В алые цвета, Под дождем Еще красивей станет, Алый цвет свой не изменит никогда! 3878–3880 Три песни провинции Ното [Из песен северных провинций] 3878 В Кумаки на илистое дно Из Сираги дорогой топор Уронил и плачу я, Васи! Ах, не надо Горько, горько так рыдать, Погляжу я, Не всплывает ли он опять? Васи! Вот что об этой песне передают и рассказывают. Был один глупый юноша. Он уронил на дно моря топор, но не знал, что железо не всплывает, поэтому и сложил он такую песню и, громко распевая, говорят, утешал себя. 3879 В винодельне в Кумаки Раб, которого ругают все, Васи! Я тебя позвал бы с собой, Я тебя увел бы с собой, Раб, которого ругают все, Васи! 3880 Там, где горы в Касима, Там, где остров Цукуэ, Ракушки ситадами Соберу и принесу. В руки камень взяв, Расколю я, разобью, В быстрых струях рек Перемою их в воде, С горькой солью я Хорошенько перемну, В такадзуки положу, На поднос поставлю я. Поднесла ль их матери теперь Ты, хозяюшка — любимое дитя? Поднесла ль их ты отцу теперь Ты, краса-хозяюшка — любимое дитя? 3881–3884 Четыре песни провинции Эттю [Из песен северных провинций] 3881 Пусть в Ооно- стороне Через рощу путь — заросший путь, Пусть все зарастет, Но когда тебе туда идти, Будут широки тогда пути! 3882 В Сибутани, Где гора Футагами, У орла родился сын, говорят. Чтобы выйти для тебя могла Сасиба из перьев орла, У орла родился сын, говорят. 3883 Ияхико есть гора. И сама она являет божество. Даже в день, когда по небесам плывут Только голубые облака, Там над нею дождик моросит. 3884 Ияхико есть гора. И у бога той горы У подножья, верно, в эти дни На траве лежат теперь олени, Кожаное платье на себя надев, Прицепив себе рога. 3885–3886
Две песни нищих 3885 [Песня оленя] Дети мои милые, Государи славные, Жили-поживали вы, Может, вы задумали Из дому в поход уйти? В стороне Каракуни Обитают божества, Что все тиграми зовут. Этих тигров, взяв живьем, Привезли сюда в страну, Сняли шкуры тигров тех И сложили их горой, Как циновки на земле. И в горах тех Хэгури Весь апрель и месяц май На охоту все идут, Чтобы снадобья добыть. И однажды в день такой Возле склонов этих гор, Где стоят в густой листве В ряд деревья итии, Там, под сенью их ветвей, Славный ясеневый лук, Не один, а много их Мы держали все в руках, Из колчанов стрелы мы, Не одну, а много стрел Мы держали все в руках, Поджидая зверя там… И когда стояли так, Подошел туда олень И, горюя, нам сказал: Будет счастье, говорят… Похвалите песнь мою! Похвалите песнь мою!” 3886 [Песня краба] В бухте Нанива, Озаренной блеском волн, Выстроив шалаш, Жил, скрываясь от людей, В тростниках зеленых краб. И когда призвал его Наш великий государь, То подумал он: “Зачем Государь зовет меня? Хорошо известно мне: Ни на что не годен я. Вряд ли он зовет меня, Чтоб на флейте я играл, Вряд ли он зовет меня, Чтоб на кото я играл, Как бы ни было, но все ж Я его приказ приму. Нынче, нынче — говорят,— Смотришь: завтра настает… В местность “Завтра” я пришел. Отправляться будешь в путь — Ничего не оставляй… Я в “Не оставляй” пришел. Хоть и к месту не прибыл, До полей “Прибыл” дошел. Выйдя из ворот дворца Серединных, Что стоят, Повернувшись на восток, Вновь приказ я получил Государя моего. Коли лошадь— Так узду надевают на нее, Коли бык — Веревку вмиг возле носа закрепят, А меня всего скрутив, Целый день сушили там На сверкавшем в небесах Солнце Рядышком с корой, Что содрали в тот же миг Слуги с множества ветвей Диких вязов, что растут Там средь распростертых гор. И в ступе китайской вмиг Растолкли потом меня, А в ступе другой, большой, Размололи в порошок. И из бухты Нанива, Озаренной блеском волн, Свежую, что горше всех, Соль морскую принесли. После глиняный горшок, Что гончар там мастерит, Нынче выйдя поутру, Притащили для меня. И, глаза мои теперь Горькой солью засолив, Будут есть, меня хваля, Будут есть, меня хваля… |
