— Как и тебе?

— Я не колдун. Но он и мне сделал это предложение. Он пытается привлечь ведьм — и меня тоже — на свою сторону. На сторону Арканума.

— Что это такое — Ар… Ар…?

— Арканум. Тайный союз самых опасных и жестоких ведьм, каких только можно себе представить. Абакус их предводитель. Будучи охотником за ведьмами, он осуждает только невиновных. А настоящих ведьм уговаривает присоединиться к Аркануму. В течение нескольких недель он протянул свои щупальца во всех направлениях. И уже повсюду в стране есть ведьмы, которые ему служат.

Деа смертельно побледнела.

— Ты сказал ему, что подумаешь над его предложением…

— Неужели ты считаешь, что я могу согласиться?

— Хочешь начистоту? Я не знаю.

Его глаза, казалось, молили ее.

— Верь мне, Деа. Это самое важное. Ты не должна во мне сомневаться. Обещаешь мне это?

— Я… — Она все еще колебалась. — Да… да, я обещаю.

— Хорошо. — Он схватил ее руку и крепко сжал холодными как лед пальцами. — Ты моя дочь, Деа. И с тех пор как мы вместе, для меня нет никого и ничего дороже тебя. Мы всегда должны поддерживать друг друга. Всегда, понимаешь?

— Да.

Она была тронута его словами. И все-таки где-то в самой глубине ее души еще оставалось сомнение, даже недоверие. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать.

— И как же быть дальше? — спросила она наконец.

— Мы последуем за Абакусом, — ответил Готен приглушенным голосом. Слова прозвучали зловеще, как древнее пророчество о несчастьях и гибели. Мы последуем за ним в самое сердце его могущества.

— Проклятие! — ругался Готен два дня спустя. — Мы потеряли след Абакуса.

Он остановил повозку на заснеженном перекрестке дорог. Целая туча ворон слетела с ветвей и с карканьем взметнулась в серое небо. Конь фыркнул и принялся взбивать копытом снег.

— А я все время спрашиваю себя, как это ты отличаешь следы его лошади от других следов…

— Распознавать следы я, конечно же, не умею, — честно признался Готен. — Зато я могу… чуять Абакуса.

Деа во все глаза уставилась на него: — Неужели такому можно научиться?

Ее отец пожал плечами:

— Я просто чувствую его. Тебе ведь это тоже знакомо, правда? Бывает так: вроде бы никого не видно, но вдруг ощущаешь, что кто-то стоит за твоей спиной. Нечто подобное происходит со мной и Абакусом. Возможно, и он что-то чувствует. Поэтому и узнал в ту ночь, что мы едем по дороге следом за ним.

— Значит, ему известно, что мы до сих пор идем по пятам?

— Я надеюсь, что его голова сейчас забита куда более важными делами и ему не до нас.

Деа состроила гримаску:

— Звучит успокаивающе.

Готен спрыгнул с козел и, проваливаясь в снег, вышел на середину перекрестка. Там он внимательно огляделся. Все сходившиеся здесь пути уводили в глубь лесов. На востоке равнина сменялась холмами, в некотором отдалении переходившими в крутые горы. Их вершины терялись в густых облаках.

— Абакус намного опередил нас, — сообщил Готен, вернувшись к Деа. — По этим местам он проезжал не менее трех дней назад.

— Я-то думала, ты знаешь, куда он направляется.

Готен кивнул:

— У Абакуса и его ближайших помощниц есть убежище, где они встречаются и сообщают друг другу о своих гнусных деяниях. Похоже, оно не очень далеко отсюда.

— А что это? Какой-нибудь дом? Или пещера?

— Неужели ты думаешь, что Абакус стал бы забираться в какую-то сырую дыру, где с потолка свисают корни деревьев, а под ногами хлюпают лужи?

Деа смущенно опустила глаза:

— Я ведь только предположила…

— Это должна быть крепость. Старинная, скорее всего заброшенная и необитаемая — до тех пор, пока туда не явился Абакус. Потому она и не отмечена ни на одной карте.

— Нам надо было расспросить об этом в последней гостинице.

Готен улыбнулся:

— Я так и сделал.

— Ну и?..

— Хозяин рассказал, что есть в этих местах развалины одного старого замка, без названия и хозяина.

— А как их найти? — взволнованно спросила Деа.

— Трактирщик утверждает, что только с помощью чутья, — недовольно пробормотал Готен. — «Вы наверняка не промахнетесь, — так он сказал. — Уж вы-то его найдете».

Деа вздохнула:

— Наверное, он не часто высовывает нос из своего трактира.

— Во всяком случае, он ни словом не упоминал ни о каком перекрестке.

Готен еще раз огляделся, потом взялся за поводья и направил коня налево. На восток, где высились горы.

— Почему ты выбрал именно этот путь? — поинтересовалась Деа.

— Потому что крепости обычно строят на вершинах гор.

— Короче говоря, мы должны положиться на везение…

— Если высокородная госпожа может предложить что-нибудь получше, я с радостью выслушаю ее, — промурлыкал Готен.

— Да ведь я и сама думаю, что мы едем правильно, — возразила она. — Но не потому, что эта крепость стоит на какой-нибудь скале. Тогда бы она бросалась в глаза. Каждому издалека было бы видно, что там светятся огоньки, снуют люди. Нет, мне кажется, что эти руины лежат где-то в долине, надежно укрытые от внешнего мира.

Готен открыл было рот — вне всякого сомнения, чтобы возразить дочери, — но потом снова закрыл его. Деа видела, что он раздумывает над ее словами. Возможно, в глубине души он понимал, что дочь недалека от истины, хотя вслух никогда бы не признал ее правоту. При этой мысли Деа преисполнилась гордости. Кроме того, она была убеждена, что чутье не обманывает ее.

«Он еще поймет, как это замечательно, что я рядом с ним», — без ложной скромности говорила себе девочка.

Весь остаток дня они следовали этой дорогой. Местность становилась все более холмистой. Возок медленно скользил по заснеженным лесистым склонам. Небо уже окрасилось в темный цвет. Сумерки нависли над землей, подобно стае летучих мышей, и вскоре в сгущающейся темноте между деревьями замерцали горящие глаза. Ночные охотники почуяли добычу.

Внезапно Готен натянул поводья. Возок резко остановился.

— Что случилось? — с тревогой прошептала Деа.

— Тихо! — выдохнул отец из тени своего капюшона.

Девочка напряженно прислушивалась, вглядываясь в лесную тьму. Высоко в горах раздался крик орла. Ничего другого Деа не услышала. Оглянувшись по сторонам, она с трудом различила ближайшие деревья, не говоря уже о чем-то или ком-то, кто мог подкрасться сзади.

— Ничего не видно.

— Слушай — вот оно! — Готен поднял руку, словно призывая к молчанию далее деревья.

Однако в этом уже не было нужды. На сей раз услышала и Деа…

Пение! Множество голосов, сливающихся в стройный хор. Ветер доносил звуки с востока; при каждом порыве они становились громче и отчетливей. Слова из какого-то чужого, гортанного языка. Во тьме ночи они казались особенно жуткими, особенно грозными. Но даже если бы Деа услыхала их при свете дня, она не раздумывая повернулась бы и пошла прочь.

— Может быть, это и есть люди северной страны? — почти беззвучно спросила она.

Готен всем телом подался вперед. Прямо перед ними дорога поворачивала направо, так что ничего нельзя было рассмотреть.

— Такого языка я не знаю, — прошептал он в ответ. — Наверное, это они.

Деа вдруг стало по-настоящему плохо.

— Думаешь, они собираются напасть на нас?

— Нет. Они же не на самой дороге, а где-то в лесу, и довольно далеко. — Готен отпустил поводья. Лошадь медленной рысцой побежала вперед.

— Неужели ты собираешься ехать дальше?! — Деа чувствовала, как дрожат ее колени, и дело тут было не только в холоде.

— Ведь мы хотим найти Абакуса, разве не так? А кто сказал, что его не следует искать там, где прячутся северяне?

— Думаешь, они все заодно?

— Абакус и эти норманны? О нет, наверняка нет! И тем не менее…

Больше он ничего не сказал, по своему обыкновению. Деа бесила эта его привычка. Раньше она готова была поколотить отца, оттаскать за волосы. Или еще что-нибудь в этом роде. Но сейчас она просто радовалась тому, что он здесь, рядом с ней.