До этого она не обратила внимания, что на кухне есть черный ход. В этом солидном респектабельном доме, стоявшем в ряду таких же георгианских построек, было три просторных жилых этажа, покоящихся на массивном цоколе. В цокольный этаж, где сейчас находилась Саманта, вела с фасада широкая парадная лестница, поэтому ей в голову не пришло, что может быть и еще одна дверь. Или что она может быть не заперта.
С пересохшим от волнения ртом, Саманта разглядывала незнакомца. Кто он такой? Кто-то из прислуги? Вор? Он не очень похож на англичанина, и хотя не кажется таким массивным, как Пол, обладает статным мускулистым телом. Она прикинула, что в нем не меньше шести футов — он ниже Пола, но производит впечатление более мужественного и сильного. Его темная густая шевелюра соскучилась по ножницам, а подбородок — по бритве. Слегка запущенный вид усугублялся тем, что он был одет во все черное.
Подавив страх, Саманта решила, что единственный выход для нее — усыпить бдительность незнакомца. Убежать от него не удастся: чтобы достичь двери ей надо обогнуть стол, тут он ее и поймает. Чутье подсказывало ей, что он обладает ловкостью хищника, что-то хищное было в его облике; может быть, все же он не тронет ее, если убедится, что она не представляет для него никакой опасности.
— Я… э-э-э… Вечеринка не здесь, а наверху, — промямлила она, дрожа, и чуть не вскрикнула, случайно задев рукой звякнувшую тарелку. О Боже! Она изо всех сил старалась не делать движений, которые могут его насторожить. Но если так и дальше пойдет, он поймет, что она парализована страхом.
— Знаю, — бросил он, не меняя позы. — Извините, если я вас напугал, — добавил он. — Гости Иванова уже, наверное, собрались?
Глаза Саманты сузились: он сказал «гости Иванова»! Значит, он знает, чей это дом. Хорошо это или плохо? Она слишком нервничала, чтобы сообразить.
К тому же его голос волновал ее. У него был хриплый грубоватый бас, но речь образованного человека, без лондонского уличного акцента, который можно было бы у него ожидать.
Мужчина пошевелился, и Саманта невольно попятилась. Она не знала, чего от него можно ожидать, и, заметив рядом с собой на столике нож, которым резала пиццу, машинально схватила его.
— Наверное, вас интересует, что я здесь делаю, — начал незнакомец с язвительной усмешкой, от которой у Саманты перехватило дыхание. Она бессознательно отметила, что нижняя губа у него, пожалуй, тонковата, а верхняя — пухлая и чувственная. Интересно, — неожиданно для себя подумала она, — это признак тонкой натуры или наоборот животного начала?
— Меня… нисколько, — пробормотала она, боясь, что ее голос прозвучал слишком высоко.
Саманта чуть подвинула вперед сумку-холодильник, чтобы незнакомцу не был виден нож, и крепче сжала рукоятку. — А вы… вы гость господина Иванова?
Его лицо озарила улыбка, обнажившая белые зубы, а мелькнувший в уголке рта язык довершил довольную гримасу.
— Господина Иванова? — переспросил он с ударением на первом слове, а она почему-то отметила про себя, что у него притягательная улыбка. — Из этого следует, что вы не очень близко с ним знакомы.
Саманта поджала губы. Он решил так потому, что она не сказала «князя Иванова»? Или потому, что назвала его господином?
— Я? Конечно, — сказала она, понимая, что незнакомец не ответил на ее вопрос. Ее пальцы крепче сжали нож. — П-почему вы не поднимаетесь к гостям?
Саманта сознательно шла на риск. Она не имела представления, что он станет делать, оказавшись среди гостей, но это в конце концов давало ей шанс вызвать полицию. А пока нечего было и пытаться изображать героиню — раз он такой здоровенный и сильный. Если у нее и хватит смелости пустить в ход нож, то только для самозащиты, и уж никак для того, чтобы помешать ему проникнуть к гостям. Ее бросало в жар от одной мысли о том, чтобы вонзить лезвие в его тело.
— И правда, — сказал он, сунув руки в карманы кожаной куртки, — почему бы мне туда не пойти? — При этом его тяжелые веки слегка опустились, затемнив и без того черные глаза. Надежда, едва забрезжившая перед Самантой, в миг исчезла. — Ну, так что же вы здесь делаете? пойти?
