О существовании кризиса в политической экономии возымел смелость во всеуслышание провозгласить у нас несколько лет тому назад московский профессор Янжул, в своем сочинении «Английская свободная торговля»: «Всякое лицо, говорит он, даже поверхностно знакомое с историей науки, знает, что политическая экономия в настоящее время переживает весьма серьезный кризис. Вера во многие, наиболее существенные положения и принципы той науки, как они были установлены в конце прошлого – начале нынешнего века ее первыми основателями, вера эта является в значительной степени подорванной или поколебленной: и в тоже время новые принципы, новые законы, которые могли бы заменить собою старые, потерявшие общее доверие, еще не созданы и пребывают in spe[8]».
Судя по этому отзыву г. Янжула, можно полагать, что не только поколеблены самые существенные положения Смитовского направления, но не существует ныне политической экономии, как науки. Но ничего подобного нет. Это последнее направление действительно дискредитовано, но не теперь, а чуть не полстолетия тому назад Фр. Листом, который и противопоставил положениям и выводам А. Смита и Ж. Б. Сэя абстрактного характера, чуждым наблюдений действительности экономической жизни различных наций, – положения и выводы, основанные на истории народов, словом на фактах, и начертал национальную систему политической экономии. Эта система и получила в последнее время значение в государственной практике всех стран под влиянием разных перипетий в хозяйственной жизни различных народов.
Следовательно, поколеблено и подорвано смито-рикардовское направление, но отсюда еще далеко до отрицания научного значения политической экономии. Лист, критикуя космополитическую систему политической экономии Ад. Смита и Ж. Б. Сэя, равно их предшественников и последователей, касается лишь национальных и международных отношений и оставляет в покое их значение по отношению к разработке подчиненных вопросов. Ясно, что идеи и дедукции известного автора, касающаяся отдельных частей науки, могут быть замечательными, и в то же время основание его системы может быть вполне ошибочно.
Г. Янжул не привел в подтверждение своих доводов, доказательств, иначе он убедился бы, что со словом наука невозможно связать определенно понятия, а причина этого заключается в непрерывности развития знания. Точно так же и гр. Л. Толстой, называя свой принцип не Богом, а «Разумом», отрицающим жизнь, не принял во внимание того, что если бы рассудку, само по себе была присуща истина, то истина наравне с рассудком должна была бы общим достоянием всех людей, – тогда не могло бы возникнуть никаких споров о том, что истинно и что ложно, что разумно и что неразумно. Однако же этому противоречит непрерывный опыт. Разум или logos, мудрость, слово, как называет его гр. Л. Толстой терминами давно известными, не может быть определяем, ибо он сам служит для определения всего остального.
Признание науки политической экономии за Nichts[9] – это ересь, а умственная автономия гр. Л. Толстого – это дело дьявола!
Вот к какому кульминационному пункту заблуждений может повести односторонность направления экономической и философской мысли, когда ударяются в крайности. «Не надобно вести людей путем крайним».
Дай Бог, чтобы замечательный труд Фр. Листа, который мы предлагаем здесь в переводе на русский язык, произвел отрезвляющее влияние на наших экономистов, моралистов и публицистов на тот конец, чтобы при помощи их Россия могла выйти из-под экономической зависимости чужеземцев, восстановить и увеличить свои умственные, нравственные и физические производительные силы упрочить свое могущество на незыблемых основаниях, как это сделали опередившие нас нации, благодаря применению к своей политике учений Фридриха Листа. Благодаря этим учениям, заговорили о кризисе в политической экономии в то именно время, как этот кризис, вследствие применения учений Фр. Листа к государственной практике всех великих наций, знаменовал собою решительный прогресс в экономической науке.
Хроническое расстройство русского сельского хозяйства, которое министерство государственных имуществ неверно вызывало кризисом, и ныне переживаемый во многих областях России страшный голод, или действительный земледельческий кризис, суть прямые и неизбежные последствия пропаганды в течение десятков лет и применения у нас к жизни односторонних или ложных экономических доктрин, от которых, как от чумы, отшатнулись все цивилизованные государства, где даже в самые неурожайные годы не бывает ничего подобного тем ужасающим проявлением голодовок, которые периодически переживает Россия, и быть не может, вследствие достигнутой ими экономической независмоти и положения одновременно земледельческо-мануфактурно-коммерческих наций.
Призвание к широкому развитию, рядом с земледелием, фабрично-заводской промышленности, находящейся у нас еще только в зародыше, имеют все страны, конечно, умеренного пояса, если только материальные, умственные, политические и социальные условия на их стороне. Верхом насмешки является у нас проповедь ныне в органах печати того, что Россия может достигнуть богатства, благосостояния, независимости и могущества, – оставаясь исключительно страной земледельческой. Пусть прочитают наши фритредеры и публицисты предлагаемое сочинение Фр. Листа, конечно от первой до последней главы, тогда они поймут свою сугубую, или, вернее сказать, трегубою скудость: экономических знаний, опыта и идей.
Не учреждение министерства земледелия спасает Россию от сельскохозяйственных периодических кризисов и голодовок, а полное единомыслие и солидарность в действиях всех органов государственного управления в направлении народного хозяйства по тому пути которого держится в течение последних пяти лет наше министерство финансов, сопровождаемое горячим сочувствием и огромным доверием не только всей благомыслящей России, но и всего образованного мира. Отсюда понятно, почему число сторонников действующей у нас ныне национальной системы экономической политики быстро увеличивается, а число сторонников космополитической системы также быстро уменьшается.
В общественном сознании выяснится и сама цель, к которой стремится действующая ныне финансовая и экономическая политика, та разумная национальная идея, которая лежит в ее основании и которая всех нас должна привести к согласию и дружному действию умственных и нравственных сил, когда здравые учения Фр. Листа будут оценены по достоинству нашими экономистами и печатью и когда она облегчит задачу самого правительства. Нужно же когда-нибудь и русскую нацию освободить из-под искусственно созданного гнетущего влияния известных органов печати, навязывающих ему китайский материализм или смутный космополитизм, и дать ей возможность основать свое экономическое благосостояние и независимость на национальной почве, на природе вещей, на христианской нравственности, на уроках истории и действительных практических нуждах русского народа.
Из вышеизложенного явствует, что причины переживаемого нами ныне страшного голода и вообще периодически возникающих у нас кризисов, равно расстройства сельского хозяйства, этой силы и богатства России, заключаются в дряблости русского образованного общества, допускающего у себя систематическую пропаганду односторонних, ложных или превратных экономических и философских учений, порождающих смуту в умах и жизни. Это большое зло!
Пусть русское общество, отложив всякий стыд, почувствует свою обязанность обессилить дерзких безбожников и злонамеренных болтунов. Пусть оно пристыдит глубоко испорченный дух нашей публицистики, представители которой наживаются от общих бедствий, разжигая страсти. Пусть просвещенные представители этого общества возвратят нашей литературе веру, юность и благородные мечты… пусть они заставят наших экономистов понять, что настоящий момент народных бедствий обязывает их стоять на страже национальных, а не космополитических интересов.
