— Я не завидую твоему цинизму, друг мой. Может быть, ты и прав, но мне надо верить в победу добра над злом, чтобы продолжать делать то, что я делаю.

Эрик дошел до своей машины, открыл дверцу и поставил ногу на раму. Устало улыбнувшись, он повернулся к Вилли:

— Верь во что хочешь, только следи, чтобы не ударили в спину.

Бирра слегка прочистил горло, давая заметить свое присутствие в зеленой палате. Великий Ималлин Сеолар, господин Медного Дома, сидел за столом, уткнувшись в массивный том из своей библиотеки. Рядом лежала ручка и стопка бумаги. Он поднял глаза, увидел Бирру и сдвинул все это в сторону. Сухо улыбнувшись, спросил:

— Как дела?

— Что касается лечения, то она — именно то, на что вы рассчитывали, Ималлин. Малейшее ее прикосновение творит чудеса: больные, умирающие, калеки, сумасшедшие — все исцеляются по ее слову. Дайте ей только время и возможность, и она вылечит всех от этого нового божественного яда. Сеолар кивнул:

— Но ведь любой представитель человеческой расы способен на это.

Бирра пожал плечами:

— Пока я не заметил ни единого знака, что она нечто иное, чем просто человек. Но ведь я и не знаю, какие знаки искать.

— Я тоже не знаю. — Сеолар поднялся. Тяжелая шелковая бейя мягко зашуршала. — Она чувствует себя здесь счастливой?

Бирра снова прочистил горло:

— С ней… трудно. Не говоря о том, что она избавилась от наручников в ту ночь, когда мы ее привезли, и о ее нападении на меня, которое оказалось бы успешным, не окажись я в тот момент действительно готов к смерти, она… э-э-э… она постоянно рассматривает нас, как будто выбирая самый надежный способ сломать нам шеи, украсть наше оружие и сбежать. Меня это пугает. Все данные о прежних Води указывают, что они были разумными людьми, сострадательными, поразительно добрыми, терпеливыми и… э-э-э… сговорчивыми, ваша светлость. А эта похожа на голодную тигрицу в клетке.

— Ей не нравится жилье?

— Ей ничего не нравится, по крайней мере нам так кажется. Она мечется по комнате, измеряет толщину балок и дверей, обдумывает ловушки, чтобы поймать нас, когда мы входим в комнату. Если бы не глаз-наблюдатель, установленный вами в потолке над дверью, мы бы не заметили очень умной ловушки, которую она соорудила из деталей кровати, покрывал и вешалок из шкафа. У нее, ваша светлость, поразительный талант все разбирать на части. Мы опасаемся, что она попробует попрактиковать его и на нас, если вы с ней… э-э… не поговорите.

— А музыкальные инструменты? Шелка, шерстяные ткани? Краски? Неужели она ничем не заинтересовалась?

— Как сказать… Она пробовала различные комбинации красок и других веществ, думаю, хотела составить взрывчатку, но пока не нашла правильного сочетания. Понравились ей только сладости.

— Да-да, шоколад «Дав», наши шпионы сообщали о нем очень настойчиво. Ну, ладно. — Сеолар вздохнул. — Подавайте ей в комнату больше шоколада. Пусть повара готовят то, что ей нравится. Развлекайте ее. Пусть ей здесь понравится.

— Полагаю, пока мы держим ее в Медном Доме против воли, едва ли она изменит свое отношение. При ее типе личности трудно смириться с клеткой.

— Но как только она выберется из Медных покоев, я не смогу удержать ее здесь никакими усилиями. — Он снова вздохнул. — Бирра… обмани ее. Скажи, что я в отъезде, а тебе приказано под страхом смерти охранять ее от тех, кто ей угрожает, что Медные покои — единственное по-настоящему безопасное место в этом дворце. Напомни ей о рронах. Скажи, что мы прячем ее за медными стенами, потому что только медь способна скрыть ее от них. Не такая уж это и ложь. Если бы рроны узнали, что она жива и у нас, они не дали бы нам покоя ни днем, ни ночью. Скажи, что когда я вернусь, то с удовольствием с ней встречусь и предоставлю ей свободу в пределах всего имала, от леса до самого моря, но что до тех пор она должна проявить терпение.