— Я? — ее голос больше смахивал на мышиный писк, и она закашлялась. — Я… я, — она что было сил старалась говорить непринужденно, — я накрывала на стол.
— Накрывала на стол, — повторил он с недоверием в голосе. Саманта подумала, что в длинном свитере и черных леггинсах она совсем не похожа на официантку. Она только что переоделась, сняв свою рабочую одежду — белую блузку и короткую черную юбку. И переодевалась она прямо здесь, всего пару минут назад, — с ужасом вспомнила она. Господи! Хорошо еще, что он не застал ее в лифчике и трусиках!
— Да, я обслуживаю этот прием, — подтвердила она, обрадовавшись, что хоть одной неприятности избежала. — А теперь вот заканчиваю тут. Собираю свои вещи.
Он задумался, сведя вместе свои прямые брови. У него и брови красивые, — снова отметила она, — густые и темные как и волосы; нос прямой, хорошей формы, высокие выдающиеся скулы над чуть впалыми щеками. В общем, призналась она себе, его лицо волнует и привлекает — и тут же мысленно выругала себя за легкомыслие. Господи боже мой, он ведь грабитель, а может быть и того хуже! Как можно думать о его привлекательности! Для этого надо совсем потерять разум!
Незнакомец сделал шаг к столу, и Саманта тут же забыла о его внешности. Ее снова охватил панический страх, и когда он протянул руку к ее сумке-холодильнику, у Саманты сдали нервы. Сжав обеими руками нож, она выставила его перед собой:
— Не смейте трогать! — закричала она, не в силах больше сдерживаться. — Отойдите от стола! Не то… не то я вас ножом… вот увидите!
Казалось, он был шокирован и обескуражен не меньше, чем она напугана. Он сочувственно посмотрел на нее, как смотрят на душевнобольных и, вынув руки из карманов, протянул их в примирительном жесте:
— Ну же, — сказал он, — успокойтесь…
— Держитесь от меня подальше! — Саманта дрожала как осиновый лист, отчаянно сжимая нож. Отступать ей было некуда. Она ясно показала, что не доверяет ему, и теперь он ее враг.
— Пожалуйста, — уговаривал он ее, — положите нож. Вы совершаете ужасную ошибку…
— А вы совершили ошибку, прийдя сюда, — парировала она, оглядываясь, чтобы прикинуть расстояние до лестницы. — Немедленно убирайтесь отсюда, если в вас есть хоть капля разума. Если, когда я вернусь, вы еще будете здесь, тогда полиция… ой!
Внезапным броском он оказался рядом и схватил ее за руку, крепко сжав запястье. Нож со звоном выпал, и, прежде чем Саманта успела опомниться, незнакомец резким движением прижал ее к себе.
Первой ее безумной мыслью было: она оказалась права, тело у него более сильное и упругое, чем у Пола. А вслед за этим она подумала, нет, он не джентльмен. Разве джентльмен может заломить женщине руку так, что она едва не сломалась. А зачем он прижал ее к себе, неужели боится, что она приемами карате сделает из него отбивную? Она, конечно, умеет делать отбивные, но только из баранины или свинины; не будь положение так серьезно, эта мысль могла бы ее позабавить.
Из ее горла вырвался страшный вопль, нечто среднее между истерическим смехом и стоном от боли. В ответ он чуть-чуть ослабил захват и немного отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Ты что, ненормальная? — воскликнул он, и Саманта с облегчением поняла, что он вовсе не так ужасен, как ей казалось минуту назад. Однако она почувствовала в его дыхании запах алкоголя.
— Не вам говорить это! — осмелела она, пытаясь освободить руку. — Это вы сюда вломились!
— Ты это серьезно? — спросил он, прищурившись, и Саманта подумала, что для мужчины у него невероятно длинные ресницы. Однако что-то слишком много внимания она уделяет его внешности, пора бы взять себя в руки. — Я сюда не вламывался, — добавил он с раздражением, — хочешь верь, хочешь нет, но меня пригласили.
— Неужели? — Саманта сильно сомневалась в том, что он сказал правду, но поскольку он все еще заламывал ей руку, причем довольно больно, выбора у нее не было.
