— Да, но… все же! Поглядывай я на него чаще, может, и заметил бы, когда он отцепился!
— Но ведь ты не звезды считал, ты был занят делом, ради которого вас послали туда! И когда заметил неладное, ты сразу же сделал все, что мог, чтобы спасти его! Не вини себя понапрасну, твоя вина в случившемся весьма спорна! — утешая его, сказала Таня. Потом протянула к нему руку, и попросила:
— Дай мне свою руку!
Игорь протянул ей левую руку, коснувшись ладонью ее руки. Она взяла его руку, и, неожиданно для него, прижалась к его ладони щекой. И сказала:
— Мне страшно подумать, что на месте Михаэля мог оказаться ты!
У Игоря перехватило дух и бешено заколотилось сердце. Он протянул к ее лицу другую ладонь, провел по ее щеке. Его рука скользнула вниз, он обнял ее за талию и привлек к себе. Ее руки обвили его шею, они сблизились, и губы их сплелись в страстном и долгом поцелуе.
В центральном посту в это время все наблюдали весьма уникальное явление — падение кометы на Юпитер. Это была комета 96P/Махгольца — короткопериодическая комета, открытая в 1986 году американским астрономом-любителем Дональдом Махгольцем. Юпитер, этот старший брат Земли в нашей системе и ее покровитель, в очередной раз поглотил своим притяжением космического скитальца, потенциально опасного для всего живого. Если бы не он, вероятность столкновения нашей планеты с каким-нибудь крупным космическим объектом (астероидом, кометой), способным уничтожить жизнь на Земле, была бы гораздо выше. Зрелище было неповторимое по своим масштабам и красочности. Комета еще на приличном расстоянии от Юпитера под воздействием мощнейших гравитационных сил планеты начала распадаться на куски, каждый из которых испускал длиннейший, иногда до сотен тысяч километров, хвост. Весь этот космический артобстрел был хорошо виден с Марса даже невооруженным глазом, так как Марс и Юпитер находились в это время в противостоянии (на кратчайшем расстоянии друг от друга и на одной прямой с Солнцем). С Земли его можно было видеть только в достаточно мощный телескоп, т. к. Земля уже вышла из противостояния с Юпитером. С корабля же это событие было хорошо различимо в мощный бинокль. У всех, кто его видел, захватило дух. Комета распалась на семь осколков, которые еще трое суток летели к планете, прежде чем по очереди вошли в атмосферу. Каждый из них, сгорая, образовал огромные пятна; самое большое было размером с Марс. По подсчетам ученых, количество энергии, выделившейся при этом, в 500 раз превосходило энергию взрыва всех ядерных зарядов, до сей поры накопленных человечеством. По счастью, падение осколков произошло на видимой стороне планеты; что дало и профессионалам, и любителям возможность в подробностях наблюдать это редкое явление. С помощью спектрального анализа было выяснено, что до трети массы кометы составляла вода, конечно, в состоянии льда. Это лишний раз подтверждало теорию занесения воды на планеты земной группы (Меркурий, Венера, Земля, Марс) кометами. Ведь после своего формирования все планеты земной группы еще долгое время были очень горячими, отчего вода с их поверхности просто выпарилась. Когда же они остыли, кометы, бомбардировавшие их поверхность многие сотни миллионов лет, наполнили их естественные резервуары водой. А дальше каждая из планет пошла своим эволюционным путем. Меркурий, по предположениям ученых, изначально был значительно больше. Впоследствии он пережил столкновение с крупным небесным телом, сорвавшим с него внешние, более рыхлые слои. На это указывает его аномально высокая для такой маленькой планеты плотность. Если на нем до этого и была вода, она, конечно же, вся испарилась при столкновении. Если бы даже такого столкновения не случилось, вода была бы в конце концов выпарена нещадно палящим совсем рядом (по космическим меркам) Солнцем. Впрочем, последние радарные исследования приполярных областей планеты показали наличие там сильно отражающего радиоволны вещества, наиболее вероятным кандидатом в которое является обычный водяной лёд. Попадая на поверхность Меркурия при ударах о него комет, вода испарялась и путешествовала по планете, пока не замерзала в полярных областях на дне глубоких кратеров, куда никогда не заглядывает солнце, и где лёд может сохраняться практически неограниченно долго.
На Венере же все случилось иначе. Как полагают ученые, в глубокой древности там существовали океаны, и условия, весьма подходящие для жизни. Но позже из-за резко возросшей вулканической активности в атмосферу было выброшено огромное количество углекислого и сернистого газов, вызвавших сильнейший парниковый эффект, выпаривший всю воду с поверхности и поднявший среднюю температуру до 475 °C. На поверхности, конечно, весьма маловероятно существование даже микробной жизни. Но гигантское атмосферное давление (почти в 100 раз больше земного) делает возможным существование бактерий-экстремофилов на высоте, в облаках сернистого газа, затягивающего густой пеленой всю планету. Температура там весьма подходяща для жизни бактерий, а пищей им может служить сам сернистый газ, точнее, соединения серы в нем. Жизнь в процессе эволюции научилась приспособляться к таким невероятным условиям, в которых никто и не подумал бы ее искать.
LVII
Фишера везли на обмен. После месяца отлеживания в больничке и потом еще почти месяца мытарств по полевым лагерям бандитов, его договорились таки обменять на одного из полевых командиров украинских "стрельцов", взятого в плен незадолго до пленения Фишера. Это было редкой удачей, так как обычно бандиты требовали выкуп, который командование миротворческих сил если и собирало, то с большими потугами, и очень долго. Заложники пребывали в плену иной раз до года. В самых тяжелых случаях бандиты просто убивали заложников, не дождавшись выкупа. За время службы миротворцем и плена Фишер насмотрелся всякого: и бессмысленой братоубийственной бойни, и обмана и предательства лидерами обеих противоборствующих сторон; и порой полного морального разложения людей, у которых вошло в привычку жить грабежом, разбоем и насилием. И этих-то людей миротворцам приходилось защищать друг от друга! Постепенно он проникся неприязнью к славянам, и прежде всего к русским и украинцам. Почему, спрашивал он сам себя, весь цивилизованный западный мир должен помогать людям, не могущим элементарно навести порядок в своем доме и научиться ладить друг с другом? Не мог он также простить и гибель своих товарищей, служивших вместе с ним. По его представлениям славяне вообще, а восточные в особенности, были балластом Европы. Их следовало бы выполоть, как выпалывает рачительный хозяин сорняки в цветнике.
Процедура обмена пленными прошла без осложнений, если не считать маленького инцидента с унижением Фишера. Обе стороны договорились обменяться на нейтральной полосе, разделяющей Украину и ее ренегатную восточную часть. Это была малоиспользуемая грунтовая дорога, что было как раз кстати для обеих сторон, не желающих афишировать свои контакты. Три армейских джипа миротворцев подъехали к месту с востока, и остановились в ста метрах от километражного знака. С запада подъехали украинские стрельцы, и тоже встали в ста метрах от знака. Из машин вывели Фишера и полевого командира бандитов. Вкратце напомнив обоим о правилах обмена и их поведении, с обоих сняли наручники, и велели идти вперед, к своим. Фишер и командир пошли навстречу по раскисшей от дождей грязной грунтовке, выбирая места посуше. На полпути они встретились, остановились, глядя друг на друга. Если Фишер смотрел на командира без каких-либо эмоций, то тот просто сочился ненавистью к Фишеру. Миротворцы сильно "пощипали" отряд командира в том бою, в котором его самого взяли в плен. Cмерив Фишера ненавидящим взглядом, командир пошел вперед, прямо на него. На узком перешейке между двумя огромными лужами густой грязи было едва-едва разминуться двоим, и то бочком. Фишер слегка повернулся боком, пропуская командира, и рассчитывая, что тот сделает то же. Но тот попер, как танк, и не думая уступать; и намеренно сильно толкнул Фишера вбок своей коренастой тушей. Фишер не удержался на ногах, и упал правым боком в месиво грязи. Едва зажившее плечо пронзила дикая боль. Встать, опираясь на правую руку, не получилось из-за огнем полыхнувшей боли в плече. Пришлось перевалиться через спину на левый бок, и вставать, опираясь на левую руку. Когда поднялся, он весь, естественно, был в холодной мерзкой грязи. К тому же, ныло едва поджившее плечо. Обернувшись, он увидел ржащую толпу бандитов, и своего злорадно ухмыляющегося обидчика. С десяток солдат-миротворцев, стоящих на другой стороне, было сделали попытку рвануть навстречу Фишеру для помощи, но их остановил криком командир. По правилам обмена, никто из встречающих не должен был заступать за стометровую отметку. Бандиты соблюдали его, миротворцам тоже не пристало нарушать. Пришлось ждать, пока Фишер подымется сам, весь извалявшись в мерзкой жиже. Когда он подошел к своим, весь грязный с головы до ног, едва волоча ноги, облепленные толстым слоем грязи, задыхаясь от злости и ноющей боли в плече; никто не решился ни обнять его, ни даже похлопать по плечу. Командир отделения оказался догадливее других: приказал двоим бойцам раздеть Фишера, быстренько обмыть, поливая прямо из канистры, и переодеть в чистое. Благо, пара комплектов обмундирования оказалась под рукой в одной из машин. Пока ехали на базу, Фишер, вместо того, чтобы успокоиться, только еще больше внутренне распалял себя. У него все стояла в глазах наглая ухмылка его обидчика и смеющиеся над ним рожи бандитов. После этого он просто возненавидел славян.
