— Отвечать ясно он еще не в состоянии, но Высшее Искусство говорит мне, что он утомлен болью и страданием, — с неохотой сообщила Гуиналь.

То же самое она могла бы сказать о себе, мелькнула предательская мысль. Но дворянка одернула себя. О чем она только думает? Как можно выказывать свою подавленность? Это вообще нельзя сравнивать. У нее есть священный долг, который составляет цель ее жизни: использовать свои навыки и знание ради других.

Появился Узара с горстью длинных плетенок. Наемники обычно пекут их на кострах.

— Хлеба не хочешь?

— Спасибо.

Когда же она перестанет скучать по восхитительным белым булочкам, к которым привыкла, спросила себя Гуиналь. Ну, это действительно бессмысленное сожаление, достойное тех недисциплинированных эльетиммок, подумала она с резкостью.

— Не стоит благодарности, — тепло улыбнулся ей маг.

Барышня опустила глаза и оторвала кусок грубой плетенки. Не важно, что сейчас Узара кажется ласковым. Когда эта распря закончится, маг вернется в Хадрумал, напомнила себе Гуиналь. А она вернется к своей жизни в Келларине, скудной жизни. Одно дело — сетовать на хлеб, и совсем другое — остаться с разбитым сердцем. Так стоит ли рисковать ради того, что Узара мог бы облегчить ее печаль? Нет, слишком опасно. Она уже искала пустяковое утешение в объятиях Темара, отлично зная все его недостатки, а бывший поклонник лишь ясно продемонстрировал ей свое презрение. Больше Гуиналь не поддастся такой слабости. Но как бы отрадно было найти опору в любви, такой, как у Шива с Перидом! О, это нелепо, рассердилась барышня. Возьми себя в руки!

— Ларисса передала, что Илкехан мертв… — начал Темар, когда они шли к костру.

— Перид мне сказал, — перебила его Гуиналь. — Я наблюдала за тем, что думают эльетиммы, и, кажется, это правда.

— Кажется? — резко переспросила Хэлис. — А они не водят нас за нос?

— Нет. — Барышня тщательно выбирала слова. — Илкехан действительно умер. Но я не могу установить, от чьей именно руки или когда.

— Где Ливак и остальные? — не успокаивалась Хэлис.

— Пока в безопасности. — Гуиналь пожала плечами. — Те, кто имеет власть на островах и кто знает о судьбе Илкехана, пребывают в смятении.

— Нам нужно знать, как реагируют эльетиммы Мьюрдарча. — Узара был поглощен этим новым вопросом, и нежность упорхнула с его лица. Предательское разочарование кольнуло дворянку, но она выбранила себя за глупость.

— Гуиналь? — Хэлис смотрела на нее с любопытством. — Что-то не так? Ты кажешься рассеянной.

— Я устала. — Барышня изобразила вымученную улыбку. Должно быть, поэтому ее отвлекают те пустые фантазии.

— Слишком устала? — встревожился маг.

— Не волнуйся.

Гуиналь отмахнулась от руки Темара, отбросив в сторону все свои переживания, не относящиеся к делу. Хорошо знакомые заклинания оградили ее чистотой Высшего Искусства. Защищенная эфирной магией, она дотянулась до логова пиратов и поискала колдунов.

— Они знают, что Илкехан мертв. — Дворянке не удалось скрыть ликования. — Больше того, они потеряли свою хватку на эфире. Все их обучение фокусировалось на Илкехане, никакого понимания независимого колдовства. Они совершенно растерялись.

Гуиналь открыла глаза. Темар и Узара пристально смотрели на нее. Хэлис с непроницаемым видом жевала витой хлеб. Рядом стояла Аллин, держа ложку над кипящим котлом. Круглое лицо магини было озабоченным.

— Они смогут вернуть свое Высшее Искусство? — настойчиво спросил Д'Алсеннен.

— Когда первое потрясение пройдет, возможно, — допустила барышня. — Но прежнюю силу им уже не обрести.

— Нужно атаковать, пока они выбиты из колеи. — Хэлис шагнула в сторону открытого пляжа.

— Это еще не все, — заторопилась Гуиналь. — Они не рассказали Мьюрдарчу. Колдуны боятся, что если не будут ему полезны, то он попытается обменять их жизни на свою и ближайших сообщников.

— Напрасно боятся, — отрезал Темар.

— Мы обязательно должны атаковать, пока Мьюрдарч не знает, что его колдуны бессильны. — Наемница приняла от Аллин миску с горячей мясной кашей.

