— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал директор.

Я присел.

— Прошу прощения, каков ваш род занятий? Тоже изволите преподавать? — спросил директор.

— Да, я учитель в сельскохозяйственной школе.

— Сегодня у вас выходной?

— Да, сегодня воскресенье.

— И, правда, люди, которые живут по солнечному календарю, отдыхают по воскресеньям.

Я немного удивился и спросил:

— А как обстоит дело в вашей школе?

Директор школы, воздев глаза в небо, сияющее синим светом, и слегка пощипывая бородку, ответил:

— Это очень, очень уместный вопрос. Поскольку мы придерживаемся лунного календаря, выходным у нас является понедельник.

Я был сражен. Да, у этой школы высокий уровень, подумал я. Интересно, как это тут у них заведено — после начальной школы сразу высшая школа, или лисят будут учить еще пять лет в средней? Я поспешно задал вопрос:

— Скажите, пожалуйста, наверное, многие ваши выпускники поступают в университет?

Директор горделиво ответил, вновь устремив глаза вверх, — но теперь уже в другую сторону.

— Да. Но, по правде сказать, в этом году на удивление много выпускников пожелали сразу заняться делом. Двенадцать из тринадцати выпускников вернулись домой и приступили к работе. Только один лисенок держал вступительный экзамен в университет Оояти, и очень удачно.

Это полностью соответствовало моим предположениям.

В этот момент из соседней учительской, шаркая ногами, вышел учитель — бурый лис в черном жилете. Он поклонился мне и спросил у директора:

— Каким будет наказание для Такэды Кинъитиро?

Директор медленно повернулся к нему, а затем ко мне:

— Познакомьтесь. Это классный руководитель третьего класса. А это — господин учитель из школы Асо.

Я слегка поклонился.

— Итак, какое наказание для Такэды Кинъитиро? У нас сейчас гость, но все-таки позовите-ка ко мне Такэду.

Бурый лис почтительно поклонился и вышел. Вскоре в комнату вслед за учителем уныло вошел лисенок в коротком синем клетчатом пиджачке. Директор важно снял очки. Некоторое время он внимательно смотрел на ученика по имени Такэда Кинъитиро, а затем спросил:

— Ты подбил лисят вязать травяные ловушки на спортивной площадке, так?

Выпрямившись, Такэда Кинъитиро ответил:

— Я.

— Ты понимаешь, что это дурно?

— Сейчас я это понимаю. Но тогда я так не считал.

— Почему?

— Потому что я не предполагал, что в них может попасть наш гость.

— Зачем ты решил поставить ловушки?

— Я думал устроить бег с препятствиями.

— Ты забыл, что правила нашей школы запрещают это?

— Нет, я помнил.

— Тогда почему ты так поступил? У нас время от времени бывают гости. Если бы гость себя покалечил, что тогда? Ты знал, что это запрещено, так почему же ты сделал по-своему?

— Я не знаю.

— Не знаешь, значит. Совсем не знаешь. Ну, ладно, пусть будет так. Говорят, что когда господин гость попал в вашу ловушку и упал, вы громко смеялись, даже я отсюда слышал. А это ты как объяснишь?

— Я не знаю.

— Не знаешь… Совсем не знаешь. Если бы знал, вряд ли бы натворил такое. Мне придется еще не раз принести извинения нашему гостю, а ты впредь будь осмотрительней. Ты меня хорошо понял? Нельзя делать то, что запрещено.

— Да, я понял.

— Можешь идти играть, — сказал директор и обернулся ко мне.

Классный руководитель продолжал чинно стоять на месте.

— Вы понимаете, что у них не было злого умысла? И смеялись они совершенно беззлобно… Поэтому я прошу вас простить их.

— Ничего страшного. Это я без предупреждения вторгся на вашу площадку, поэтому, в свою очередь, приношу извинения. И я даже рад тому, что насмешил ваших учеников, — ответил я.

Протерев очки, директор водрузил их обратно.

— Благодарю вас, Такэмура-кун. Вы тоже свободны.

Такэмура слегка поклонился мне, затем директору и направился в учительскую.

