Когда меня перестало рвать, я свирепо посмотрела на него. Райшед передал мне бутылку с водой. Я выполоскала рот и сплюнула, вытирая губы тыльной стороной руки.

— Где мы?

— Немного севернее поселения Олрета.

Шив перенес нас к краю бесплодной холмистой пустоши. Серый камень разрывал чахлую зелень на крутых склонах тех холмов. От замка нас укрывал мощный отрог одной из гор, защищающих внутренние районы острова. Он был полосатым от необычно светлых каменистых осыпей, а его гладкие очертания нарушал обвалившийся склон, под котором громоздились кучи щебня.

Сорград вглядывался в длинную полосу утреннего тумана, скрывающего море.

— Как вы думаете, тот бой за форт кончился?

Грен смотрел в другую сторону.

— Интересно, кто там живет?

Он указал на длинный низкий дом, окруженный группой убогих построек. На крышах сушились приколоченные козлиные шкуры, которые издали казались светлыми заплатами. Сменившийся ветер принес слабые запахи дыма и стряпни.

— Думаете, там можно попросить еду? — Я взглянула на Райшеда.

— Боюсь, им самим нечего есть. — Он посмотрел на одну постройку, из окна которой вырвался клуб пара, тут же унесенный порывистым ветром. — Но я бы не прочь вымыться и побриться.

Сорград уже направился к усадьбе.

— Мы помоемся и поедим, а потом снова попытаемся связаться с Заром.

— Постой, — раздраженно воскликнул Шив. — Ты хочешь до смерти испугать бедных фермеров?

Воздух снова замерцал вокруг нас, и магия выщелочила большую часть краски с наших рук и лиц. Правда, кожа еще сохраняла неестественный оттенок, но, с благословения Халкарион, эти крестьяне решат, что мы просто грязные и усталые, а не грозные посланники Элдричского Народца.

Грен ускорил шаг, когда мы пересекали открытое пастбище. Люди, работавшие во дворе усадьбы, уставились на нас.

Мы дошли до низкой стены из плотно подогнанных камней.

— Ждите здесь, — приказал Сорград.

Они с Греном пересекли еще один отрезок травы, за которым начинался мощенный неровным булыжником двор. Перед распахнутой дверью длинного центрального дома стояли двое мужчин, опираясь на узкие лопаты, покрытые темной коркой засохшей земли. И дом, и беспорядочно построенные надворные службы были сложены из камней, вероятно, тех самых, что обрушились с горного склона, их неотесанные грани выпирали из толстых стен. Несколько маленьких окон едва пропускали свет через закопченные роговые пластинки.

— М-да, похоже, едой здесь не разживешься, — пробормотала я, стараясь выглядеть безобидной под подозрительным взглядом эльетиммов.

— Посмотрим, на что способно Горное обаяние, — откликнулся Райшед с явным сарказмом.

Один из мужчин что-то крикнул в черноту дверного проема. Почти сразу на пороге возникла коренастая женщина в тускло-оранжевом шарфе, туго обмотанном вокруг головы. Очевидно, она наблюдала через какую-то щелку. Сорград вежливо поклонился, показывая широким жестом в сторону замка Олрета. Женщина вышла из дверей и ткнула пальцем в одну из служб.

— Это не оттуда шел пар? — с надеждой спросил Шив.

Грен повернулся и махнул нам рукой. Я сразу воспрянула духом.

— Не знаю, как вы, но я от ванны не откажусь.

Хозяйка осталась с Сорградом и Греном, а ее сыновья, или кем они ей там приходились, пошли выполнять свою ежедневную работу. Женщина твердо стояла на неровных булыжниках, скрестив руки на обширной груди. Морщинистое лицо, почти беззубый запавший рот — она, несомненно, была самой старой из всех эльетиммок, кого я до сих пор видела. А ее речь была такой быстрой и невнятной, что я не поняла ни слова.

— Мы можем помыться в прачечной, — сообщил нам Сорград. Грен уже отпирал дверь. — Позже она пришлет еду.

— Пожалуйста, поблагодари ее за нас. — Я улыбнулась, чтобы выразить мою признательность, но в ответ получила только угрюмое хмыканье.

— Что ты ей сказал? — тихо спросила я, когда нелюбезная хозяйка вернулась в дом, а Сорград повел меня к прачечной, низкому строению под двускатной крышей с отвалившимися кое-где сланцевыми плитками.

