— Говори, Аргира! Что случилось в конце?

— В конце концов они не отважились идти против него в очередную атаку. Они не знали, что он смертельно устал, что раны отняли у него все силы. Пришелец, в теле Осгрима торчали три стрелы, пробившие его плоть, и все-таки он стоял обороняя мост. Я не знаю, откуда у него нашлись силы, однако он выстоял,

— И чем же… все кончилось?

— Карлики боялись идти против него, говорили, что он не из смертных; что он, должно быть, бог, потому что еще не было смертного, который мог бы так долго сражаться. Тог, их царь, разгневался и проклял их, и убил нескольких воинов собственным мечом, но даже страх перед Тогом не мог заставить Черных гномов снова идти на мост, где ждала их дубина Осгрима. В конце концов Тог сам выступил против Осгрима в одиночку. Он оказался сильнее прочих гномов, и ярость делала его еще страшнее. Он был умелым бойцом и вышел с тяжелой секирой. Он смог отбить дубину Осгрима, разрубить ее пополам.

Голос ее снова сник, и сердце Моргана защемило от слов, которые он боялся услышать.

— Он раскрошил дубину топором и выбил ее из рук Осгрима. С диким криком Тог набросился на нашего товарища, который пошел на него безоружным. И ужасный топор Тога ударил Осгриму прямо в грудь. Такой удар тут же на месте свалил бы любого другого человека. Но Осгрим был жив, он успел схватить Тога в свои объятия, прижать к расколотой груди и вместе с ним броситься в пропасть.

Наступило молчание. Затем Морган спросил:

— И что потом?

— Потом мост оказался свободен. Никто не охранял его. Но у Черных гномов не хватало духу идти через него после всего, что они видели. Поэтому я смогла добраться сюда, чтобы спросить тебя: наше дело исполнено?

— Исполнено, Аргира.

— Да здравствует Моргантир! Слава тебе, великий! Наш Друг погиб не зря! — закричала амазонка, и он вздрогнул, когда девушка назвала его этим именем. И тут до него все-таки дошло, что он завоевал редкое право называться Героем. Теперь он будет известен как Моргантир.

«Трудно поверить, — думал он. — Но почему он один?»

— Ты не спустишься, чтобы присоединиться к нам, о Моргантир? — обратилась к нему Аргира. — Или тебе надо отдохнуть и залечить раны?

Морган натужно рассмеялся.

— Я в самом деле выдохся, но на мне нет ни царапины. И все же я подожду рассвета, Аргира, потому что иначе кубарем полечу с этого склона, и в этот раз силы Тьмы точно свалят меня — точнее, силы Темной ночи.

Наступила тишина. Затем амазонка прокричала откуда-то снизу:

— Ай-и, о Моргантир! Надеюсь, ты выберешься невредимым из этого жуткого места!

Он хотел было спросить, что она имеет в виду, но затем, чуть сдвинувшись с места, где стоял, ощутил прикосновение первых лучей двойных солнц и понял суровую правду. Он чувствовал тепло обоих солнц, но не видел их.

Для него наступила вечная ночь.

Небо внезапно озарилось белым светом, когда солнце Ситри встало над краем мира и залило землю и море своими белыми лучами. Белые птицы, только издалека похожие на чаек, с криками кружились над бурыми водами Желтого Дракона, описывая петли над башнями Каргонессы, над гаванью, где желтая река встречалась с зеленым морем.

Высокие волны с грохотом бились о каменистые молы и рифы, поднимая белые завесы брызг над пристанью, где сгрудились, бросив якоря, высокие суда из Артекса и Сарколы, Фуоля и далекого туманного Джандалмара.

Потрепанные нищие выпрашивали подаяние у порогов домов, и чумазые дети бегали меж тюков и клетей, выгруженных из трюмов.

Вдалеке, за широкой протокой, в которую превращалось устье Желтого Дракона, где виднелись берега Азама, маяча на горизонте зеленым и желтым, лесом и песком, рыбачий люд со Стрия заплывал неторопливо в свою гавань, волоча за собой сети, полные утренней добычи.

Прекрасный вид.

Правда, Моргантир ничего этого не видел, хотя стоял на высоком парапете серого камня, выступавшем над мутными водами Иофаниана. Зато он слышал жалобные крики белых птиц, лишь отдаленно напоминавших чаек, и мог представить, как они кружатся у него над головой, и парят, расправив крылья, на струях утреннего ветра.

