Следующее свадебное торжество стало для македонского царя последним событием в этой жизни. На этот раз Филипп выдавал свою дочь Клеопатру за Александра ― царя Эпира.

Свадьба праздновалась с невероятной пышностью, и не было недостатка в великолепных зрелищах. Большой любитель развлечений ― Филипп ― охотно их посещал; причем, появлялся без телохранителей, в сопровождении двух Александров ― зятя и сына. «Воспользовавшись этим, молодой человек из македонской знати, по имени Павсаний, ни в ком не возбуждавший подозрений, стал в узком проходе и заколол Филиппа, когда тот шел мимо него; так день веселья превратился в день погребальных рыданий; Павсаний этот еще в ранней юности подвергся насилию со стороны Аттала, причем тот и без того позорный поступок сделал еще более гнусным: приведя Павсания на пир и напоив его допьяна неразбавленным вином, Аттал сделал его жертвой не только своей похоти, но предоставил его и остальным своим сотрапезникам, словно Павсаний был продажным распутником, так что Павсаний стал посмешищем в глазах своих сверстников. Тяжко оскорбленный, Павсаний несколько раз обращался с жалобами к Филиппу. Павсанию отводили глаза ложными обещаниями, да еще и подшучивали над ним, а врагу его дали почетную должность военачальника; поэтому он обратил свой гнев против Филиппа и, не будучи в состоянии отомстить обидчику, отомстил несправедливому судье.

Думали также, что Павсаний был подослан Олимпиадой, матерью Александра, да и сам Александр не был, по-видимому, не осведомлен о том, что замышляется убийство его отца, ибо Олимпиада не менее страдала от того, что ее отвергли и предпочли ей Клеопатру, чем Павсаний – от своего позора» (Юстин).

О причастности Александра к смерти отца говорит и Плутарх. Увы! Заводить много детей царям опасно. Тем не менее, по словам Плутарха, Александр разыскал и наказал участников заговора против отца; хотя непонятно о каких заговорщиках шла речь, если древние авторы представляют убийство Филиппа местью обиженного Павсания. Впрочем, виновные всегда найдутся, особенно, если следствие ведет царь.

«Филипп умер сорока семи лет, процарствовав двадцать пять лет. От танцовщицы из Ларисы у него был сын Арридей, царствовавший после Александра. Было у него и еще много сыновей от разных браков, в которые он, как было в обычае у царей, вступал не раз; некоторые из этих сыновей умерли естественной, другие ― насильственной смертью, ― и в заключение Юстин рисует личностный портрет Филиппа. ― Царь этот больше любил оружие, чем пиры, и самые огромные богатства были для него только средствами для войны; он более заботился о приобретении богатств, чем об их сохранении, поэтому, постоянно занимаясь грабежом, он постоянно нуждался.

К милосердию и к вероломству он был одинаково склонен. Любой прием, который вел к победе, не был постыдным в его глазах. В беседах был и льстив, и коварен, на словах обещал больше, чем выполнял. Мастер и на серьезные дела, и на шутки. Друзей ценил по выгоде, а не по достоинству. Ненавидя, притворяться милостивым, сеять ненависть между двумя друзьями и при этом ладить с обоими вошло у него в привычку. Как оратор он был красноречив, изобретателен и остроумен; изощренность его речи сочеталась с легкостью, и сама эта легкость была изощренной».

Филипп не был лишен пороков и человеческих слабостей, но это был человек огромной воли, и в делах государственных властвовал его разум, а не чувства. Весьма ярко характеризует Филиипа один эпизод из его походной жизни, переданный Юстином:

Дело было во время осады города Матоны. Филипп шел на штурм впереди своего войска, и вдруг стрела, пущенная со стены, пронзила ему правый глаз. «От этой раны он не стал ни менее воинственным, ни более суровым по отношению к своим врагам; так что, когда он спустя некоторое время по просьбе врагов заключил с ними мир, он показал себя по отношению к побежденным не только умеренным, но даже милосердным».

