Д'Алсеннен снова взглянул на закрытую дверь.

— Я хочу знать, как дела у людей Шива.

— Сорград и Грен воюют больше лет, чем ты живешь на свете.

Сэдриновы потроха, из-за своих собственных опасений я заговорила снисходительным тоном. А ведь руны всегда могут лечь не так, как хотелось бы, и ловкость рук тут не имеет значения.

— Ладно, идем, — согласилась я.

По дороге Темар не забыл улыбнуться и успокаивающе помахать любопытным матросам. Пусть хоть земля разверзнется под ногами, эти дворяне будут улыбаться. Я тихонько стукнула в дверь.

— Войдите, — ответил задумчиво-печальный голос Аллин. Однако печаль лучше неприкрытой боли.

Девушка гадала, сидя за столом, подвешенным к балкам верхней палубы. Его деревянный бортик и смоченная водой скатерть придавали ее чаше некоторую устойчивость, но лужицы меркнущего сияния показывали, где заколдованная вода расплескалась через край.

— Это называется: ты отдыхаешь? — упрекнула я Аллин.

В следующий раз я вынесу из каюты все, что можно использовать для магии. Но боюсь, тогда девушка вернется к гаданию в бочке воды, которая стоит на палубе для матросов. Она прекратила это только тогда, когда поняла, что никто не хочет из нее пить. Хотя магиня капала туда всего лишь цитрусовое масло.

— Как дела на севере? — Темар рассеянно сплел пальцы.

— Смерть по всему пляжу. — Таинственные отражения превратили хмурое лицо Аллин в маску из света и тени.

Я заглянула в гадальную чашу и увидела треугольную бухточку между сплошными серыми утесами. Даже упрямые растения не росли на их ломких камнях, побежденные совместными атаками волны и ветра. Вымпел Д'Алсеннена развевался на крыше большой, но грубо сколоченной хижины, спрятанной под скалой. Среди пней недавно срубленной рощи лежали трупы.

— По крайней мере на этом островке снова действует власть Келларина, — с удовлетворением заметил Темар.

— Это начало, — согласилась я.

Важное начало: гадание Шива обнаружило крупный пиратский форпост на этом изрезанном северном берегу самого западного острова Сатайфера.

Аллин подняла голову.

— Если вы хотите, чтобы я связалась с Узарой, мне придется бросить гадание. — Ее глаза наливались скорбью.

— Не трать свои слезы на этих паразитов, — строго велел Д'Алсеннен, но слегка обнял ее для утешения.

Я попыталась различить знакомые фигуры среди безымянных грабителей, обирающих трупы. Соломенная голова склонилась над рукой мертвеца.

— Грен, конечно? — Я нагнулась ближе к чаше, но отшатнулась с проклятием — внезапный пожар вспыхнул на одной стороне бухточки.

Аллин улыбнулась сквозь слезы.

— Это твой друг Сорград?

Точно, белокурый человек с показной небрежностью грел руки у пламени.

— Он самый и, похоже, жжет баркасы.

В миниатюрном мире гадания Сорград казался совсем маленьким, особенно рядом с громадной фигурой, которой мог быть только Дарни. При взгляде на этого дородного воина меня по-прежнему охватывала злость. Меня бы не было здесь, если б он не шантажировал меня, заставляя работать на Планира. Все, что я хотела тогда, это продать одно ценное изделие из серебра, пока владелец не узнал о его исчезновении. Но Дарни понял, что оно краденое, и мое сотрудничество стало ценой моей свободы. Однако, напомнила я себе, переверни те руны, и мы бы с Райшедом никогда не встретились. Получается, я все-таки выиграла в той игре, верно?

— Никто не сбежал? — забеспокоился Темар.

Если сбежал, наша затея еще не пойдет ко дну, но начнет быстро набирать воду. Чтобы схватить пиратского главаря за бороду в его логове, нам нужно атаковать с двух концов того узкого пролива, который разделяет два главных острова Сатайфера. Мы должны знать, что сзади не таится какая-то неожиданность, готовая ударить нас в спину.

— Никто. — Аллин повела рукой, и гадание устремилось обратно к воде. Мы увидели пиратский пинас, лежащий на боку в прибое. Морские рачки и водоросли облепили его мелкий корпус, открытый насмешкам с палубы высокого трехмачтового океанского корабля, подходящего к широкому пляжу.

