Пожалуй, наиболее эклектично для стороннего наблюдателя выглядит промышленная политика большевиков. За несколько месяцев 1917-1918 гг. Советы успели ввести рабочий контроль над производством, отказаться от него, ввести начала централизованного планирования, приступить к национализации промышленности, отказаться от нее и все же национализировать предприятия.

Общественные требования все более полного государственного контроля за производством и распределением продуктов и товаров в Российской империи, как мы помним, появились с началом Первой мировой войны. Царское правительство, путем создания профильных комиссий, министерств, а затем и "Особых совещаний" с широкими полномочиями, все больше концентрировало управление экономикой в своих руках. В условиях распада рыночной системы распределения товаров и транспортного хаоса, ведущего к непрерывному дефициту сырья, это было вполне оправданной мерой.

Политику централизации продолжило Временное правительство, попытавшись ввести в экономическую жизнь элементы планирования. В июне 1917 года были созданы "Экономический совет" (центральный орган, возглавляющий систему регулирования экономики) и "Главный экономический комитет", на который возлагалось «руководство деятельностью всех действовавших организаций экономики, согласование мероприятий по разным отраслям хозяйственной жизни» и т.д. [1]

В этом же направлении развивалась и мысль Ленина, который в Апрельских тезисах говорил о необходимости контроля за общественным производством и распределением продуктов, уточняя, правда, что такой контроль должен осуществляться только Советами рабочих и солдатских депутатов [2].

Вопреки распространенному мнению, планирование в экономике - не эксклюзивное изобретение большевиков, а объективная тенденция развития государственной мысли того периода. "Либеральное" Временное правительство, продолжая дело царских чиновников, шло по тому же пути, что и позже Советы. Другой вопрос, что плановый орган "временных" никак не проявил себя, просто не сумев взять контроль над производством в условиях разрушающейся экономики и послереволюционного хаоса.

Если к Февралю из-за недостатка сырьевых материалов уже приходилось закрывать некоторые предприятия, к Октябрю эта "болезнь" приобрела и вовсе пугающие масштабы, когда останавливалась промышленность целых регионов, вызывая массовую безработицу и не менее массовое недовольство рабочих.

Пролетариат по-своему реагировал на разруху в промышленности. С Февраля на предприятиях начали массово появляться рабочие комитеты, или фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы, ФЗК). Основным направлением их деятельности были попытки самостоятельно, на уровне рабочих коллективов, осуществлять контроль над производством и распределением продукции. Временное правительство, следуя воле обстоятельств, законом от 23 апреля (6 мая) «О рабочих комитетах на промышленных предприятиях», фактически узаконило фабзавкомы как органы, уполномоченные представлять рабочих в отношениях с предпринимателями и правительством [3].

Если появившиеся в России профсоюзы, находящиеся под преимущественным влиянием меньшевиков, боролись за экономические права рабочих, объединяя по нескольку предприятий, а иногда и целую отрасль, то фабзавкомы - стихийные "производственные Советы" - появляясь на каждом конкретном заводе, сразу проявили стремление участвовать в управлении им наравне с владельцем. В отдельных случаях предприниматели приходили к соглашению с фабзавкомами, налаживая производство в новых условиях, в других битва за руководство предприятием разворачивалась не на жизнь, а на смерть. Владельцы, не желая поступиться единовластием, прибегали к локауту, закрывая свои предприятия.

В мае в Петрограде прошло первое совещание фабзавкомов, собравшее представителей более 400 предприятий. Ленин, делая ставку на Советы рабочих и солдатских депутатов, не мог обойти вниманием это мероприятие. В подготовленной им «Резолюции об экономических мерах борьбы с разрухой» говорилось:

«Полное расстройство всей хозяйственной жизни в России достигло такой степени, что катастрофа неслыханных размеров, останавливающая совершенно целый ряд важнейших производств… стала неминуемой.

Ни бюрократическим путем, т. е. созданием учреждений с преобладанием капиталистов и чиновников, ни при условии охраны прибылей капиталистов, их всевластия в производстве, их господства над финансовым капиталом, их коммерческой тайны по отношению к их банковым, торговым и промышленным делам, спасения от катастрофы найти нельзя. Это с безусловной ясностью установил опыт целого ряда частичных проявлений кризиса в отдельных отраслях производства.

…Путь к спасению от катастрофы лежит только в установлении действительно рабочего контроля за производством... Рабочий контроль, признанный уже капиталистами в ряде случаев конфликта, должен быть немедленно развит, путем ряда тщательно обдуманных и постепенных, но без всякой оттяжки осуществляемых мер, в полное регулирование производства и распределения продуктов рабочими» [4].

В пролетарском государстве передача функции контроля за производством в руки рабочих организаций выглядела вполне логично. С этой концепцией большевики шли к вооруженному восстанию. Одновременно рабочие комитеты набирали силу и влияние. Вслед за майским совещанием последовала 2-я конференция петроградских ФЗК августа 1917 года, а затем и Всероссийская конференция ФЗК октября 1917 года.

Заметно расширялись функции фабзавкомов. На предприятиях они решали вопросы расценок и зарплаты, приема и увольнения, выработки тарифов, заключения коллективных договоров, организации медицинской помощи рабочим, снабжения рабочих продовольствием. При многих ФЗК имелись конфликтные, культурно-просветитительские и другие комиссии [5].

Лозунги Октябрьского переворота «Земля крестьянам, фабрики рабочим» были восприняты фабзавкомами буквально. Сам факт пролетарской революции означал, с точки зрения рабочих, что производственный аппарат страны теперь принадлежит им. Процесс, запущенный в Феврале, после Октября принял характер неуправляемой стихии.

Введение рабочего контроля на предприятиях принимало самые разные формы и влекло за собой самые непредсказуемые последствия. Вряд ли возможно проследить какую-либо закономерность в этих процессах первых недель и месяцев революции. Фабзавкомы каждого из предприятий по-своему понимали свою выгоду. Где-то условия труда и зарплата соответствовали требованиям рабочих, и здесь удавалось договориться с владельцем предприятия. В отдельных случаях стремление сохранить статус-кво принимало весьма обескураживающие формы: в одной из отраслей ФЗК и предприниматели пришли к соглашению не проводить в жизнь декрет, воспрещавший работу в ночную смену для женщин [6]. В другой ФЗК совместно с предпринимателями воспротивились попыткам синдицирования (объединения в союз) заводов, занимающихся производством военного снаряжения.

В других случаях рабочие просто брали контроль над предприятием в свои руки, изгоняя прежних владельцев. Известен целый ряд случаев, когда фабзавкомы тщетно бились над восстановлением производства и, не имея управленческого, бухгалтерского и инженерного опыта, закрывали предприятия. Например, Московскую пуговичную фабрику пришлось закрыть из-за неспособности комитета справиться с ее управлением [7]. В ряде случаев фабзавкомы, отстранив предпринимателей от управления, приходили к необходимости обращаться к ним затем с просьбой о возвращении.

Известны прецеденты, когда пришедшие к управлению заводом ФЗК распродавали запасы сырья, оборудование, и распределяли полученные средства. Так они представляли себе высшую революционную справедливость – капитал, который раньше был собственностью буржуя, теперь на уравнительной основе распределялся среди рабочих. Нужно отметить, что с другой стороны ту же тактику проводили и сами предприниматели, ведя дело к распродаже активов и закрытию производства.