— Нет, конечно, но в вене Вашей правой руки торчит капельница. Так что первое время Вас будут кормить; по крайней мере, пока Вы не привыкните к своему новому состоянию, и не научитесь есть самостоятельно. Это не так просто, как кажется! — мягко осадил ее пыл доктор. — Полежите пока, сестра сейчас принесет вкусного бульончика с ножкой!
Доктор вышел, а Таня ощупала свою правую руку. И в самом деле, на сгибе локтя торчала игла капельницы, которую она раньше не чувствовала. Есть, не сгибая руку, действительно было бы затруднительно. Да и есть вслепую раньше ей никогда не приходилось. Должно быть, это в самом деле непросто. Что ж, придется привыкать, доктор правильно сказал. Таня вдруг почувствовала дикую усталость. От всех испытаний и волнений прошедшего дня она сильно устала и ослабла, и организм настоятельно требовал отдыха даже больше, чем питания. Таня почувствовала, что отключается. Последним проблеском мысли было… а как же она завтра поедет на работу незрячая?! Потом сознание померкло, и она провалилась в глубокий сон. Пришедшая с подносом медсестра было переполошилась; но, глянув на монитор системы жизнеобеспечения, датчиками которой была облеплена Таня, убедилась, что все в норме, и она просто спит.
XXII
"Ноев Ковчег-3", гигантская орбитальная станция, служившая перевалочной базой для людей и грузов, отправлявшихся на Марс и с него, парила на высоте 1200 км над Землей. Это была уже третья по счету станция с начала освоения Марса в 30-х годах 21-го века; первые две, отработав свой ресурс, были частично разобраны и утилизированы. Не подлежащие утилизации корпус и оборудование были сведены на низкую орбиту, вошли в атмосферу Земли, частично сгорели в ней, а несгоревшие части были утоплены в необитаемом районе Тихого океана. Сейчас же все напряженно ожидали падения осколков Фаэтона на Землю, что было куда опаснее падения останков станции. По расчетам специалистов NASA выходило, что осколки войдут в атмосферу на растоянии не менее 200 км от станции. По "Международному Уставу космической навигации" маневры уклонения станции при угрозе столкновения с космическими объектами надлежало производить только если сближение с объектом не превышало 100 км. Поэтому решили не менять ни скорости, ни орбиты станции. Любые крупные маневры такой махины были сопряжены с немалыми сложностями и неизбежно срывали график приема и отправки орбитальных и межпланетных челноков. И так пришлось отложить прием орбитального челнока с Земли, старт которого был намечен давно и пришелся на день падения осколков. Хоть специалисты NASA и божились, что станция будет далеко в момент их вхождения в атмосферу, чувство тревоги не покидало многих. У всех на памяти было, как NASA ошиблась несколькими месяцами раньше, при расчете траектории Фаэтона на большом удалении от Земли; и как школьник утер им носы, найдя их просчет. А сейчас все на станции замерли, напряженно ожидая пролета осколков. Радары постоянно прощупывали сектор неба, откуда ожидались осколки. Пока что на экране ничего не было, но они должны были появиться с минуты на минуту. Дальность обнаружения бортовых радаров станции была около 100 000 км; а скорость осколков, согласно измерениям марсианской станции после разрушения Фаэтона, чуть более 100 км/с. В зоне обнаружения радаров и до подлета к станции осколки будут всего чуть более 15 минут. И то, на максимальном удалении обнаружить на радаре можно было только самые крупные, диаметром более 20 м. Таких оказалось семь из семнадцати, и на экране они выглядели крошечными точками. Все остальные, диаметром более 5 метров можно будет различить, лишь когда они приблизятся на расстояние около 10 000 км. Более мелкие, размером менее трех метров, были вообще неразличимы для радаров станции. Для Земли такие мелкие осколки опасность представляли только в случае прямого попадания в дом, завод, или подобный объект. Но для "Ноева Ковчега" и его обитателей были опасны любые осколки крупнее мелкой горошины. Даже при ничтожной массе в граммы, но несущиеся с такой огромной скоростью, они могли изрешетить станцию, разгерметизировав ее, выведя из строя оборудование, поубивав и поранив экипаж. Оставалось только уповать, что NASA не ошиблась в своих расчетах.