— Мы отплывем, как только наполним животы. — Д'Алсеннен нашел в кармане ложку из рога и взял кашу. — Спасибо, сударыня моя. — Он с аппетитом набросился на еду, все время улыбаясь магине.

Получив свою миску, Гуиналь смаковала разбухшие зерна с кусочками мяса. Аллин даже нашла сушеное яблочко, чтобы добавить туда, несомненно, ради Темара.

Хэлис ткнула в него ложкой.

— Тебе нужно решить, что мы делаем с пленными. Если я не дам указаний моим парням, пока они еще достаточно спокойны, чтобы прислушаться ко мне, они просто убьют всех, как обычно, и доверят Сэдрину их рассортировать.

Д'Алсеннен рассудительно произнес:

— Пираты заслужили смерть, это ясно. Но мы должны дать их пленникам возможность сдаться. Потом устроим суд и определим их вину, верно?

Хэлис выгребла со дна остатки каши.

— Похоже; Мьюрдарч довольно крепко связал всех той клятвой. — Она посмотрела на Гуиналь. — Что будет с теми, кто ее дал, если они захотят перейти на нашу сторону в бою?

Барышня опустила ложку.

— Понятия не имею.

Что за извращенная магия у этих эльетиммов, подумала она, что за надругательство над эфирной силой. Если ее присутствие в этой эпохе ничего не изменит, оно хотя бы поможет остановить скверну. Эта неожиданная мысль пришла к ней как бальзам на раны.

— Твое предположение? — упорствовал Темар.

— Предположения — не добро и не золото. Мы могли бы говорить до заката и не продвинуться дальше прыжка блохи. — Хэлис бросила свою деревянную миску в опустевший котел. — Мы возьмем пленных, но никто не освобождается под честное слово, даже женщины. А теперь в путь.

Она стремительно зашагала вниз по пляжу, где все, кроме недавно освобожденных пленников, готовились к битве.

— Трудно отличить наемников от людей Витранселя и Эдисгессета, — пробормотала Гуиналь.

Мужчины и женщины проверяли клинки и перевязи, поправляли ремни и куртки, сапоги и пояса. Лица у всех были полны решимости. Некоторые матросы уже гребли на баркасах к стоящей на якоре «Ламинарии».

— Это все муштровка, — заметил Узара.

Гуиналь вспыхнула от раздражения. Она не собиралась говорить это вслух.

— Мы все сражаемся за наше будущее, будь оно в Келларине или просто на дороге с полным карманом золота. — Темар отдал свою миску Аллин, которая наливала в котел горячую воду из чайника. — Оставь это кому-нибудь другому. Нам пора на корабль.

Магиня нервно улыбнулась.

— Надеюсь, сегодня все закончится.

— Я буду рад вернуться в Келларин и спать в приличной постели. — Темар взял ее под локоть.

— Пойдем? — Узара предложил руку Гуиналь. — Мы все должны ехать, если это последняя атака.

Барышня глубоко вдохнула.

— Будет ли это конец?

— Если каждый из нас сделает все, от него зависящее, — убежденно сказал Узара. — Потом мы сможем подумать о будущем.

У Гуиналь не нашлось ответа. Она уклончиво улыбнулась и легко положила свою кисть на руку мага.

Они последовали за Темаром и Аллин, их разговор был напряженным.

— Я хочу, чтобы ты оставалась на «Ламинарии», в безопасности, — настаивал Д'Алсеннен.

Девушка резко остановилась.

— Я не смогу творить оттуда магию, нужную Хэлис.

Темар схватил ее за плечи.

— Тогда будь осторожна, будь крайне осторожна.

Аллин пристально посмотрела на него.

— Буду, и ты тоже.

Оторопевшая, Гуиналь наблюдала, как Д'Алсеннен целует магиню. Мысли дворянки снова путались. Значит, так он сумел подняться над муками памяти и сожаления?

— Нет времени для этого, мессир. — Какой-то матрос похотливо захихикал, благоразумно прячась за чужими спинами.

Аллин вся покраснела, но ее глаза сияли, и она встала на цыпочки, чтобы в ответ поцеловать Темара.

— Приятно видеть сьера, вносящего свою лепту в поднятие боевого духа, — ухмыльнулась Хэлис, в то время как Д'Алсеннен, с горящим на скулах румянцем, шел сквозь строй под одобрительные скабрезности и свист наемников и колонистов.