И еще он ощущал терпкий свежий запах открытого моря и тяжелый аромат пряностей, смешанный с ароматами дегтя и пеньки, краски и парусины. До его ушей долетел шум пенистого, как эль, прибоя, слышалось гудение ветра в парусах и хриплые голоса докеров и матросов. Он ничего этого не видел, просто помнил, каким это было тогда, в последний раз. Во время путешествия он часто спрашивал себя, увидит ли он когда-нибудь Каргонессу. Оказывается, этот вопрос возникал недаром. Для него здесь ничего не изменилось. Он видел Каргонессу такой, какой она была. Он видел ее в прошлом. Каргонесса оставалась незыблемой и вечной. Для него она уже никогда не изменится.

И вновь перед ним прошли чередом воспоминания о долгом пути домой. Они снова обошли пол-Бергеликса, останавливались на склоне горы Тарандона, пока один из них ходил закрывать Врата, ведущие во мрак. Сквозь все опасности и злоключения, уходя от врагов, хищных зверей, мифических существ, встречавшихся на их пути, рискуя на каждой лиге дороги, они прошли Стрий до Шамандура. И они победили.

И по странному закону мира Бергеликса об их победе тут же узнал весь мир. Дорога назад оказалась вполне безопасной.

Гномы убрались в свои норы у подножий гор и больше не беспокоили путников, лишь старый Дзармунджунг приветствовал их возвращение и провел сквозь свои владения. Сенмурвы, если они еще сохранились в отрогах Таура, тоже больше не высовывали носу из своих гнезд. Разбойничий люд из Гримвуда оказал им прием, в котором торжественности было столько же, сколько и душевности, то есть хватило на всю долгую ночь. Раненый Лучник ослабел от потери крови, поэтому путники шли не спеша, тем более что и Моргантир Невидящий не мог идти быстро.

У Лесных Братьев путники задержались, набираясь сил для дальнейшего пути. Коньен снова пришел в себя после сердечного приступа и стал таким же сварливым и склочным старым пьяницей и славным бардом.

Путь от Гримвуда до Шепчущих долин оказался нелегкой Дорогой. Аргира вела Моргантира под руку, выдерживая, не смотря на хрупкое женское сложение, его вес, когда он оступался. Он не сразу освоился в мире вечного непроницаемого мрака, куда попал после своих подвигов, понадобилось время, полное горьких вздохов и страха одиночества. И всегда рядом находилась она, и вовремя приходила на помощь. Наконец он научился идти дорогами тьмы, и перестал бояться.

Повсюду путников приветствовали как героев и победителей. Путь их, можно сказать, был усыпан цветами. Всадники, получив сигнал об их приближении, встретили героев у подножия утесов, и от их приветственных криков содрогнулась земля. Весь путь по долинам их сопровождал почетный эскорт размером с небольшую армию, распевавший для увеселения почетных гостей песни о героях и сказочных победах.

Даже неприветливые рыбаки Стрия преобразились по их возвращении. Молча, с непокрытыми головами, стояли они наподобие почетного караула, пока путешественники проходили мимо. Женщины брали детей на руки, чтобы те смогли рассказать своим потомкам, что видели героев Тарандонских Врат.

Содаспеса не оставляла ироническая ухмылка с того времени, как они добрались до прибрежной полосы. Всего недели три назад с ним здесь никто и разговаривать не стал, кроме парня, сдавшего внаем свой плот. А теперь сотня рыбаков умоляла о чести перевезти их на Каргонессу!

Чтобы осчастливить как можно больше местных жителей, путники пересекли Желтого Дракона поодиночке, каждый на своей лодке. Со стороны это смотрелось как военный десант на Каргонессу, возглавляемый Моргантиром, плывшим впереди на «адмиральской» лодке.

Граф Таспер Каргон встретил их в бухте вместе со всем двором, фрейлинами и камер-юнкерами. Таспер преклонил колена перед Моргантиром, а затем его примеру последовали и остальные дворяне. Затем гвардия с обнаженными палашами — так как более высоких почестей гвардейские ритуалы не знали — проводила их в покои — честь, которая оказывается лишь императорам. Приветственные кличи при этом заглушали голоса чаек в небесах. Кричали все, даже немые нищие.