– А что, не похож?

– Да нет, я просто вас другим представляла.

– Костюм с галстуком и кожаный чемодан? Вынужден разочаровать. Я – стрингер. Работаю во фрилансе. Да и тематика, по которой я работаю, к костюмам не располагает. Так что извиняйте.

– А где же ваши вещи?

– Все при мне! – усмехнулся я и показал на рюкзак.

Девушка снова посмотрела на меня с изумлением и поджала губки:

– Идемте к машине.

Мы прошли на автостоянку. Под бдительным оком Алены я закинул рюкзак в багажник небольшого «рено», и мы стартанули. Несколько минут в машине висела напряженная тишина.

– Сейчас я отвезу вас в отель, который мы для вас забронировали, – сообщила Алена. – Он находится в центре, на бульваре Распай. Пешеходная дистанция до Лувра, музея Орсэ, знаменитого Латинского квартала. Можете гулять пешком по центру Парижа!

– Замечательно! Это как раз то, ради чего я сюда приехал, – съязвил я и осекся. С юмором у Алены было как-то не здорово. – А вы лихо машину водите! Давно за рулем?

– В Париже водить приходится, куда деваться! Пристегнуться не забудьте, у нас за это дело большие штрафы! – строго ответила Алена, продолжая коситься на меня подозрительно.

– Ладно… – Я нехотя полез за ремнем.

– За рулем я целых пять лет. Но тут такое хамство, французы водят безобразно, гоняют, подрезают! То ли дело Испания или Швейцария! Вежливые тихоходы. Одно удовольствие ездить!

– Это вы в Москве не ездили! Вот уж где реальный беспредел! – хмыкнул я. – Расскажите – откуда вы? Мне очень любопытно.

– Я уже очень давно живу в Европе, – с гордостью сообщила Алена и слегка покраснела. – Почти десять лет. А родом я из Ростова.

– То-то мне южный акцент сразу померещился, – улыбнулся я. – А в Париже-то как оказались? Может, кстати, на «ты» перейдем?

– Не проблема! В Париже я три года. Вышла замуж за француза. До этого жила в Италии.

– Как интересно! Такой жизненный кульбит…

– Еще какой! – Алена втопила педаль газа.

– А я бы из Италии в Париж ни за что не уехал! – провокационно высказался я. – Италия – это класс! Колыбель Возрождения, между прочим. Море, солнце, кьянти, жгучие красотки…

– Скорее, красавцы! – перебила меня Алена и снова покраснела. – Но не все так однозначно. Не женится никто! Вот по Интернету с французом познакомилась, он оказался нормальным. Переехала сюда.

– Это меняет дело! – понимающе покачал головой я. – А в агентстве новостей давно работаешь?

– Нет. Всего две недели. В отделе русских новостей. Наконец-то я выучила язык и нашла приличную работу. Вот мне и поручили тебя встретить и все рассказать про клошаров, хотя, если честно, это не совсем по моей части.

– Да я уж понял, – хмыкнул я. – Может, выпьем вечером по чашечке чая? Поговорим о жизни? Про клошаров мне в непринужденной обстановке расскажешь.

– Нет, мой рабочий день скоро заканчивается, а про сверхурочные мне ничего не говорили. К тому же в Париже надо пить кофе, а не чай. Это хороший тон, парижский стиль, – сказала Алена язвительно.

– Попробую последовать твоему совету, буду стильным по-парижски, – кивнул я и рассмеялся.

– Завтра я приеду утром к тебе в отель и расскажу подробнее о том, какого материала агентство ждет от тебя. Плюс проведу небольшую экскурсию по местам, где тебе предстоит бывать. Я клошаров имею в виду. Хотя, если честно, тема твоего репортажа кажется мне немного странной.

– Это почему же? – искренне удивился я.

– У нас в Париже, кроме полицейских, социальных служб и туристов, клошарами мало кто интересуется. Кому нужны эти грязные бездельники, проедающие наши налоги? И кому вообще может быть интересна такая тема? Хотя редактору, конечно, виднее.

– В смысле? – удивился я.

– Я считаю, что людям надо рассказывать о хорошем. Новости культуры, мода, экология, спорт на худой конец. Истории известных людей, многого добившихся в жизни, красивых мест…

– Ты полагаешь, – перебил я ее, – что о боли и страдании, войнах, насилии вообще не стоит говорить? Как будто таких явлений не существует?