— Вот они! — возбужденно ткнул в угол экрана пальцем оператор станции радиолокационного наблюдения. На экране появилась засветка — семь едва различимых быстродвижущихся точек, точно в том месте, где предсказала NASA. Тут же данные о координатах, количестве и скорости осколков автоматически были ретранслированы во все центры всех главных космических агенств мира. Суперкомпьютеры в этих центрах принялись обсчитывать полученные данные, выстраивая на их основе траекторию осколков. Получалось, с учетом прогнозов погоды в местах потенциального падения осколков, что большая их часть упадет на территорию США, в полосе шириной около 200 км, длиной от Канзаса до южной Калифорнии. Первоначально ожидалось, что они начнут падать значительно восточнее, начиная с Огайо; но сильные восточные ветры в стратосфере, скорее всего, снесут их значительно западнее, в менее населенные штаты, если не считать Калифорнию.
— Время подлета к орбите станции 3 минуты 42 секунды, ожидаемое сближение — 130 километров! — доложил оператор станции слежения старшему инженеру смены. Все присутствующие в отсеке управления станцией напряженно всматривались в черноту неба. Осколки были уже рядом, чуть выше орбиты станции, но все еще не видны на фоне черного космоса. Только когда они войдут в атмосферу, за ними потянется огненный шлейф; но это будет, когда они уже пролетят станцию. Если, конечно, "звездочеты" из NASA опять не напутали, и дали более-менее точные расчеты траектории сближения. Такая мысль сейчас сверлила мозг каждого на станции.
Три минуты уже истекли, пошла четвертая….пока ничего видно не было. Вдруг, немного в стороне и внизу от ожидаемого места появились три, четыре, пять….еще и еще черных точек, вокруг которых возникли сначала светящиеся конусы раскаленных газов, потом, по мере разогрева от трения в атмосфере за ними стали расти огненные хвосты, становящиеся все длиннее и длинее. Сами осколки за считаные секунды раскалились докрасна, как угольки в печке. Зрелище было фантастичное в своей красочности, если абстрагироваться, что каждый такой осколок в потенциале нес смерть всему живому в обширной зоне вокруг точки падения.
— Стыковочный отсек 4-го дока сообщает: у них разгерметизация и один человек убит. Трое успели выбраться в соседний отсек, тело убитого оставлено в стыковочном! — доложил оператор систем безопасности и жизнеобеспечения после прослушивания доклада из 4-го стыковочного дока, к которому стыковались орбитальные челноки с Земли.
— Из-за чего разгерметизация? Почему они решили, что он убит, а не задохнулся? И чем убит, черт возьми?! — спросил его инженер смены.
— Один из них видел, как осколок прошил корпус отсека и пробил голову тому несчастному! — ответил ему оператор, получив ответ из 4-го дока.
— Остальные отсеки изолированы от поврежденного? — спросил его инженер. Кивком головы оператор подтвердил.
— Отключить подачу воздуха в разгерметизированный отсек! Людей из отсека направьте к ближайшей станции медпомощи, если они в состоянии сами передвигаться! Ремонтную бригаду в поврежденный отсек! — распорядился инженер. Оператор, клацая мышкой и переключаясь на разные службы, принялся исполнять указания. Пока персонал в центре управления отвлекся на происшествие с отсеком, все семнадцать крупных осколков попадали на Землю. Те, у кого была возможность наблюдать за этим, застыли в оцепенении, завороженные и потрясенные сюрреалистичностью этого смертоносного зрелища. А несколько мелких осколков, размером от горошины до мелкого камешка, отброшенных в сторону взрывом боеголовки, все-таки попали в орбитальную станцию. Правда, повреждения по большей части были незначительны, и устранены в течение трех дней.