Бирра кивнул:

— И когда же вы вернетесь из вашего… путешествия?

Сеолар опять вздохнул, прошел к окну, посмотрел во внутренний двор замка и покачал головой:

— Когда она увидит в Ории свое будущее.

— Ты поаккуратнее с этими штуками, Лорин. Отдача может быть бешеной. Ты что, забыла? И вообще, где ты шлялась столько времени? Почему не возвращалась?

Джейк протянул руку, ухватился за громадное ухо Эмбера и сказал:

— Ухо. — Потом потянулся пальчиком к лицу необычного существа. Эмбер подался назад. — Глазь, — произнес малыш и попробовал схватить оттопыренную огромными клыками нижнюю губу Эмбера. — Роть! — закричал он. Очевидно, для Джейка Эмбер представлялся идеальной игрушкой. Лорин вспомнила, что когда-то и сама испытывала нечто подобное.

— Я не помню и половины из того, что следует, — призналась она, подошла к Эмберу и взяла Джейка на руки, пока он не покалечил бедное создание. Горот, нашептывал ей разум, Эмбер — горот. Она снова почувствовала раздражение оттого, что вспомнила, кто такой Эмбер, но не могла вспомнить, в чем же состоит то важное, ради чего она позволила родителям удалить свою память, чтобы никто из способных заглянуть в ее разум не мог эту память отыскать.

— Ох! — прошептала Лорин, потому что внезапно она это вспомнила. Был кто-то, кто мог читать в ее разуме, кто-то очень злой. И этот кто-то не мог знать, что она умеет творить ворота.

— Что «ох»?

С Джейком на руках Лорин села в кресло-качалку и стала раскачиваться. Он посидит с ней, пока ему не надоест. А может, вздремнет.

— Я как раз вспомнила, что родители спрятали мою способность создавать ворота от кого-то, кто мог проникать в мой разум. От кого-то, кто хотел меня убить. Но кто это, я не помню.

— Твои родители и сами не знали, — отозвался Эмбер. — Но тогда создатели ворот умирали, как мухи. Когда случилась беда, в Кэт-Крике было двое. В сестринской общине Кэт-Крика в Хоуп-Миллзе — трое. Теперь в Хоуп-Миллзе вот уже двадцать пять лет нет создателя ворот, а последний из них в Кэт-Крике уже стар, и замены пока нет. Твои родители сами рассказали об этом, когда просили позаботиться о тебе.

— Что они сделали? — переспросила Лорин.

Маленькое существо положило голову себе на руки. Лицо его приобрело мрачное выражение.

— Попросили позаботиться о тебе. Когда их изгнали из сентинелов, они боялись, что с ними может что-нибудь случиться и это заденет тебя. Так и вышло и с ними, и, думаю, с тобой тоже. Хотя ты и без меня неплохо выжила. Мне много чего досталось, пока я выполнял их просьбу. Твой след я потерял, когда ты смылась из университета и переехала.

— Сразу после их смерти?

— После чего?.. Да. Я несколько лет пытался тебя найти, но как только находил след, выяснялось, что ты недавно опять переехала. Наконец я вернулся сюда и стал ждать. Надеялся, что ты отыщешь путь сквозь ворота. Твои родители говорили, что отыщешь.

У Лорин голова шла кругом.

— О'кей, а теперь повтори все снова и не спеши. Начни сначала и расскажи все по порядку. Что это ты качаешь головой?

— Я не могу рассказать тебе все. Вообще мало что могу рассказать. Твои родители были сентинелами. У нас они вроде… вроде богов. Я-то был просто надоедливым аборигеном, с которым они подружились, потому что я постоянно болтался рядом, надеясь, что капелька их магии перейдет и на меня. Говорят, дружба со мной и такими, как я, послужила причиной того, что сентинелы изгнали их из своего общества и запечатали их главные ворота. Думаю, сентинелы считали, что богам не следует быть запанибрата со смертными. Вредит делу.

— Они не были богами.

Эмбер подмигнул:

— Но если бы они не были со мной запанибрата, я бы этого и не знал? Сентинелы теряют свое мистическое обаяние, если мы начинаем понимать, кто они и чем занимаются.

— Ну что же. Прекрасно. Тогда расскажи мне, кто такие сентинелы.