– Не жарко в костюме? – сказал он только. – Я пиджак надевать не собирался.

Пиджак он все-таки надел в знак солидарности, взял коробку конфет под мышку, и друзья с невероятно строгим и официальным видом потопали по мосткам вглубь поселка на глазах у многочисленных зрителей, сидевших по лавкам. Куда они идут, никто не спрашивал – это считалось дурной приметой. И к чему спрашивать, когда и так всем все известно: у Мишки день рождения, парню пятнадцать стукнуло – круглая дата. Отец приехал с деньгами, а главное, с продуктами, навез подарков детям, сыну – велосипед «Орленок», будет теперь форсить, только в Свирице особо не погоняешь, вместо дороги – канал, вместо тротуаров – доски, но Михаила от гордости так и распирало. Родители подсуетились, устроили для ребятни вечеринку; даром, что сын оболтус, только на беспутные проделки горазд, не в отца, работягу, пошел, а все ж свое дите, родная кровиночка.

Принарядившиеся отроки миновали дома, несколько деревянных коммуналок, Дом культуры, в просторечье именуемый «клубом», куда по вечерам селяне ходили в кино, а молодежь на танцы; на пароме переправились на другую сторону канала и направили стопы к Мишкиному дому, который ничем от других поселковых жилищ не отличался, разве что огород у них больше походил на сад – настоящее чудо, благовонный и свежий, с зелеными лужайками, раскидистыми тенистыми яблонями; посреди лужайки – длинный, уставленный угощением стол.

Гости, в основном, были в сборе. Ребята шумно приветствовали появление Сани и Вадима, скорее всего, Сани, что еще раз доказывало его популярность среди подростков. Их встретили криками, одобрительным визгом и даже аплодисментами.

Виновника торжества не было видно.

– Наводит красоту, – хихикнул кто-то в ответ на Санин вопрос.

Вадим пристально разглядывал девочек, стараясь по реакции Сани определить, кто же та счастливица, что удостоилась внимания его друга, но ничего пока не заметил. Сам он относился к девчонкам равнодушно, считал их всех задавалами и кривляками. Так и сейчас, с заведомым скептицизмом осмотрев эти никчемные и крикливые создания, он лишь укрепился в том мнении, что пользы от них человеку никакой. Что касается Сани – что ж, ничего не поделаешь, и у сильных мужчин бывают свои слабости.

Появился Михаил. Саня очень просто, по-свойски его поздравил и только успел вручить подарок, как вдруг резвая очаровательная девчушка лет тринадцати вылетела из дома и повисла у него на шее.

– Саня, негодник, – звонко говорила она, быстро целуя его в обе щеки, – злой, противный обманщик. – Она заглядывала ему в глаза с веселым оживлением на милом подвижном лице. – Я книгу давно прочла, а ты исчез так надолго. Я ведь скучаю, не стыдно тебе? А у нас велосипед. Покатаешь меня? Мишка ленится меня катать.

– Вот, вот, передаю ее тебе из рук в руки, – снисходительно глядя на сестру, сказал Мишка, – она мне уже все уши прожужжала – Саня да Саня. С утра плакала, боялась, что не придешь.

Саня смотрел в ее запрокинутое лицо с нежностью и радостным волнением.

– Нельзя тебе, Верушка, что если опять упадешь? – он осторожно погладил ее по роскошным растрепанным волосам.

Вера была ярко-рыжей, медноволосой, с очень белой кожей, какая бывает у настоящих рыжих. Нежные щеки ее, покрытые едва заметными веснушками, отливали золотом при малейшем повороте кудрявой головы. У нее была крепкая стройная фигурка, большущие глаза с серыми узорчатыми зрачками, будто подернутыми сверкающей морозной вязью, и прямой, чуть вздернутый носик. От нее веяло прелестью ребенка и грацией зарождающейся женственности.

– Не упаду, Санечка, миленький, мама только тебе доверяет, даже Мишке не велит, а он и рад, пройдоха. Ну покатай, Сань, – она запрыгала на месте от нетерпения, молитвенно сложив ладошки.

– А это кто? – Она заметила Вадима и с детской непосредственностью разом переключила внимание на нового гостя, уставив в него большие доверчивые глаза.

– Это мой друг, Вадим, он из Ленинграда, приехал к нам на каникулы, – объяснил Саня.