Что ж, некоторые черты характера и поступки Филиппа довольно отвратительно, но только с помощью их Филипп смог вытащить Македонию из небытия и передать Александру в виде набирающей обороты мировой державы.

Столь же интересна сравнительная характеристика Филиппа и Александра в изложении Юстина: «Филиппу наследовал сын его Александр, который и доблестями, и пороками превзошел отца. Способы у того и другого побеждать были различны: Александр вел войны открыто, Филипп пользовался военными хитростями. Филипп радовался, если ему удавалось обмануть врагов, Александр ― если ему удавалось разбить их в открытом бою. Филипп был более благоразумен, Александр ― великодушен. Отец умел скрывать гнев, а часто даже подавлять его; если же вспыхивал гневом Александр, то он мстил немедленно, не зная никакой меры в отмщении.

И тот и другой слишком любили вино, но в опьянении их пороки проявлялись по-разному. У отца было в обыкновении прямо с пира бросаться на врага, схватываться с ним, безрассудно подвергаться опасности; Александр же в опьянении свирепствовал не против врагов, но против своих приближенных. Поэтому Филипп часто покидал бой, получив раны сам, а Александр нередко покидал пир, убив друга.

Филипп меж друзей не хотел держаться по-царски, Александр же и с друзьями хотел быть царем. Отец хотел, чтоб его любили, сын ― чтобы его боялись. Интерес к наукам был одинаков у обоих. У отца было больше изворотливости, у сына ― прямоты. Филипп более умел сдерживаться в словах и речах, сын ― в поступках. Сын охотнее щадил врагов и был благороднее душой. Отец был склонен к умеренности, сын ― к роскоши. Благодаря этим своим чертам характера отец заложил основы мирового господства, а завершил это многославное дело сын».

Впрочем, когда мы более подробно познакомимся с деяниями Александра и его жизнью, в характеристику от Юстина придется внести некоторые коррективы.

Как мы заметили выше, молосская принцесса в результате недальновидной политики эпирского царя стала женой Филиппа. Впрочем, Плутарх утверждает, Филипп познакомился с Олимпиадой, «когда он сам был еще отроком, а она девочкой, потерявшей своих родителей». Филипп, влюбившись в нее, просил согласия на брак у брата Олимпиады, Ариббы. В любом случае, брак этот не принес счастья Филиппу, ибо его новая жена безумно любила только одну вещь на свете ― власть. Олимпиада пыталась отнять часть ее у Филиппа, но натолкнулась на полное непонимание. И тогда она решила воплотить свои мечты в жизнь через сына.

Рождение Александра сопровождалось многими таинственными знамениями, так что даже бесстрашный Филипп не знал, радоваться ли этому событию, и к жене стал относиться с опаской. Достаточно сказать, что в ночь рождения Александра безумец Герострат сжег одно из семи чудес света ― храм Артемиды Эфесской.

«По этому поводу Гегесий из Магнесии произнес остроту, ― читаем у Плутарха, ― от которой веет таким холодом, что он мог бы заморозить пламя пожара, уничтожившего храм. «Нет ничего удивительного, сказал он, ― в том, что храм Артемиды сгорел: ведь богиня была в это время занята, помогая Александру появиться на свет». (Артемида была покровительницей рожениц.) Находившиеся в Эфесе маги считали несчастье, приключившееся с храмом, предвестием новых бед; они бегали по городу, били себя по лицу и кричали, что этот день породил горе и великое бедствие для Азии».

Что ж, маги не зря суетились, потрясения придут в Азию, когда станет взрослым малыш, родившийся в ночь гибели знаменитого храма.

Внешность Александра столь же необычна, как и любого другого человека, оказавшего немалое влияние на ход мировой истории, будь то Чингисхан или Луций Корнелий Сулла. Описание ее сохранилось у Плутарха: