(Горазды на такие штуки, говорят, были Вахтангов, Михаил Чехов и гениальный Петренко).
Очень помогла бы и некая внутренняя рабочая ипостась-личность с другим именем — кто-то вроде моего доктора Дмитрия Кстонова в «Нестандартном ребенке».
Пусть компьютерами занимается не Татьяна, а допустим, поселившаяся в ней некая Марина. Придумать ее себе вкусно и весело, придать черты повышенной самостоятельности, ершистого юмора, здоровой стервозности…
И еще одно предложение, «ласт бат нот лист».
Возвращаться к работе стоит не просто ради этой работы и самоутверждения в ней (деньги само собой), но с некоей СВЕРХЗАДАЧЕЙ — изучить что-то, поставить эксперимент, получше понять психологию чайников, с которыми приходится иметь дело, написать книгу им в руководство, готовить почву для СВОЕГО дела уже на СВОЕМ компьютере…
Опять же спасибо г-ну Профневрозу за то, что подсказывает: никакое дело, во избежание гнилостного застоя, не должно надолго застревать на своем уровне, а должно спирально-потоково развиваться — вперед и вверх — на новые витки выходить, на другие орбиты…
Ну и за то спасибо, что дал повод нам пообщаться…
…вновь одиночество ночное
остановилось у кровати,
и сердце с мир величиною
не знает, как себя истратить
и рвется, разум отрицая,
гулять с голодными ветрами,
и тусклая звезда мерцает
как волчий глаз в оконной раме…
Погибнуть упоительно легко.
Ты рядом спишь. Ты страшно далеко.
Не встретиться. Тоска неутолима.
Ты рядом спишь… А жизни наши мимо
друг друга мчатся, мчатся в никогда,
как дальние ночные поезда…
Я призываю в душу благодарность
за нашу неразгаданную парность,
за то, что можно прямо здесь, сейчас
тебя обнять, не открывая глаз,
чтобы не видеть мрака преисподней…
За необъятность милости господней,
за свет звезды, за свой бессонный дар,
за то что демон затаил удар…
В тот мир, где нет ни молодых, ни старых,
душа войдет не поздно и не рано,
свеча догаснет, допоет огарок,
допляшет пламя…
О, сколько теней вьется в этой пляске,
ночей, приговоренных вечно длиться…
А время, как факир, сжигает маски
и лепит лица…
И наступают сумерки прозрений,
и молния пронзает цель, не целясь,
а за окном безумие сирени
и моря шелест…
А море шелестит, что жизнь сложилась,
как речь, из откровений и ошибок,
и даже ложь, которая свершилась,
непогрешима…
ШКАФ ДЛЯ СКЕЛЕТА
продолжение Жизни другими средствами
B.Л., мне 45 лет. Причина, по которой я решилась вам написать, печальна. У меня погибла дочь, ее сбила машина. Ей было всего 16 лет, даже не успела получить паспорт…
Это произошло месяц назад.
С мужем я развелась давно, близкого мужчины у меня нет. Есть подруги и друзья, но у каждого из них своя жизнь…
Живы, к счастью, родители, но им уже за 70, и их самих надо еще попытаться вытащить из этой ситуации…
Короче говоря, я осталась ОДНА. Особенно это чувствуется в пустой квартире…
Я всегда была достаточно сильной, привыкла в жизни рассчитывать только на себя, у меня до сих пор это получалось, но теперь…
Одна из моих подруг, мать двоих детей, пытаясь меня утешить, сказала: «Теперь ты можешь жить просто для себя». Она даже не поняла, какую глупость сморозила. Больше не могу эту подругу видеть…
Все лучшее в личной жизни у меня уже было. Моей целью было поставить на ноги единственную дочь, а теперь ее НЕТ.
Поймите правильно: я НЕ СОБИРАЮСЬ прыгать с балкона, но образовалась пустота, которую нечем заполнить. Потеряна точка опоры и смысл моего существования.
Зачем жить дальше!?
К чему стремиться!?
Как выйти из этой ситуации!?
Может быть, вы сможете что-то помочь увидеть, чего я пока не вижу, или понять то, что пока не поняла…
Вопрос — ПОЧЕМУ это произошло (не КАК, это мне известно) больше всего не дает покоя, ведь ей было всего шестнадцать.
Людмила
…Такие письма, как это, приходят, как иные известия и погоды, со своей неминуемой частотой.
В первые мгновения останавливается дыхание: не ответить — нельзя, а ответить — что?..
Есть у раннего Маяковского утверждение, нелепое и смешное с точки зрения науки и здравого смысла, но истинное с точки зрения поэта, влюбленного и ребенка:
Если звезды зажигаются,
значит, это кому-нибудь нужно…
Звезды не только зажигаются, но и гаснут. И если гаснут — это, должно быть, тоже кому-нибудь нужно?..
Нет горя горше, чем потеря ребенка. (Любимого ребенка, добавлю, ибо бывает всякое…)
Ужас потери запределен, когда ребенок — единственный, а родитель (обычно мать) — одиночка, и надежды родить других детей уже не осталось. С точки зрения природной, биологической, выживательно-родовой такое положение представляется полным проигрышем, смысловым крахом жизни.
Но — очень важно — сама же Природа такую точку зрения не то что опровергает, но показывает ее ограниченность, неполноту. Особь может служить бессмертию рода далеко не одним только размножением.
Не только у хрестоматийно-социальных термитов, муравьев, пчел — но и у таких, более близких к нам зверей, как собаки, львы, волки и обезьяны, — животные, не способные приносить потомство, но могущие добывать пропитание, защищать себя и других, помогать вскармливать молодняк и передавать ему нажитой опыт, наделяются правом на жизнь и даже работают вожаками.
Говорить ли о людях?.. О тех многих и многих, кому не дано вырастить своих детей или суждено их пережить, но у кого получалась и получается жизнь осмысленная и достойная, жизнь прекрасная, жизнь не только для себя…
Все-то дело в том, что любые подобные и иные доводы для человека, которого постигло несчастье, останутся пустым звуком, если не кощунством.
Потеря дитяти — удар по душе ниже пояса, вызывающий дикую, безмерную боль и бездонную депрессию.
Представим себе собственную смерть, переживаемую вживую и длящуюся непрерывно…
Иногда удается от боли более или менее защититься.
Способы психической самозащиты можно разделить на два вида: защита на понижение (потерянной ценности и значимости произошедшего) — и на повышение.
Классический грубый пример защиты на понижение — древнегреческий философ (каюсь, имя забыл, да и вспоминать неохота; кажется, из школы киников, циник то есть) в ответ на известие о смерти сына невозмутимо, что-то продолжая жевать, произнес: «Нашли чем удивить, будто я, смертный, не знал, что родил смертного.»
Фраза эта и стала тем единственным, чем оный философ обессмертил себя перед ликом истории.
Но такой цинизм, когда ценность любой жизни опускается ниже плинтуса, встречается, к счастью, редко, иначе человечество бы давно вымерло.
