— О Боже! — выдохнул Роб. — Какие кадры я пропустил! Теперь придется улещивать Джерома, а кто-то уже наверняка нащелкал все что нужно…

— Прости, что испортила тебе ночь, — проговорила Алекс.

Он скользнул по ней взглядом.

— Хочешь, чтобы я ушел? — Она покачала головой, не отрывая взгляд от экрана. От странного предчувствия по спине поползли мурашки.

— Нет, побудь еще. Может, кино посмотрим?

— Это еще четыре часа.

— Расслабься.

Алекс нестерпимо хотелось заняться стиркой. Сдирая с кровати простыни и пихая их в корзину, она услышала звонок в дверь. Звук напомнил осеннюю муху, бьющуюся в стекло. За ним последовал громкий, настойчивый стук. Роб сунул голову в дверь спальни и вопросительно посмотрел на нее. Потом уставился в подушку, которую она судорожно сжимала в руках. На наволочке остались черные вьющиеся волосы.

Явно не ее.

Подвинув Роба, Алекс прошла в гостиную.

За дверью она обнаружила детектива Марковски, раскачивающегося с пятки на носок. От его пристального взгляда Алекс ощутила неприятный холодок и еще крепче стиснула подушку, скрывая дрожь в руках.

— Привет, Хоббс, — буркнул Марковски. Глубоко посаженные темные глазки буквально буравили Алекс, исследуя черты ее лица, неприбранные волосы, руки, стиснувшие подушку. — Позволишь войти?

Дэвис, подумала Алекс. Их интересует Дэвис. Помимо воли Алекс шагнула в сторону, пропуская Марковски и появившуюся за его спиной молодую женщину-полицейского. Глаза у них были одинаковые. Спокойные, понимающие.

Что мог натворить Дэвис?

Увидев Роба Рэнджела, развалившегося на диване с журналом в руках, оба застыли. Роб одарил детектива Марковски лучезарной улыбкой.

— Не знал, что вас пригласили. Проходите. Присаживайтесь.

Полицейские окинули его холодным, оценивающим взглядом. Марковски быстро обернулся к Алекс. Она была в растерянности и, как ни старалась, не могла это скрыть.

— Кофе? — произнесла она спасительную фразу.

Марковски кивнул. Женщина выразительным жестом отказалась и направилась в спальню. Алекс заставила себя не смотреть на нее. Кофе. Она пошла на кухню, достала из шкафчика еще две чашки, одну убрала, оставшуюся до краев наполнила темной горячей жидкостью. Марковски уже стоял за спиной с явным намерением отвлечь ее от действий напарницы.

Черт побери, зачем они пришли?

— День стирки? — заметил он, кивая в сторону подушки, которую Алекс устроила на буфете.

Она подала кофе, и он сделал осторожный глоток.

— Спасибо. Очень вкусно. Жаль, что с утра приходится заниматься таким дерьмом, Хоббс, но я не буду ходить вокруг да около. Рэнджел провел у тебя всю ночь?

Она подняла голову. За спиной детектива Роб едва заметно кивнул.

Значит, не Дэвис. Рэнджел. Теперь придется отдуваться за Рэнджела, дура набитая. Ничего не поделаешь, сама позвонила, сама позвала, он приехал.

— Марковски, что это тебе взбрело в голову? — фыркнула Алекс. — Это преступление? Я взрослая, он тоже. Насколько мне известно, уголовный кодекс мы не нарушили.

— Это радует, — заметил Марковски и улыбнулся. Он выглядел спокойным. Гладким как стекло, как лезвие ножа. — Вы, писатели, всегда шутите. Ты мне нравишься, Хоббс. Честное слово.

Напарница вернулась из спальни с запыленной фотографией в рамке. Держала она ее аккуратно, за выступающую сзади картонную подставку. Марковски слегка наклонился, присмотрелся, перевел взгляд на Алекс. Она замерла, словно ожидая, что кто-нибудь сейчас поднесет сценарий с ролью, слова которой она напрочь забыла.

Чья это может быть фотография? Фотографий Роба у нее вообще не было, фотографий Дэвиса в рамке — тоже.

Марковски извлек из кармана дешевые очки, нацепил их на нос и уставился на фотографию.

— Ты это в отпуске снимала? Я не ошибаюсь?

В отпуске. Ролли. На пляже.

Роб поднялся с дивана и привалился к дверному косяку. Высокий, долговязый, сама невинность. Заглянув через плечо полицейской дамы, он тоже решил изучить предмет всеобщего внимания.

