Она готова была бухнуться на колени и умолять никогда больше не брать ее в этот ужасный дом, но, понимая, что он даже слушать не станет, после недолгого молчания заметила:

— Не могу вообразить, что можно подарить ей, тем более, ты сам говорил, что ее дом просто набит сокровищами.

— Я вовсе не думал о картинах или табакерках, — возразил Джимми. — Может, собачку?

— Собачку? — вскричала Николь. — Ты, должно быть, сошел с ума! Собачку нужно кормить, а это же стоит денег.

— Тогда, может, ты что-нибудь придумаешь? — спросил Джимми.

— У Бесси на кухне есть три котенка, которых она не знает, куда пристроить, — пошутила Николь.

— Котята! — воскликнул Джимми. — Отличная мысль!

— Не думаю, что тетя Алиса с тобой согласится, даже если это будут исключительно симпатичные котята.

Но Джимми уже выбежал из гостиной и устремился на кухню.

Оставшись одна, Николь бессильно опустилась на стул.

— Что же мне делать? — простонала она. — Я знаю, что это ужасно, но, если Джимми старается для Кингз-Кип, его не в состоянии остановить даже полк гренадеров!

Каждая клеточка ее тела сжималась при мысли о том, что придется еще раз испытать на себе гостеприимство тети Алисы.

Даже возможность украсть что-то не стоила этой цены.

Николь лихорадочно пыталась сообразить, что тут можно сделать, но ничего не могла придумать.

Джимми вернулся. В руках у него был маленький белый комочек.

Николь невольно улыбнулась.

— Они действительно очень симпатичные? — сказала она. — Но мы не можем оставить себе всех трех.

— Ну, например, вот этот отправится к тете Алисе.

— Я уверена, что она от него откажется.

— Тогда при отъезде мы возьмем с собой и его, — пожал плечами Джимми.

Он намекал на то, что они возьмут с собой еще кое-что.

Николь погрузилась в молчание. Джимми опустил котенка на стол, и тот сразу же принялся радостно бегать туда-сюда.

— Давай поспорим, — сказал Джимми, — что когда тетя Алиса увидит Снежка — я так его назову, — она впервые в жизни влюбится!

— Ты просишь о чуде, — ответила Николь и опять не смогла удержаться от смеха.

Наутро они отправились к леди Хартли.

Снежок сидел в корзинке, которую Николь обернула розовым шелком и украсила атласным бантом.

Трясясь по пыльным дорогам, Николь всем сердцем желала, чтобы Джимми навсегда забыл о коллекции картин своего дяди.

Они довольно долго ехали в молчании. Наконец Николь спросила:

— А что ты ответишь, если тетя Алиса скажет, что обнаружила пропажу одной из картин и миниатюр?

— Если тебе нужна правда, — признался Джимми, — когда я украл в первый раз, я поступил очень глупо.

— В чем именно? — уточнила Николь.

— Нужно было взять намного больше, это избавило бы нас от сегодняшнего визита. Но теперь я не буду таким дураком.

От того, каким тоном он это сказал, Николь бросило в дрожь.

Она догадывалась, что брат намеревается до отказа набить добычей ее сундучок и специально настоял, чтобы сегодня она взяла другой, побольше.

— Он слишком велик для одной ночи, — возразила Николь, но Джимми даже не потрудился ответить.

Поэтому Николь пришлось положить туда несколько своих крахмальных юбок, которые можно было бы смять, освободив место для картин.

Она сделала это для того, чтобы горничным тети не показалось странным, что в сундучке так много свободного места.

Вообще говоря, Николь любила ездить куда-нибудь с братом, и если бы не цель их поездки, она бы: сейчас наслаждалась пейзажем и любовалась весенними цветами в живых изгородях у маленьких домиков.

Но каждая минута приближала их к тете, и тревога Николь росла.

Она была уверена: леди Хартли покажется подозрительным, что они так скоро нагрянули снова.

Однако Джимми твердо шел по намеченному пути.

Он даже не дал тетушке возможности сказать, что она их не примет, не став посылать ей письмо с сообщением о приезде. Он надеялся застать ее .врасплох. Когда они подъехали к дому, Николь показалось, что он еще безобразнее, чем осталось у нее в памяти.

Конюх вышел им навстречу с хмурой физиономией, и Николь не сомневалась, что он, как и другие слуги, будет расстроен, что из-за них у него появилась дополнительная работа. Джимми, однако, был любезен со всеми. Он приветствовал конюха так, будто тот был его старый приятель.

Дворецкому в изношенной ливрее он сказал, что счастлив снова видеть его.

Он улыбался лакеям.

Леди Хартли сидела в гостиной в своем любимом кресле и вид у нее был, как показалось Николь, весьма неприветливый.

— Добрый день, тетя Алиса! — жизнерадостно приветствовал ее Джимми. — Как чудесно увидеть вас снова!

— Мне очень любопытно, с какой стати вы опять здесь появились, — поговорила леди Хартли ледяным тоном.

— Ответ весьма прост, — ответил Джимми, — Мы привезли вам подарок.

С этими словами он поставил корзинку со Снежком у ее ног.

— Подарок? — нахмурилась леди Хартли. Она внимательно изучила корзинку и подняла голову: — Что это?

— Это — котенок по кличке Снежок, — сказал Джимми. — После того как мы уехали от вас, я неожиданно понял, чего именно не хватает вашему дому.

— Но я не люблю домашних животных! — твердо заявила леди Хартли. При этом она, однако, не отрывала глаз от корзинки.

Снежок мирно проспал всю дорогу, но сейчас проснулся и встал на задние лапки у края корзинки.

На розовом фоне он выглядел очаровательно. Ни Джимми, ни Николь ничего не сказали, и после небольшой паузы леди Хартли заметила:

— Довольно симпатичный котенок. Я никогда не видела полностью белых котят.

— Снежок — необыкновенный котенок, — подтвердил Джимми. — Именно поэтому, тетя Алиса, мы и хотели, чтобы он был у вас.

— Я вообще-то не думаю… — начала леди Хартли, но, прежде чем она успела закончить фразу, Джимми вынул Снежка из корзины и, положил ей на колени.

Словно подчиняясь чужой воле, леди Хартли подставила руку, чтобы он не скатился, а когда Снежок начал мурлыкать, сказала так, словно из нее вытягивали слова:

— Безусловно, это очаровательное маленькое существо!

— Вот и я так думаю, — подхватил Джимми. — Он будет для вас отличной компанией, тетя Алиса!

Николь была уверена, что тетя Алиса скажет, что ей не нужна никакая компания. И тут она поняла, что тетя не слушает. Леди Хартли смотрела на Снежка с таким выражением, какого Николь ни разу у нее не видела.

Джимми бросил на сестру многозначительный взгляд.

Все бесполезно! Джимми всегда оказывался прав и теперь в очередной раз добился своего.

Вошел дворецкий с бокалом хереса.

К тому времени, когда Николь и Джимми пошли переодеваться к обеду, уже не оставалось никаких сомнений: леди Хартли полностью очарована новым членом семьи.

— Я же говорил! — воскликнул Джимми, когда они поднялись наверх.

Николь поморщилась, но вместе с тем она не могла не признать, что испытывает некоторое облегчение.

По крайней мере они хоть что-то дали тете взамен — а это все-таки лучше, чем только брать.

Поздно вечером Джимми вошел в спальню сестры с двумя картинами под мышкой.

Николь уже почти заснула.

Но, ложась спать, она справедливо предположила, что Джимми намерен посетить те комнаты, которые не использовались, и поэтому оставила две свечи гореть.

Открыв глаза, она с радостью убедилась, что картины, которые он принес, не очень большие.

Джимми поставил одну из них в изножие кровати.

— Называется «Молодая чета», — прошептал он. — Это Ван Лейден.

Николь не сказала бы, что картина ей нравится, но она помнила, что отец не раз упоминал имя Ван Лейдена.

Она была почти уверена, что он был учеником и последователем Дюрера.

Не дождавшись ответа, Джимми показал ей другую картину.

— А это — Мабюзе, фламандский живописец.

Николь увидела искусный портрет довольно непривлекательной девочки.