"Как приятно, — думал папа, — сидеть одному за большим круглым столом и прислушиваться к птичьему щебету за окном да к кудахтанью кур. Как приятно, что не надо с опаской поглядывать на Эмиля!" Папа любил не торопясь попивать кофе, слегка раскачиваться на стуле и ощущать под босыми ступнями прохладные свежевымытые половицы, которые Лина выскребла добела. Папа Эмиля всегда ходил по утрам босиком, и не только потому, что ему это нравилось. Была у него и другая цель.
— Ты тоже могла бы быть побережливей, — сказал он как-то маме, которая, видно, из упрямства наотрез отказывалась ходить босиком. — Ты так неаккуратно носишь свои башмаки, что через десять лет наверняка придется покупать новые.
— Наверняка! — произнесла мама таким тоном, что папе больше никогда не хотелось заводить об этом разговор.
Да я, кажется, уже говорила, что до звона будильника Лина обычно спала мертвым сном, но вот однажды утром она, представь себе, проснулась. Это было 27 июля, в тот самый день, когда у Эмиля был жар. А теперь подумай, может ли быть что-нибудь ужаснее, чем проснуться от того, что у тебя по голове пробежала большая крыса? А это как раз и произошло с Линой. Она завопила не своим голосом и схватила кочергу, но крыса юркнула в какую-то щель и исчезла.
Папа Эмиля прямо из себя вышел, когда услыхал про крысу.
— Шутка сказать! — воскликнул он. — Да она же сожрет у нас весь хлеб и все мясо!
— И меня в придачу! — добавила Лина.
— Но главное — хлеб и мясо, — настаивал папа. — Нужно взять у соседей хорошую кошку и запереть на ночь на кухне.
Когда Эмиль услышал про крысу, он тут же стал придумывать способ ее поймать. Мало ли что! А вдруг кошка промахнется?..
Часам к десяти вечера температура у Эмиля упала, он почувствовал себя хорошо, и его так и распирало желание взяться за какое-нибудь полезное дело.
Весь Катхульт к этому времени уже спал крепким сном: папа, мама и маленькая Ида — в спальне, рядом с кухней; Лина — на синем деревянном диванчике на кухне; Альфред — в своей каморке. Свиньи спали в свинарнике, куры — на насесте, в курятнике, коровы — в хлеву, а лошади — в загоне. Не спал только один Эмиль. Он лежал, лежал, потом не выдержал, тихонько встал с постели и осторожно, чтобы не скрипнула половица, на цыпочках проскользнул на кухню.
Во тьме горели зеленые глаза чужой кошки.
— Сидишь без дела? — спросил ее Эмиль. — Мучаешься?
"Мяу!" — жалобно подтвердила кошка.
— Тогда иди домой, — сказал Эмиль. Ведь он очень любил животных и не позволял их мучить.
Он тихонько приоткрыл дверь, и чужая кошка пулей выскочила во двор.
Итак, кошка ушла к себе домой, а крыса осталась тут. Значит, ее надо было поймать во что бы то ни стало. Эмиль достал из ящика мышеловку, отрезал маленький кусочек сала и нацепил его на крючок. Сперва он решил поставить мышеловку возле двери чулана. Но потом передумал. Он рассуждал так: если крыса выглянет из двери чулана и сразу увидит капкан, она испугается и станет очень осторожной, и тогда поймать ее не удастся.
Лучше дать ей спокойно побегать по кухне, порезвиться — она заиграется, перестанет бояться и тут-то угодит в мышеловку. Он даже сперва решил поставить мышеловку Лине на голову, раз она говорила, что эта наглая крыса пробежала у нее по голове, но тут же отказался от этого плана — Лина могла проснуться и испортить всю охоту. Надо найти другое место. Лучше всего, пожалуй, поставить мышеловку под обеденный стол!
Крыса знает, что там всегда найдешь хлебные крошки, но только, конечно, не возле папиного стула — папа не из тех, кто уронит хоть одну крошку.
"А что, — подумал Эмиль, — если крыса во время обеда тихонько подкрадется к папиному стулу и, не обнаружив ни крошки хлеба, примется глодать большой палец папиной ноги!" Нет, он этого не допустит! И Эмиль решительно поставил мышеловку под стол, как раз там, где обычно находятся папины ноги.
Потом Эмиль лег в постель и заснул, довольный собой. Когда было уже совсем светло, его разбудил ужасный крик. "Это они, наверно, вопят на радостях, что поймали крысу!" — решил Эмиль.