Директор посмотрел вниз, что-то пробормотал и налил мне еще чаю. Прозвенел звонок. Минут через десять начнется урок, подумал я. Посмотрев на расписание, написанное на черной лакированной доске, директор сказал:

— После обеда у первоклассников будет урок этики и самообороны, у второклассников — мастерство охоты, у третьеклассников — химия пищевых продуктов. Вы желаете посетить все занятия?

— Да, Это очень интересно. Мне очень жаль, что я пропустил утренние занятия.

— В любое время можете пожаловать снова.

— А урок по этике сочетается с самообороной?

— До прошлого года они преподавались раздельно, однако, как ни странно, результаты не были удовлетворительными.

— Понятно. А что касается охоты, то это предмет повышенной сложности. У нас такое преподают разве что в специальных школах и на факультетах лесоводства в университетах.

— Вот как. Полагаю, что у нас и у вас различная трактовка этого предмета. То, что для вас является охотой, для нас — самооборона, а то, что мы считаем охотой, у вас, скорее всего, имеет отношение к животноводству. Как бы то ни было, время от времени я буду давать свои пояснения.

В этот момент опять прозвенел звонок.

Донеслись детские крики, а затем команды «Внимание!», «По порядку рассчитайсь!», «Направо!» и «Вперед марш!» — ученики-лисята, кажется, разошлись по своим классам.

Через некоторое время во всех классах стало тихо. Были слышны лишь громкие голоса учителей.

— Ну, что же, теперь я провожу вас на занятия, — улыбнувшись, сказал директор, вставая со стула. Его острая мордочка просто светилась умом.

Я вышел из комнаты следом.

— Сначала мы пойдем в первый класс.

Директор вошел в комнату, окруженную стеной из роз, на которой висела табличка, покрытая черным лаком с надписью: «Комната 1. Первый класс. Руководитель Такэи Кокити». Я тоже вошел. Учителя, стоявшего за кафедрой, я видел впервые. У него был щегольской вид: серебристая шерсть на голове пострижена ежиком на немецкий манер, одет он был в белый однобортный сюртук-визитку. Разумеется, за кафедрой, как и положено, висела доска. Учеников было всего пятнадцать, все они чинно сидели за белыми партами и слушали лекцию. Когда я вошел в класс и остановился, учитель спустился с кафедры и поприветствовал нас. Затем он вновь встал за кафедру и сказал:

— Это учитель из школы Асо. Встаньте.

Все ученики разом встали.

— В качестве приветствия мы споем гимн школы Асо. И-и — раз, два, три!

Учитель принялся размахивать лапами. А ученики тоненькими голосками запели гимн моей школы. Я чуть не расплакался. Наверное ни один гость, случайно забредший в начальную школу Барауми, не сможет удержаться от слез, услышав гимн своей школы. Тем не менее, я все же сумел взять себя в руки. Я не могу сказать, что был безумно счастлив, Скорее, у меня защемило сердце. Гимн закончился, учитель слегка поклонился и жестом велел ученикам садиться, а затем взял в руки кнут.

На доске было написано: «Самая лучшая ложь — это правда». Учитель продолжил.

— Лгать нельзя. Это не подлежит сомнению. Даже самая искусная ложь — это дурно. Как бы умело вы ни солгали, вы поступите неправильно. Умный человек догадается сразу. Он сразу различит, где ложь, а где правда, он поймет это по вашему голосу, по выражению морды. Поэтому даже если вам кажется, что вы лжете складно, вас все равно уличат в следующую же минуту.

И смысл этого афоризма можно объяснить так. Даже если кому-то кажется, что он удачно соврал, все равно обман раскроется. Попробуйте несколько раз повторить вранье про себя — и вы поймете, что все это никуда не годится. Вы захотите солгать искусней, и снова, повторив про себя, убедитесь в том, что результат неудачен. Вы будете долго ломать голову, как получше солгать — и, в конце концов, скажете правду. И что в итоге? Результат будет лучше, чем если бы вы умело солгали. То есть, если вы скажете то, что поначалу боялись сказать, вы добьетесь большего успеха.

Иными словами, «Честность — самое большое удобство».

Учитель повернулся к доске, и рядом с уже написанной фразой написал новую.