В предсумеречный час, у гималайской
гряды, вдоль каменистого обвала,
где не одна лавина побывала,
тропой, ведущей к вечным ледникам,
где обитает снежный великан,
не пойманный людьми до сей поры,
шли двое. У подножия горы
остановились.
Если б некий зритель
увидел их, то понял бы: Учитель —
вон тот, седой как выцветший тростник.
А задает вопросы Ученик:
— Скажи, как долго надобно мудреть,
как жить, какие думы думать, чтобы
от радости и счастья умереть?
Учитель: — Без ущерба для утробы?..
Прости, я не расслышал твой вопрос.
Плохая речь понять тебя мешает.
Язык твой шерстью путаной оброс,
а сердце дух нечистый искушает.
Я это вижу по твоим глазам.
— Ты прав… Я от рождения порочен,
корыстен, склонен к смеху и слезам,
развратен в мыслях и в словах не точен.
Поэтому, склоняясь пред тобой,
молю, Учитель, разреши загадку:
как умереть от счастья? Текст любой
впиши в мой мозг как в чистую тетрадку.
Я выучу его и донесу
до всех. Теперь ты слышишь?
— Нет, не слышу.
Ты оглушил меня. Мы не в лесу.
Зачем вопить?.. Скала — вон, видишь? Нишу
я в ней пробил. Она уж не видна,
все заросло… Я там уединялся.
В молчании, без пищи и без сна
жег свечи, над страницами склонялся.
Питьем была обильная роса.
В лучах восхода капли так дрожали,
что я рыдал… Я слышал голоса
Вселенских Магов, звоны их скрижалей,
я наблюдал зачатья новых звезд
и черных дыр слепое колыханье,
блудилищ смерти, сатанинских гнезд…
Там, там прозрел я, там обрел дыханье.
Меня коснулся Истины Исток,
дал крылья, поднял ввысь, как ветер птицу,
и сбросил вниз как вялый лепесток.
— Не понимаю.
— Мне пришлось спуститься. Сюда. К тебе.
— Сюда… Ко мне… Нельзя?..
— Все можно. Выбирается стезя
сложеньем воли собственной и высшей.
А вычитаньем прячешься под крышей,
сидишь под ней, покуда не облез,
и вдруг тебя зовут… Жестокий бес
погнал меня учительствовать всуе
и тем лишил доверия небес.
Теперь себя наверх не донесу я.
— Туда?.. Но разве это высоко?
— Не высоко, да круто. Нет дороги.
А сердце как квасное молоко.
— Но у меня и руки есть, и ноги.
Позволишь ли помочь?.. Я доведу,
ответь мне только…
— Я уже ответил. Не слышал ты.
Закат сегодня светел.
Прости, мой сын. Останься. Я пойду.
…Потом случилось главное: Учитель
из тела вышел. Тихо полетел
наверх, в свою вселенскую обитель —
сперва на ту скалу, куда хотел —
и дальше, ввысь…
Оставленное тело,
пока он отлетал, окаменело.
От ужаса к нему прижавшись, вмиг
окаменел навеки Ученик.
Душа его поспешно вниз спустилась
и в бабочку-ночницу превратилась.
А камни там остались навсегда,
где дышит гималайская гряда
и воздымает снежные седины…
Два изваянья, слитых воедино.