Увидев незнакомого мальчика, Вера, казалось, вспомнила, что она уже не ребенок, задичилась и убежала.

– Все, забыла про велосипед. Поди пойми, что ей, стрекозе, нужно, – посмеиваясь, сказал Мишка.

Вадим принес ему свои поздравления, глядя при этом куда-то вбок. Стоило ему вспомнить жестокие Мишкины слова, и обида камнем поворачивалась в сердце.

– Садитесь за стол, гости дорогие! Не стесняйтесь, угощайтесь и веселитесь, – радушно провозгласил Мишка.

Вадим сел за стол, а Саня задержался на минуту с Михаилом, перекинулся с ним несколькими фразами, после чего чествование именинника началось. Родителей Мишки то ли не было дома, то ли они намеренно не показывались, чтобы не стеснять молодежь. На празднестве присутствовали одноклассники Михаила, ребята помладше, из его компании, несколько подружек Веры и все соседские дети. Стол был уставлен жареными курами, пирогами, салатами, большими вазами с фруктами и бутылками с лимонадом. Михаил сидел во главе стола и милостиво принимал поздравления.

Вера заняла место рядом с Саней, ухаживала за ним, без конца подкладывала ему в тарелку еды, невзирая на протесты, и смотрела на него с неприкрытым обожанием. Вадим был поражен, тем более что никого это, кроме него, не удивляло.

Спиртных напитков на столе не было, но кто-то из старших ребят тайком принес бутылку водки, которую отправились распивать в дом так, чтобы не увидела Вера.

– Ябеда сразу настучит родителям, – предупредил Мишка, как только Вера отошла к подругам. – Сань, бери Вадима, пошли ко мне, пропустим по одной.

– Ты же знаешь, я не пью, и вам не советую.

– Ну не пей, нам больше достанется, а все равно пошли, поговорить надо.

Включили магнитофон, и оставшаяся в саду детвора пустилась в пляс.

Комната у Мишки была престранная. В ней находилось два стола, поставленных рядом в виде буквы «т», как это делается в кабинетах партийных деятелей, по сторонам одного стола, как и положено, стояли стулья, над начальственным креслом на стене висел фотографический портрет Мишки в костюме и при галстуке.

– Прошу садиться, – с царственным видом предложил хозяин, опускаясь в кресло под собственным портретом.

– Это еще что за цирк? – приглушенно спросил Вадим.

– Мишка мечтает стать большим начальником и готовит себя к этой роли заблаговременно, – спокойно пояснил Саня.

– Да у него крыша поехала, – прошипел Вадим.

– Что ж, у каждого крыша едет по-своему, – невозмутимо возразил его друг.

Тем временем на стол водрузили бутылку и поставили маленькие стаканы.

Мишка обратился к Вадиму:

– Сане я не предлагаю, он зарекся водку пить из-за своего отца, но тебе-то можно самую малость?

– И ему нельзя, – сурово отрезал Саня, и Мишка не стал настаивать.

– Жаль, хотел выпить с тобой на мировую. – Он залпом проглотил содержимое стаканчика и вытер рот рукавом. – Я тебе вчера гнусностей наговорил, только это по незнанию. Саня мне все разъяснил и указал на мои ошибки. Критику признаю справедливой, приму все необходимые меры для устранения недостатков…

– Михаил, не увлекайся, – прервал его Саня, – извинись по-человечески, не тяни волынку.

Мишка от одной выпитой рюмки моментально захмелел и пошел на Вадима, вальяжно раскинув руки, с пьяным восторгом на лице:

– Дружбан, забудем все! Дай-ка я тебя от души расцелую!

Саня встал перед ним.

– Ми-ша, – раздельно произнес он, – на генерального ты пока не тянешь.

В дверь требовательно забарабанили.

– Вера! – мгновенно трезвея, произнес Мишка. – Везде достанет. Прячьте все, живо! Вовка, иди открой.

Вошла Вера в сопровождении любопытной малышни. Саня поспешно отвернулся к стене, опасаясь, что она заподозрит его в причастности к несанкционированной пьянке, и принялся с величайшим вниманием разглядывать репродукцию картины Саврасова «Грачи прилетели». Точно такая же висела у него дома, в его комнате, и даже Вадим уже знал каждый ее штрих наизусть.