– Об этом и так говорят слишком много. Новости смотреть невозможно. Надо рассказывать о нормальных людях, делать информационный позитив!

– А клошары – ненормальные люди? Информационно негативные?

Тут Алена взорвалась и так дала по газам, что мы едва не въехали в резко затормозивший перед нами мини-вэн. Она выругалась, ударила костяшками пальцев по рулю, потом взяла себя в руки и даже попробовала улыбнуться:

– Ну ты сам посуди. Ты же специалист по информации, общественному мнению. Кому интересно знать, как живут эти грязные обдолбанные алкоголики? Это же отбросы общества, их надо куда-то вывезти из Парижа, за сто первый километр, лечить их, а не рекламу им делать. Они же не приносят никакой пользы обществу, ничего не хотят делать, а только побираются и портят облик Парижа. Впрочем, мы приехали. Выгружайся, отдыхай, завтра в десять утра я за тобой заеду. Держи карту, если решишь прогуляться вечером. Хотя не рекомендую. Бывает опасно – даже в центре много иммигрантов. Если у тебя к завтрашнему дню появятся вопросы, буду счастлива ответить.

Тон и взгляд Алены говорили точно об обратном. Я усмехнулся. Почему ее так заводит клошарская тема, интересно? Хорошая девочка, но вся какая-то зажатая, нервная. Я вытащил из машины рюкзак и махнул ей рукой:

– До завтра!

– Пока.

Я посмотрел, как зеленый «рено» с обшарпанным бампером, моргнув поворотником, торопливо отъезжает от отеля, вливаясь в вереницу идущих с включенными фарами машин.

Я зарегистрировался на рецепции и поднялся в номер. Так себе, маленький, темный, на «четверку» никак не тянет, хоть и центр Парижа. В ванной к тому же обнаружился грибок во всю стену. Ржавая старая раковина. Неприятно, хотя бывало и хуже. Когда были в Ираке, неделями помыться не могли. Декорации для меня не имеют особого значения.

Я взглянул на часы: самое начало девятого – детское время. Спать еще не хотелось. Я решил пройтись по вечернему Парижу, оглядеться, заодно перекусить. Голодный мужик – злой мужик. К тому же неизвестно, что ждет меня дальше с клошарами. По карте я довольно легко сориентировался. Мой отель располагался не так далекого от знаменитого Монпарнаса, романтикой которого в мире, по-моему, давно всем плешь проели.

Но я – тертый калач: пока сам не увижу, не потрогаю, ни за что никакому путеводителю не поверю. Решено – иду на Монпарнас! Сегодня, пока не началась работа, я буду ужинать в каком-нибудь известном богемном кафе, где до меня тусовались разные знаменитости: Пикассо, Кандинский, Ленин, Троцкий, Кокто, Шанель… Монпарнас! Знаменитый район, одна из жемчужин Парижа. Я туманно припомнил, что еще несколько веков назад в эти места приходили студенты-раздолбаи вина попить и стихи почитать. А еще спустя сто лет район стал и вовсе богемным, легендарным.

Грязища на бульваре Распай оказалась редкостная. Пока шел, несколько раз чуть не растянулся на собачьем дерьме. А ведь смеялся, когда мне друзья-журналисты говорили, что уровень травматизма на фекалиях в Париже выше, чем у нас на гололеде!

Вдоль улиц стояли переполненные к вечеру всеми видами отбросов помойки. Мусор сваливался в черных полиэтиленовых пакетах, прямо рядом с ними на тротуаре валялись недокуренные бычки, смятые салфетки и прочие продукты человеческой жизнедеятельности. В воздухе висел отвратительный смог от выхлопных газов проезжающих мимо машин. Я привычно обратил внимание на то, что понтовых в российском понимании автомобилей в центре Парижа было немного. Никаких устрашающих размеров черных джипов, никаких, упаси боже, «хаммеров». Нет-нет да прошелестит мимо белый «мерседес». Да и тот на поверку оказывается такси, из-за руля которого в открытое окно недобро скалится араб. А так – скромные городские машинки: «рено», «ситроены». Французы реально поддерживают отечественного производителя!

По бульвару туда-сюда сновали замороченные парижане и рассеянные туристы. Обычная жизнь обычного мегаполиса. В целом я был слегка разочарован. И это – самая романтическая столица мира?