Но тут в комнату вбежала мама. Она выволокла Эмиля из постели и зашептала ему на ухо:
— Немедленно отправляйся в сарай и не попадайся папе на глаза, пока он не вытащит из мышеловки большой палец. Не то ты пропал, это точно!
Она схватила Эмиля за руку и потащила его из комнаты, в чем он был, а был он в ночной рубашке. Времени одеться решительно не оставалось.
— Без ружарика и кепарика не пойду! — закричал Эмиль и заметался по комнате в поисках этих двух предметов первой необходимости. Наконец все было найдено, и он помчался к сараю так прытко, что рубаха на нем трепетала, словно флаг на сильном ветру.
Ты, конечно, помнишь, что в сарае Эмиль отсиживал всякий раз, когда попадался с какой-нибудь шалостью. Мама сразу же задвинула засов, чтобы он не вырвался на волю. А сам он заперся изнутри, чтобы к нему никто не проник. Так что все предосторожности были соблюдены. Мама считала, что необходимо уберечь Эмиля от гнева отца.
Эмиль думал то же самое. Поэтому он заперся, уселся на бревно и стал вырезывать из деревянной чурочки очередного смешного человечка. Ты ведь уже знаешь, что этим делом он занимался всякий раз, когда его в наказание запирали в сарай. Уже девяносто семь человечков аккуратно стояли на полке, прилаженной вдоль стены сарая. Эмиль с удовольствием разглядывал свои маленькие деревянные скульптуры и думал, что не пройдет много времени, как их накопится здесь целая сотня, а это уже кое-что! Вроде юбилея!
"Тогда я устрою здесь, в сарае, пир на весь мир, но приглашу одного только Альфреда", — решил Эмиль, сидя на бревне с перочинным ножиком в руках.
Издалека до него доносились крики отца, но вскоре они смолкли. Потом вдруг раздался какой-то тонкий, пронзительный визг. И Эмиль испугался, почему-то решив, что это визжит сестренка Ида, но тут же вспомнил, что сегодня было решено заколоть свинью. Конечно, это визжала свинья. Для нее 28 число оказалось таким несчастливым… Впрочем, не для нее одной.
К обеду Эмиля выпустили на свободу. Не успел он войти на кухню, как к нему бросилась сияющая сестренка Ида.
— А на обед будут пальты!.. У нас на обед будут пальты!.. — вопила она.
Спорим, ты не знаешь, что такое п-а-ль-ты! По виду это что-то вроде больших клецок, но они бурого цвета и начинены кусочками свиного сала. А по вкусу напоминают кровяную колбасу, только в тысячу раз вкуснее. Вот что такое пальты!
Мама стояла у кухонного стола и мешала в глиняной миске тесто для этих самых пальтов, и вода кипела в кастрюле на печке, чтобы их варить. Значит, на обед и вправду будут эти бурые клецки, похожие на кровяную колбасу, только в тысячу раз вкуснее.
— Спорим, что я съем восемнадцать пальтов, — расхвасталась маленькая Ида, хотя, поглядев на нее, трудно было предположить, что она справится и с одной половинкой.
— Чего зря спорить, — сказал Эмиль. — Папа тебе все равно не позволит… Кстати, где он?
— Лежит во дворе, отдыхает, — ответила Ида.
Эмиль поглядел в кухонное окно, увидел, что в самом деле отец его лежит на травке как раз под окном, и удивился: обычно он отдыхал после обеда, сидя в кресле.
"Сегодня, видно, он очень устал, — подумал Эмиль. — Человек, попавший в мышеловку, наверное, всегда так устает".
Эмиль сразу же заметил, что у папы обута только одна нога. Но Эмиль знал, что его папа славится своей бережливостью — он, может быть, решил с сегодняшнего дня снашивать подметку только на одном башмаке, а на другом беречь.
Но потом Эмиль разглядел на большом пальце босой папиной ноги ужасный кровоподтек. И тогда он все понял. Эта проклятая мышеловка так стукнула папу по пальцу, что теперь он не может надеть на ногу башмак. Эмилю стало стыдно, что своей дурацкой охотой на крысу он причинил папе боль, и ему захотелось тут же сказать папе что-нибудь очень приятное. Он помнил, что пальты — самое любимое папино блюдо, и потому, схватив со стола миску с тестом для пальтов, высунулся с ней в окно.
