Внизу на лестнице появился стражник в мундире и уставился на нас с нескрываемым подозрением. Я твердой рукой повернула Грена, и мы пошли мимо стражника вниз. Я одарила его успокаивающей улыбкой, но в ответ получила лишь недоверчивый взгляд исподлобья.

— Что теперь? — надулся Грен. — Я не собираюсь сидеть и скучать, пока они суетятся над картами, тактикой и всем прочим.

Я тоже не жаждала больше терпеть пренебрежение Олрета и уже придумала, как лучше провести время.

— Почему бы нам не узнать, что эти люди думают о своем господине? Если они его любят, возможно, нам стоит ему доверять.

— Откуда начнем? — услужливо спросил Грен.

— Посмотрим, чем все так заняты.

Я повела своего друга через главный зал. Во дворе замка было пусто, если не считать нескольких стражников, которые упражнялись с деревянными палками, обшитыми кожей, чтоб не раскололись. О дефицитном дереве здесь хорошо заботились.

— Они отлично двигаются, — отметил Грен тоном знатока.

— Должно быть, их начинают тренировать с колыбели, — проворчала я.

Даже без поддержки Высшего Искусства любой эльетиммский боевой отряд был грозным противником, в чем мы уже убедились.

Мы прошли через главные ворота, и никто нас не остановил.

— Посмотрим, что привезли лодки? — предложил горец с живым интересом.

На причалы выгружали полные корзины блестящей рыбы, каждая рыбешка — с кисть длиной. Потом их вываливали серебристыми потоками в длинные корыта, где матери и бабки ловко потрошили их ножами. Мальчишки, едва доросшие мне до плеча, тащили корзины выпотрошенной рыбы к другому ряду корыт, где девушки всех возрастов отмывали ее дочиста. Некоторые насвистывали и напевали бодрые мелодии. Я лениво подумала, а нет ли в этой музыке какого-нибудь Высшего Искусства, чтобы люди работали, несмотря на усталость и скуку. Меня бы это не удивило, я знала об эльетиммской бессердечности. За девушками четверо угрюмых стариков укладывали мытую рыбу слоями в бочки, добавляя горсти соли и пряности. Рядом стоял бондарь, готовый их запечатать.

— Рыба на всю зиму, — промямлил Грен без энтузиазма.

— Для здешних обитателей этого больше чем достаточно.

Никто из них даже не приостановил работу, чтобы на нас взглянуть.

— Ты же слышала, что говорили вчера. Есть фермы, разбросанные по всему острову. — Грен пожал плечами. — И все посылают людей, чтобы помочь во время путины.

Такие деревенские заботы никогда не волновали меня. В Ванаме я покупала рыбу, соленую или вяленую, у тех торговцев, которых моя мать поддерживала деньгами своего хозяина. Иные извлекали немалую прибыль из той торговли. Мы с Греном наблюдали за работой островитян, и бесконечные вопросы донимали меня. Люди Олрета действительно питаются всеми плодами своих трудов? Где он достает пряности для рассола? Я съем одну из тех рыбешек сырой и прямо с костями, если где-нибудь на этих островах растет перец. Коли на то пошло, где он взял все это дерево для бочек? Похоже, Олрет чересчур скромничает насчет своей торговли с миром за этими бесплодными скалами. Неудивительно, что он жаждет видеть Илкехана мертвым, если этот ублюдок топит корабли, кроме своих собственных, рискнувшие выйти в океан. Это меня слегка успокоило. Обычно я доверяю мотиву, который можно оценить в деньгах.

Грен закашлялся.

— Пойдем куда-нибудь, где не так воняет.

За участком для потрошения и засолки мужчины и женщины нарезали более крупную рыбу на длинные полосы мастерски отточенными ножами. Мальчишки постарше вешали их вялиться на ветру, а дети помладше собирали выброшенные головы и раскладывали их для сушки. Уже провяленная рыба была сложена под тяжелыми камнями, и последняя влага медленно вытекала, образуя на утоптанной земле рыбную пленку, которую жадно лакали кошки, так и норовящие подкрасться ближе.

Одна молодая женщина увидела, что я смотрю на рыбьи головы, и прервала работу, запястьем смахнув с лица белокурый локон, выбившийся из-под туго повязанного головного шарфа.

— На зиму, для коз.

— А, понятно. — Тогда у них даже молоко отдает рыбой.

— Вы гости?