— Это, должно быть, «Ураган», — выдохнул Д'Алсеннен.

— Деньги Райшеда потрачены не зря, — заметила я.

Шив и Узара нашли корабль, по длине не уступающий пиратским хищникам, но более тяжелый, с более высокими бортами и надстройками на носу и корме. Паруса у них были одинаковые, позволяющие ходить круто к ветру. Пока мы смотрели, «Ураган» встал на якорь, держась подальше от трех мачт пинаса, глубоко зарывающихся верхушками в бледный песок, и путаницы промокших тросов и парусов на бесполезных реях. Среди плавающих на воде обломков покачивались трупы, песок пляжа был тускло-красным от крови тех немногих, кто успел добраться до берега.

— Чья это была работа? — с восхищением спросил Темар.

Вид поверженного судна на меня лично действовал угнетающе. Неприятно думать, что корабль так легко опрокинуть.

— Общая — Лариссы и Шива. — Девушка вгляделась в чашу. — Хотела б я иметь такую силу.

— Когда ты работаешь со своей стихией, она у тебя есть. — Гуиналь лежала на койке с влажной тряпкой на лбу. Я думала, она спит.

— Тебе лучше? — Д'Алсеннен не сводил глаз с гадальной чаши.

— Нет, — отрезала дворянка.

— Принести тебе что-нибудь? — Я была рада отвлечься. Образ в чаше покачивался, не совпадая с движением «Эринго», и это вызывало у меня тошноту.

Сжав губы, Гуиналь ухитрилась чуть мотнуть головой.

— Хорошо бы тебе попробовать какую-то из настоек Хэлис. — Говорят, оставь в покое рычащую собаку, но моему возлюбленному может понадобиться эта упрямая девушка. Значит, ее надо поставить на ноги. Я посмотрела на Темара. — Однажды Шив применил магию, чтобы избавить меня от морской болезни. Когда мы встретимся, попроси его полечить Гуиналь.

Барышня нетерпеливо хлопнула рукой. По крайней мере это доказывало, что она не совсем ослабела.

— Все, что мне нужно, это целебный настой из свежесобранных трав.

— Тебе удалось ощутить что-нибудь из мыслей Паррайла?

Мне стало интересно, не маскирует ли нейтральный тон Темара нашу общую досаду на Гуиналь. Конечно, я сочувствовала ей, лично зная, что такое морская болезнь, но ее манеры все больше меня раздражали.

Барышня свесила ноги с койки и села, осторожно засовывая тряпку в кувшин с крышкой.

— У него болит рука. Кажется, она сломана.

— Значит, у вас с Паррайлом столько же шансов сотворить Высшее Искусство, как у меня выиграть в Ворона у Ливак. — Унылые шутки Темара были еще неудачнее, чем моя стряпня.

Гуиналь неистово покраснела.

— Я делаю все-все возможное…

— Ты можешь сказать, не ранен ли Налдет? — перебила ее Аллин, проявляя или полное отсутствие такта, или нечто противоположное.

Дворянка обуздала свои эмоции.

— Я этого не чувствую.

— Не стоит волноваться. — Темар потрепал магиню по плечу. — Скоро мы их вытащим и исцелим любые раны.

Аллин посмотрела на него с раздражением.

— Магам трудно контролировать свое влияние на стихию, когда их терзает боль или лихорадка. Они творят магию, сами того не желая. Именно это и побудило Планира изучать целительские практики Солуры.

Которые основывались на обрывках эфирного знания. А те, в свою очередь, навели Верховного мага на след сначала Высшего Искусства, а в конечном счете — потерянной келларинской колонии. Наверно, Планир чувствует себя как человек на ярмарке Солнцестояния, который видит, как его выигрыш снова и снова удваивается в ряде счастливых ставок на бегах. Или Верховный маг познал то пустое неверие, с каким игрок уходит от стола, разорив и себя, и своих нерожденных внуков?

— А мы, практикующие Высшего Искусства, совершенно не способны творить заклинания, когда нас отвлекает боль, — кисло заметила Гуиналь.

— Если все вокруг Налдета начнет полыхать, пираты мигом смекнут, что он — маг.

После чего дела у бедняги пойдут совсем плохо. Готова поставить на это любые трофеи, какие только способны порадовать сердце Грена.