— А-а, этот, как его, Ролли, — протянул Роб. — Алекс с ним встречалась, — непринужденно заметил он.

Алекс разинула рот.

Даже Роб знал сценарий. Она поплыла. Растерялась. Испугалась.

— Кто тебя спрашивает? — буркнул Марковски, не сводя взгляда с Алекс. — Шенберг, может, вы снимете с него показания где-нибудь в другом месте?

Женщина взяла Роба за плечо и развернула в направлении спальни. Роб беспрекословно повиновался, но вид у него был напряженный. О чем он может сказать? Или — гораздо важнее — о чем не может сказать?

Фотографии в кармане халата давили и жгли, как расплавленный свинец. При чем здесь Ролли? Что он натворил?

— Да. Я встречалась с ним, — заговорила Алекс. — Разумеется. Марковски, а ты не хочешь мне объяснить цель вашего визита? Или тебе делать нечего?

Марковски отхлебнул кофе.

— Хочу, — наконец кивнул он. — Мистер Ролли Истфилд и его очаровательная супруга Сюзен Истфилд вчера ночью разбились вдребезги на Тридцатом шоссе. Кто-то поддал им сзади, и они врезались в дом. Далее мне позвонили и сказали, что ты общалась с этим парнем, а его жена намеревалась подавать на развод. Вопросы есть, или я выразился достаточно ясно?

Алекс ничего не чувствовала. Ничего. Она вспомнила кадры телерепортажа, языки пламени, сирены, искореженные обломки фургона. Лобовое столкновение.

— Ролли, — чуть севшим голосом прошептала она.

— Рад, что ты вспомнила его, Хоббс, мне уж показалось, что ты слишком занята. Как долго вы были знакомы?

— Д-два года. Он покинул мою жилплощадь. — Боже, какой напыщенный стиль! Он покинул мою жилплощадь, я люблю мужчин в униформе, давай займемся этим немедленно, я вся горю! Алекс почувствовала тошноту, настоящую тошноту, и прижала руку ко рту. — О Господи, я ничего не знаю.

Посыпались вопросы. Она отвечала как могла. Нет, у него дома она никогда не была. Его жену никогда не видела. Да, он приходил сюда. Она поглядела на подушку, которая валялась, как мертвое тело, на шкафу. Нет, она не сбивала их на шоссе.

Напарница Марковски вернулась на кухню и увлекла его в сторону. Алекс ждала, пока закончится негромкое журчание их голосов. Роб сидел на диване и казался бледным и испуганным.

Вернулся Марковски, поблагодарил за кофе. Спросил разрешения взять фотографию. Она не стала отказывать.

Детективы удалились.

Алекс, стоя с закрытыми глазами, услышала шаги, потом почувствовала на плече руку Роба. Прикосновение было легким, неуверенным, отстраненным. Как отдаленный чужой голос в телефонной трубке.

Нет больше Ролли Роя Истфилда. Нет больше сухого поджарого тела. Нет больше улыбки, нет больше губ, нет ничего. Исчезло.

Алекс открыла глаза. На лице Роба застыло полувопросительное-полувопросительное-полуудивленное выражение. Она попробовала заглянуть ему в глаза, узнать, понимает ли он ее чувства.

— Ты потерял отличные кадры, — услышала она свой голос.

Он отшатнулся, зацепился за кресло, едва-удержался на ногах и пнул его так, что оно скользнуло по полу, издавая мерзкий скрип металла по линолеуму.

— Да провались они…

Алекс уставилась в телевизор, где ей объясняли, как можно обрести фигуру, как у Шер, всего за сорок девять долларов девяносто пять центов, не считая налогов.

Потеряла. Она сама себя потеряла.

Роб подошел, снова обнял ее за плечи. Она чувствовала тепло его рук отстраненно, словно через полиэтиленовую пленку.

Дэвис, вдруг подумала она. Дэвис не хотел, чтобы Ролли здесь появлялся.

Это было только вчера вечером. Но какое другое утро. Совсем другой день.

Ролли мертв.

Дэвис не хотел, чтобы Ролли здесь появлялся.

Тепло, исходящее от Роба, доходило откуда-то издалека. Тело, казалось, закатано в пластик. Стучало в висках. Опухшие глаза жгло — не от слез, от злости.

Минут через пять или шесть она сняла телефонную трубку и набрала номер. Роб задал какой-то вопрос, она не расслышала.