— С запада. — Грен просиял, явно восхищенный ее стройной фигурой под грубым, испачканным солью лифом.

Женщина бы еще поговорила, но умолкла после резкого упрека старухи, сидящей дальше на каменной рабочей скамье. Грен поклонился старой карге, но она была занята своим филе.

— Ты бы лучше сдерживал свое обаяние, — посоветовала я, когда мы зашагали к дальнему краю поселка.

— Как ты можешь об этом просить, когда вокруг столько прелестных женщин? — запротестовал он. — И очень мало мужчин.

Грен был прав.

— Все ловят рыбу? — предположила я.

— Не в это время дня. — Грен покачал головой. — Давай узнаем, нет ли ответа у этих красавиц.

Мы дошли до высокой ограды. За ней был загон все с теми же неуловимыми козами. Меня удивило, как терпеливо они стоят, пока девушки вычесывают зимний пух из их густых шуб, наполняя корзины мягкими клубками спутанного шерстистого волоса.

Полногрудая девушка выпрямилась, разминая спину, и застенчиво улыбнулась Грену. Две другие взглянули на него с любопытством.

— Добрый день.

Грен положил руки на стену, а сверху умостил подбородок.

— Я вам не помешаю?

Пожилая женщина, возможно, мать девушек, стоящая на страже их интересов, оценила его почти так же, как сортировала мотки козьей шерсти.

Я улыбнулась ей.

— Из этого выйдут чудесные мягкие одеяла, верно?

Будь я козой, она бы ни за что не угостила меня рыбьими головами. С другой стороны, Грен у всех работниц снискал одобрение.

— Попробуй что-то выведать без меня. — Я хлопнула горца по плечу, говоря на уличном жаргоне Селеримы. — Встретимся чуть позже в замке.

Грен кивнул, не сводя глаз с девушки, которая, наклонясь вперед, выбирала листья из лохматой челки козы. О, как простодушно предлагала она ему прекрасный вид в вырезе своей сорочки!

— Мы здесь для того, чтобы заводить друзей, а не детей, — напомнила я ему.

— Я буду целомудрен вроде служанки без приданого… пока не узнаю, каким бывает наказание за маленькую шалость с девушкой, — добавил он с хитрой улыбкой.

Я толкнула его в грудь.

— Я сама была служанкой без приданого и знаю, что это за целомудренность.

— Я не собираюсь бросаться на первую же девицу, которая состроит мне глазки, — запротестовал он. — При таком-то большом выборе!

— Ладно, увидимся.

Зная, как Грен наслаждается флиртом, я решила вернуться раньше, чем он будет готов рискнуть всеми нашими шеями ради белых ляжек какой-нибудь девицы.

Как только я отвернулась, девушки разом заговорили. Пока Грен не выпрыгнул из штанов, у него есть прекрасная возможность многое узнать об этих местах.

За навесами для коз оставались только пруд и дамба. В середине каменной плотины стояло крепкое здание с узкими окнами, и, подойдя ближе, я поняла, что это мельница. Занятые делом мужчины, которые не любят, когда им мешают, — вот все, что я там найду. Где же мне отыскать кого-нибудь небесполезного, вроде скучающих стражников, готовых сыграть в азартную игру и посплетничать?

Я лениво побрела обратно к замку, миновала прачечную с открытым фасадом, которая одновременно служила баней. Женщины колотили грубую неотбеленную ткань, наполняя лохани из горячего источника, бьющего из земли. В общем и целом, я бы предпочла таскать дрова, чтобы вскипятить воду, нежели опасаться, что земля расплавится подо мной. Тут же девушки без стеснения мылись после потрошения рыбы, поливая друг друга водой и намыливаясь чем-то похожим на обрезки жирной шкуры. Грен не слишком обрадуется, что пропустил такое зрелище, но, учитывая, как эти люди одержимы чистотой, он быстро наверстает упущенное.

Неподалеку сидели другие девушки. Они хихикали и болтали, расчесывая на солнце влажные волосы. Я думала присоединиться к ним, но они наблюдали за юношами, которые боролись на гладком участке высушенной солнцем глины. Парни были только в коротких набедренных повязках, чтобы соперник не мог ухватиться за одежду. Еще у них имелись пояса на талии, соединенные плетеными кожаными ремнями с кожаными полосками вокруг каждого бедра. Кажется, целью было свалить противника с ног за эти плетеные ремни. Я постояла минутку, оценивая игру и игроков, но решила, что девушки мне не обрадуются.