— Я сказал, что мы — путешественники и хотим торговать с Олретом. Мы уже навестили его, а теперь смотрели, что могут предложить его земли в обмен на наши товары. — Горец выглядел задумчивым. — Я сказал, что мы хотим привести себя в приличный вид, прежде чем вернуться в его замок.

— Старуха смягчилась, когда услышала имя Олрета, — вставил Грен. — До тех пор я боялся, что она спустит на нас собак.

— Вряд ли здесь бывает много гостей, — заметил Райшед.

Как только мы переступили порог прачечной, он расстегнул куртку и бросил ее прямо на пол. Потом расшнуровал рубаху и стащил ее через голову, гримасничая от запаха пота и въевшихся пятен краски и грязи. Мне тоже не нравилось, что от него воняет, как от взмыленной лошади, но я сама благоухала отнюдь не розами.

— Она не успеет высохнуть, даже если ты ее постираешь, — неохотно сказала я, сбрасывая свои собственные вонючие одежды.

Райшед ухмыльнулся:

— Шив! Вы, маги, случайно, не подрабатываете в прачечных Хадрумала?

— Ты насмехаешься над великими тайнами магии стихий? — Шив уже расшнуровывал бриджи. — У нас только ученики опускаются до стирки, когда сотворят что-то глупое или опасное и нужно смыть улики. — Он засмеялся над каким-то воспоминанием. — Давайте вымоемся, а потом я займусь бельем.

— Ты ведь не хочешь, чтобы Перид задохнулся от вони, верно? — хихикнула я.

Дверь была закрыта, вокруг клубился теплый пар, и я начала расслабляться в первый раз с момента нашего прибытия на эти острова. Возможно, все дело было в хорошо знакомых запахах влажной ткани и едкого щелока. Так же пахнет в прачечных у нас дома. И, конечно, теперь я знала, что Илкехан совершенно мертв, и это во многом успокоило мои нервы. Сейчас мы вымоемся, наедимся и вскоре присоединимся к празднованиям на Сатайфере. Опасность благополучно миновала, и будет приятно обменяться рассказами с Хэлис. Мое настроение еще больше поднялось.

— Полезем туда? — Грен всмотрелся в широкий каменный бассейн в центре пола, над водой там висело плотное облако пара. Горец был совсем голый, и я опять поразилась, какая белая у него кожа.

Сорград швырнул в сторону свои бриджи и нижнее белье и присоединился к брату, облокачиваясь на бортик высотой по пояс и достаточно широкий, чтобы поставить на него ведро или сесть, как Грен, голой задницей.

— Нет. Там горячий источник, не стоит его загрязнять.

— Никто не видит здесь ванны? — Я осталась в одной рубахе и поежилась, оглядывая прачечную.

Окна в ней были больше, чем в главном доме, и затянуты каким-то желтым пузырем или пленкой, высушенными до жесткости и порезанными на куски нужного размера. Неплотно подогнанные костяные рамы впускали озорные сквозняки, а заодно и дневной свет. Холодный воздух со свистом несся вдоль грубого водостока, идущего посередине наклонного пола и исчезающего в стене.

— Можешь залезть сюда. — Райшед стоял перед раковиной, немного похожей на водопойную колоду.

Их было несколько. Длинные, узкие, с крутыми стенками, они размещались у одной стены и казались вырезанными из единого куска бледно-серого камня с тончайшими белыми прожилками. Над ними висели длинные отрезки грубой ткани. Во всех раковинах, кроме одной, крайней, высились груды толстых коричневых одеял. Замоченные в щелоке, они ждали, чтобы кто-то налил воды и выбил грязь отбеленными костяными вальками, лежащими на полке.

— Найди затычку. — Я схватила ведро с каменного бортика и погрузила его в бассейн. Вода была горячее, чем я люблю, но я не собиралась жаловаться.

Сорград изучал содержимое корзинок и чаш на полках.

— Мыльный корень. — Он бросил мне спутанную массу скользких волокон.

Я скривилась. Что ж, не будем расстраивать нашу нелюбезную хозяйку, тратя ее скудные запасы драгоценного мыла. Моя мать не раз читала мне нотации о том, сколько оно стоит и сколько времени и труда нужно, чтобы его сварить. А я была глупой девчонкой и думала только о своей внешности. Мне хотелось выглядеть хорошенькой и сладко пахнуть для того олуха, с кем мне приспичило тогда флиртовать.